могут убедить землю позаботиться о них, не в состоянии даже согреться. Единственная магия, действующая в их стенах, это танец Пыли. Никто не знает почему. Но одного его мало. Он убивает их, но они лишь призывают с запада больше своих собратьев. Прежде чем ты стала великой, когда они только начали угрожать нашему лесу предков, мы пробовали сражаться с ними, как сражаются другие. Мы поднялись против них и пошли в бой под защитой магии великих, идущих с нами. Но они стреляли в нас из своих ружей, и железо проникало сквозь магию и вонзалось в тела, разрывая плоть, и кости, и внутренности. Великие, пытавшиеся защитить наших воинов, погибли в тот день. И много юношей. Слишком много. Поколение, Дэйси. Стоит ли говорить, сколько детей не родилось, потому что некому было их зачать? Ты говоришь, что годами мой танец пожирал народ. И это правда. Но все же мой танец за все эти годы отнял меньше жизней, чем то сражение.
Дэйси открыла было рот, чтобы заговорить, но Кинроув резким жестом ее остановил. Не знаю, прибегли он к магии, или ее заставила замолчать сила его личности. Этот человек обладал могуществом, пронизывающим каждое его движение. Огромным могуществом. Оставалось еще что-то, что я упускал, но его слова отвлекли меня от размышлений.
— Я был там, Дэйси. Я видел, как они падали, и среди них мой отец и два старших брата. Тогда я еще не был великим, хотя уже начал наполняться магией. Никто еще не замечал ее во мне, и я сам едва отваживался в это верить. Но увиденное в тот день научило меня тому, в чем я убежден до сих пор. Мы не можем использовать магию как оружие внутри их стен. Нам мешает железо. Но магия может стать нашей стеной, которая остановит наступление захватчиков и защитит нас. Как только я стал достаточно велик, чтобы воплотить свой замысел, я сделал это. И лишь потому ты смогла вырасти в относительном спокойствии, в нашем собственном лесу и горах. Ты говоришь, что хочешь принести захватчикам войну и смерть? Дэйси, я твоя война!
Его голос дрожал от кипевших в нем страстей. Я был потрясен, когда Кинроув вдруг перевел взгляд с нее на мальчика-солдата.
— Неужели тебе нечего на это сказать, мальчик-солдат Невар?
Повисла долгая тишина. Мальчик-солдат собирался с духом. Его холодный ответ ошеломил меня.
— Кинроув, я считаю, что Дэйси права. Ты действительно сотворил могущественную магию, и она долгие годы удерживала захватчиков. Все люди народа должны быть благодарны тебе за это. Но стена начала рушиться. Я скажу тебе страшную вещь, Кинроув. Захватчики не понимают, что мы воюем с ними. Они даже не узнают магию в танце Пыли, не говоря уже о той, что насылает на них страх и отчаяние. Я жил среди них, как один из них. Хочешь знать, во что они верят? Они думают, что мы простой, дикий народ, живущий словно зверье в лесу. Они жалеют нас и презирают. Они думают, что сделают нас такими же, как они сами, а мы будем им за это благодарны. По их представлениям, мы мечтаем жить как они, и они хотят помочь нам забыть, что мы тоже народ, и превратиться в них. Они верят, что рано или поздно срубят наши деревья и построят свою дорогу, а мы забудем, что значит быть народом. Они говорят, что будут обмениваться с нами, и стремятся на эти земли, чтобы торговать с людьми из-за соленой воды. Наша ярмарка достанется им. Здесь вырастет город захватчиков. Они придут сюда со своим железом и табаком, и за поколение или два мы перестанем быть народом. Ты замедлил их наступление, Кинроув, но не остановил его. Танец сделал все, на что был способен. Пришло время сразиться с ними так, чтобы они это поняли.
На лице великого отразилось недоверие, он стиснул кулаки и воздел их над головой.
— У тебя нет воспоминаний! — обрушился он на нас, уронив руки. — Ты не помнишь, как мы пытались сражаться с ними и сколь многие наши соплеменники погибли в тот единственный день! Если мы сделаем так, как она предлагает, народ перестанет существовать и не останется никого, чтобы хранить наши деревья или скорбеть о них, когда они падут! Не такого ответа я ждал от тебя, мальчик-солдат Невар! Ты по-прежнему пытаешься уклониться от своей задачи? Или ты думаешь, я не прибег к травам, приносящим истинные магические сны? Я знаю, кто ты такой и что ты такое! Почему ты не исполняешь свой долг и не подчиняешься магии? Именно ты должен навсегда прогнать захватчиков с наших земель. Это знают все великие! Джодоли это знает, и мне известно, что он говорил тебе об этом. Я даже знаю, что ты ответил ему: ты не понимаешь, чего магия хочет от тебя. Если мы надавим на Дэйси, возможно, даже она признает, что магия нашептала ей про того, кто придет и изгонит захватчиков с наших земель.
