Странствия убийцы [издание 2010 г.]

Так странно было получить в конце концов этот королевский приказ.

— Я знаю это, моя леди. Я знал это, когда пытался в прошлый раз.

— Нет, — поправила она меня, — в тот раз ты пытался сделать это для себя. Разве ты не понял, что меня рассердило? На этот раз я говорю тебе, что ты должен убить его ради Шести Герцогств. — Она почти удивленно покачала головой. — Это единственный путь для него стать «жертвенным» для своих людей. Быть убитым, прежде чем он успеет еще больше навредить им.

Она внезапно оглядела нас, кутающихся в одеяла и смотрящих на нее.

— Идите спать, — сказала она, как будто мы были своенравными детьми. — Завтра нам придется встать рано и идти быстро. Спите, пока можете.

Старлинг вышла, чтобы первой стоять на часах. Остальные легли и, когда пламя в жаровне угасло и света стало меньше, уснули. Но, несмотря на усталость, я лежал и смотрел в темноту. Я слышал только тихое дыхание спящих людей и ночной ветер, гудящий в деревьях. Я потянулся в ночь Даром и нашел Ночного Волка, крадущегося в тиши и подстерегающего неосторожную мышь. Все вокруг нас было охвачено миром и покоем скованного зимой леса. Все крепко спали, кроме дежурившей Старлинг.

Я не сказал королеве о другом моем опасении: если я обращусь к Верити Силой, я могу никогда не вернуться, а вместо этого погрузиться в реку Силы, которую видел однажды, и быть навеки погребенным в ней. Даже мысль о таком искушении заставила меня трепетать. Я яростно поднял мои стены и укрепления, выставляя все, чему меня учили, между мной и Силой. И в эту ночь я поднимал стены не для того, чтобы не допустить в мое сознание Регала и его круг, а затем, чтобы удержать себя внутри его.

Глава 24 ДОРОГА СИЛЫ

Что является источником магии? Рождается ли человек с нею в крови, как собаки рождаются с умением слышать запахи и пасти овец? Или ее можно постичь, если обладаешь решимостью и волей? Или, может быть, она присуща камням, воде и земле, так что ребенок впитывает способности к магии с водой, которую пьет, и с воздухом, которым дышит? Я задаю эти вопросы, не имея ни малейшего представления о том, как ответить на них. Если бы источник был нам известен, мог бы кто-нибудь намеренно создать могущественного мага? Мог бы кто-нибудь вывести ребенка с магией в крови, как выводят сильных или быстроногих лошадей? Или выбрать младенца и начать обучение даже прежде, чем ребенок начнет говорить? Или построить дом в том месте, где земля наиболее богата магией, и черпать ее из почвы? Эти вопросы так пугают меня, что я почти не хочу узнать ответы на них, хотя, если этого не сделаю я, ответы может найти кто-нибудь другой.

Была середина дня, когда мы подошли к широкой дороге, отмеченной на карте. Наша узкая тропа влилась в нее, как ручей сливается с рекой. Несколько дней мы шли по ней. Время от времени мы проходили мимо небольших селений, спрятавшихся в складках гор, но Кетриккен вела нас мимо них не останавливаясь. На дороге нам встречались другие путники, и она вежливо приветствовала их, но твердо отклоняла все попытки общения. Если кто-нибудь и узнал в ней дочь Эйода, он этого никак не показал. Наконец настал день, когда мы не встретили ни одного путешественника, не говоря уж о селениях или хижинах. Путь становился все уже, а следы на нем были старыми, припорошенными свежим снегом. На следующий день дорога превратилась в едва видимую тропу, петляющую между деревьями. Несколько раз Кетриккен останавливалась и размышляла, а один раз нам пришлось вернуться и пойти в другом направлении.

В эту ночь, когда мы разбили лагерь, королева снова вытащила карту и принялась изучать ее. Я почувствовал неуверенность Кетриккен, подошел и сел рядом. Я не задавал вопросов и не давал советов, просто смотрел вместе с ней на полустершиеся пометки на карте. Наконец она подняла на меня глаза.

— Я думаю, мы здесь, — сказала она, указывая пальцем на конец торгового пути, по которому мы шли. — Где-то к северу отсюда должна бы быть та, другая дорога. Я надеялась, что их соединяет какая- нибудь тропа. Но теперь… — Она вздохнула. — Завтра нам придется идти вслепую и положиться на удачу.

Нельзя сказать, чтобы ее слова вселили мужество в кого-нибудь из нас.

Как бы то ни было, на следующий день мы тронулись в путь. Мы шли на север, через лес, которого, казалось, никогда не касался топор дровосека. Ветви сплетались в кружево высоко над нами, а многие поколения иголок и листьев лежали под неровным покрывалом снега, который все же долетал до лесной подстилки. Чутье Дара подсказало мне, что эти деревья живут своей полупризрачной жизнью, в них пульсирует некое смутное, накопленное за столетия знание. Но это было знание о великом мире света и тени, земли и воды. Они вообще не заметили нашего появления, и к вечеру я ощущал себя не более значительным, чем муравей. Никогда не думал, что меня будут презирать деревья.

Вряд ли я был единственным, кому показалось, что мы совершенно заблудились. Такой древний лес мог проглотить дорогу много поколений назад. Корни вытеснили булыжник, опавшие листья и иголки скрыли то, что осталось. Дорога, которую мы искали, теперь могла оказаться просто линией на старой карте.

Первым вышел на нее Ночной Волк. Он всегда бежал впереди.

Мне это совсем не нравится, — заявил он.

— Дорога там, — сказал я шедшей передо мной Кетриккен.

Мой жалкий человеческий голос казался жужжанием мошки в огромном зале. Я почти удивился, когда королева услышала меня и оглянулась. Она посмотрела, куда я показывал, потом, пожав плечами, повела джеппов немного западнее. Мы шли еще некоторое время, прежде чем я заметил впереди прямую как стрела брешь в лесном массиве. Полоса света пронизывала лес.

Что с ней не так?

Ночной Волк весь передернулся, как будто отряхивался от воды.

В ней слишком много человеческого. Как огонь, чтобы готовить мясо.

Я не понимаю.

Он прижал уши.

Как будто огромную силу сделали маленькой и подчинили человеческой воле. Огонь всегда хочет вырваться из-под контроля. Так и эта дорога.

В его ответе для меня не было никакого смысла. Тем временем мы подошли к дороге. Я наблюдал за Кетриккен и джеппами, идущими впереди. Широкая дорога тянулась прямо и была как бы прорезана в почве — словно ребенок провел палочкой по песку, оставляя за собой желобок. Деревья росли вдоль нее, склонялись над ней, но ни один корень не показался на самой дороге, и ни одно молодое деревцо не выросло на ней. Дорогу ровным слоем покрывал снег, на котором не было отпечатков птичьих лап. Не видно было даже старых следов, припорошенных снегом. Никто не ходил по этой дороге с тех пор, как началась зима. Насколько я мог видеть, следы животных не пересекали ее.

Я ступил на поверхность дороги.

Это было как, не прикрывая лицо, идти через свисающую паутину. Как ледышка, упавшая за шиворот. Как войти в теплую кухню с ледяного ветра. Это было физическое ощущение, захватившее меня так же резко, как любое другое, и такое же неописуемое, как сухость или влажность. Я остановился, будто пригвожденный к месту. Однако остальные как ни в чем не бывало спрыгивали с лесной почвы на поверхность дороги. Старлинг только заметила, что здесь снег не такой глубокий и идти будет легче. Несколько минут спустя я все еще стоял на дороге и оглядывался, когда Кеттл появилась из-за деревьев и спустилась на дорогу. Она тоже остановилась. Мгновение старая женщина выглядела ошеломленной, потом что-то пробормотала.

— Вы сказали «обработано Силой»? — спросил я ее.

Она взглянула на меня, как будто и не подозревала, что я стою совсем рядом. Сверкнула глазами. Несколько секунд она молчала, потом заявила:

— Я сказала «нет никаких сил»! Чуть не вывихнула лодыжку, когда прыгала. Эти горские сапоги не тверже носков.

Она отвернулась и поспешила за остальными. Я пошел за ней. По какой-то причине я чувствовал себя