Нас пропустили без вопросов, Валгусу даже кивнули на входе, словно парень бывал тут каждый день. Стоило оказаться за украшенными яркой подсветкой дверями, как я кожей ощутила накатывающийся волнами ритм. Мне пришлось задержать дыхание — в воздухе висел плотный дым сигарет.
Фу…
Со времени обращения прошло много времени, достаточно для того, чтобы привыкнуть к резким запахам, но тут… Тут в воздухе можно было вешать топор, и он бы не упал!
Волчья сущность буквально взбунтовалась против такого насилия над обонянием. Я растеряно остановилась, пытаясь прийти в себя, но Валгус обнял меня за талию и потащил вперед — за вторые двери, в клубы искусственного 'тумана'.
Сидеть за столом мы не стали, ушли на танцпол. Под шарящий свет разноцветных прожекторов, под лазерные лучи. Я быстро втянулась — тело послушно двигалось, подчиняясь заданному ритму. И я отпустила его на свободу, позволив инстинктам взять вверх — так быстрей придет 'насыщение'.
Валгус сделал правильный выбор — чужая энергия плескалась в клубе через край. Ее подстегивали музыка и спиртное (и не только они). От избытка заемной силы я сама стала хмельная, захотелось полностью 'отпустить тормоза', наверное, впервые в жизни. Я наткнулась на шальной взгляд Валгуса, и поняла — не мне одной.
Парень, не переставая танцевать, обнял меня одной рукой за талию. Мы подчинились низким рокочущим звукам, отдались им душой. Танцевали, глядя друг другу в глаза, все больше и больше пьянея от музыки. Валгус двигался со звериной грацией, лучше любого танцора. Вдруг юноша на секунду отвлекся, потом рассмеялся и взглядам указал на что-то за моей спиной. Я оглянулась — на огромной плазме крупным планом показывали нас. Наш танец.
Раньше я бы покраснела от стыда, ощутив на себе столько взглядов, а сейчас… сейчас в голову пришло другое. Я подтянула Валгуса за футболку поближе и впилась ему в губы поцелуем — пусть смотрят и завидуют! Юноша ответил, и нам ненадолго стало ни до кого. Когда мы оторвались друг от друга, я снова посмотрела на экран, увидела на мгновение наши лица крупным планом, а затем изображение скакнуло, переместившись на столики, выхватив жесткий, пристальный взгляд зеленых глаз. Глаз дракона. Я бы поклялась, что это месье Хаб!
Камера снова отъехала назад, показав незнакомое молодое лицо, позволив перевести дух — этого парня я не знала! Однако мысли о странном старике, словно неожиданный подзатыльник, заставили вернуться в реальность, и мне ужасно захотелось домой.
Я уцепила Валгуса за рукав и потянула прочь. Выбравшись из жаркой плотной духоты на свежий воздух, облегченно вздохнув, махнула ближайшей машине с шашечками на крыше.
Валгус покачал головой:
— Уверена, что достаточно?
В ответ кивнула: — Вполне. — И полезла в машину.
Пока доехали, мое веселье окончательно сошло 'на нет'. Не давал покоя 'взгляд дракона'. Я забралась с ногами на диван и задумалась — рассказать, не рассказать? Если бы тот молодой человек… ну хоть чуть- чуть… ну хоть капельку…
Эх, надо было не сбегать, а подойти поближе! Уж запах точно узнала бы!
Валгус, видя мое настроение, молча устроился рядом, а потом неожиданно стал рассказывать о себе. Точнее о своей… стае.
До меня не сразу дошло, что он прощается. Это не так легко, как кажется расстаться с привычным миром. Даже ради любимой. А он расставался: рассказывал и одновременно прощался. Раньше он просто был готов уйти из него. Точнее — ушел…. Но не расстался. И осознал это только сейчас.