Он вдруг повернул голову, и все обвинения, что он громоздил на меня, вдруг обратились на Дэйси. Если он рассчитывал, что она дрогнет, его ждало разочарование. Она ударила себя в грудь открытой ладонью.
— Я, великий Кинроув. Не он. Я та, кого желает магия, и мой путь очистит наши земли от захватчиков и вернет танцоров их семьям. Я знаю, что это так. Ответ не в нем. Он лишь путается на пути и смущает нас. Но раз уж, похоже, он тебя очаровал, обрати внимание на то, что он говорит. Он подтверждает, что я права. Так послушай меня. Ты поможешь мне навсегда изгнать захватчиков?
Кинроув махнул на нее рукой, отпуская.
— Я выслушал тебя сегодня. Но услышал лишь болтовню ничем не проявившей себя юницы, пытающейся сделаться кем-то значительным. Ты так отчаянно стремилась со мной встретиться, что я в конце концов уступил и впустил тебя. Но ты не прислушалась к тому, о чем здесь говорили. Ты хотела лишь заставить собравшихся выслушать тебя. Мы выслушали. Теперь тебе следует уйти.
Его рука указала на выход из шатра таким жестом, словно уже откидывала полог. Его тон был жестким, а приговор окончательным.
— Я опасалась, что ты так скажешь, — проговорила она, но таким тоном, словно не боялась, а как раз надеялась на это. — Я поступаю вопреки собственному желанию, Кинроув, и знаю, что это посеет раздор среди нас. Но тебе следует увидеть, что твои пути больше не годятся, а мне известно, как прогнать захватчиков с наших земель. И для начала я покажу тебе, что они сделают, если однажды сюда доберутся. Это начнется сейчас!
Я не знаю, как Дэйси подала знак. Возможно, это была неизвестная мне магия, почти мгновенное проникновение в чужое сознание через сон. Может быть, она просто точно подгадала свою речь ко времени, когда ее замысел начал исполняться. В любом случае я это ощутил и увидел, как потрясенно расширились глаза Кинроува. Магическая преграда вокруг его лагеря разлетелась клочьями. Я чувствовал, как она рвется и подается под натиском железных клинков.
ГЛАВА 17
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Мальчик-солдат видел магию так ясно, словно смотрел моими глазами. Железные клинки разорвали преграду вокруг лагеря Кинроува, вспоров ее, точно шелковую ткань. Железо приближалось к шатру, и кожу мальчика-солдата уже начало печь. Кинроув в оцепенении озирался по сторонам.
— На нас напали! — объявил он своим людям. — К оружию!
Но было уже слишком поздно.
Сквозь разрушенную преграду в лагерь ворвались сторонники Дэйси, бегом — она не могла перенести их всех быстроходом, ей не хватило бы сил. А тех, кто был вооружен железом, ее магия не могла сдвинуть вовсе. Впрочем, ей понадобилось не слишком много людей. Полдюжины вооруженных воинов вошли в шатер, двигаясь сквозь воцарившийся в нем хаос, точно охотящиеся коты. На их медных клинках играли отблески света, ярко вспыхнувшие, когда каждый из них занял свое место.
Дэйси прекрасно продумала стратегию, и ее воины безупречно знали свои роли. Они ворвались внутрь шатра, и уже в следующее мгновение каждому великому угрожал клинок. Кормильцы и слуги кричали и визжали от ужаса, многие пытались бежать, прыснув в разные стороны. Столы опрокинулись, посуда и еда разлетелись, собственной страже Кинроува помешала пробиться к нему всполошившаяся толпа.
— Захватите ее! — крикнул он им, пытаясь совладать с вооруженным воином, который ему угрожал.
Юноша со сверкающим медным клинком прыгнул к нам. Оликея и Ликари теснее прижались ко мне, и мальчик-солдат призвал свою магию их защитить.
Угрожающий нам воин не отступился. Он крепче сжал в руке меч и надавил на него всем весом,