Мне было легче, когда убегала — я принадлежала стае коротких две недели. И не родилась в ней, в нее затащили насильно. И все равно было больно, но не так…. Не так, как Валгусу. Но он держал себя в руках. Он всегда держал себя в руках.
Рассказ юноши в первый раз заставили меня взглянуть на снежных другими глазами. Даже не рассказ, а те эмоции, который испытывал Валгус. До этого я… воспринимала своего друга… ну… словно он сам по себе. Не из
А тут… Снежные волки. Совсем не такие как мы, но все-таки волки! Просто другая стая. Всего лишь другая стая.
Я тихо вздохнула — почему наш гнев не остыл? Из века в век этот кошмар повторяется. Но мы не монстры. Они, выходит, тоже.
В чем беда моего народа я знала. В невозможности забыть и простить. В наших памяти и чувствах. В нежелании забывать. В том, что мы тащили взлелеянную злобу через века. Потому что не знали, как жить по-другому. Потому что страх за жизнь не позволял забыть.
А у них? Какая у них… гора предков?
Я посмотрела на друга:
— Валгус… а какой обряд у вас? Вы ведь тоже нас люто ненавидите.
Мой друг вздохнул:
— Для нас это… как кино. Словно в голове прокручивают бесконечную пленку. Без эмоций и без чувств. Зато со звуком!
Я сочувственно посмотрела на парня — тоже не больно-то весело, не намного легче, чем нам.
— Правда, это не все, — юноша замялся, подыскивая слова, — еще нас учат истории рода. Твой народ там выставлен не в самом приглядном свете. Ну… ты понимаешь?
Я понимала. Одного, правда, понять до сих пор не смогла, хоть вроде и объяснили давным-давно… Почему парень не скрутил своего врага в первый же день? Почему вообще сел рядом? Как пересилил себя? Как сумел?
Валгус уловил мои невысказанные вопросы, притянул к себе еще ближе, прижался щекой к макушке и сказал:
— Я ритуал не проходил. Родители от него увильнули.
Так вот в чем причина! Мы просто оставались сами собой в день знакомства.
— А как же твои родители выкрутились?
Валгус пожал плечами:
— От ритуала никто и никогда не бегал, поэтому и контроля над соблюдением нет. Когда пришло время, меня попросту выдернули из одной школы и перевели в другую. А может, все было сложнее, не знаю, не интересовался. Меня устроило все как есть.
— В каком возрасте это происходит у вас? — полюбопытствовала я.
Юноша усмехнулся:
— Раньше, чем у вас. В предпоследнем классе старшей школы.
Я кивнула — кино не чужая память, можно пережить и в шестнадцать лет. Можно,… но нужно ли?
В душе шевельнулась благодарность родителям друга — они первыми пошли против негласных законов. Дали возможность выбора сыну. И оставили шанс. Шанс на будущее. На совместное будущее с девчонкой с вражеского клана. Вот только знать бы заранее, какое оно, это будущее: хорошее или плохое?
Я мотнула головой, отбросив прочь сомнения — только хорошее! — и повернулась к Валгусу. Очень захотелось поддержать его, но нужные слова все никак не находились, поэтому я порывисто обняла юношу, прижавшись к нему изо всех сил.
Валгус сдернул резинку с моих волос, выпустив их на свободу, и прошептал:
— Эри моя… девочка моя…
Мы, как сумели, возместили друг другу то, что потеряли. Наверное, наша любовь в ту ночь несла в себе привкус горечи от потери, но она совершенно не мешала. Напротив — заставила полностью оценить то, что у нас есть. Именно в ту ночь я, наконец, поняла, что означает слово 'страсть'.
И все-таки откровения не прошли даром. Уже после того как мы заснули, я снова очутилась около плотного роя огоньков, от которых тянуло знакомой силой. Только на это раз к нему не влекло, и меня не звали. Вокруг царила настороженная тишина: за мной наблюдали. Пристальное внимание тянулось от роя подкрашенной красным дорожкой, настороженным строгим вопросом:
