происходит. Еще надо выкопать траншеи, чтобы безопасно передвигаться с места на место. Траншеи эти не обязательно должны быть глубокими и длинными: достаточно сделать их такой длины, чтобы безопасно пересекать открытые пространства, а глубины такой, чтобы в них можно было ползти на животе.
– Еще нам нужны пища, одеяла, одежда. Некоторым понадобятся лекарства, – сказала Шерри. – Покажи нам, как перебираться с места на место, не подставляя задницы под пули, и Мы начнем собирать все необходимое.
– Я сам принесу, – начал было Келвин, но Шерри подняла руку, призывая его замолчать.
– Я не сказала: пойди и сделай. Я сказала: покажи нам, как это сделать. Если ты нам не покажешь, то без тебя от нас проку не будет. Нам надо научиться держать оборону.
– У меня много лишних одеял и подушек, – сказала Кейт. – И еда тоже есть. И еще матрасы, которые тоже можно использовать для постройки баррикады.
– Матрасы – мысль хорошая, – сказал Келвин. – В смысле того, чтобы на них спать. Не спите на кроватях. Стащите матрасы на пол.
– Что еще можно использовать для укреплений? – спросила Милли.
– Например, коробки со старыми журналами. Книги, плотно упакованные в коробки. Подушки бесполезны, они недостаточно плотные. Мебель тоже не годится. Но зато можно поплотнее скатать ковры и паласы, связать их, чтобы не развернулись, и поставить под углом, укрепляя самую ненадежную стену.
– У кого-нибудь есть бильярдный стол со столешницей из итальянского сланца?
– У меня есть, – сказал кто-то, и Кейт, оглянувшись, увидела, что Роланд Геттис поднял руку. Он редко говорил, в основном слушал с легкой улыбкой на лице и лишь отвечал на вопросы, и то когда обращались непосредственно к нему.
– Сланцевый бильярдный стол – отличный щит, если вы сможете перевернуть его на бок.
– Весит целую тонну, – сказал Роланд и кивнул. Крид посмотрел на Келвина.
– Я сам все это организую. А вы с Кейт идите и возьмите то, что вам понадобится. – Он взглянул на свой блокнот. – Я ничего не написал. Вам нужно составить список?
– Не думаю, – ответила Кейт. – По крайней мере, что касается снаряжения. Я могу упаковать его с закрытыми глазами.
– Тогда все, – сказал Келвин и протянул ей руку. – Ты позаботишься о снаряжении, а я обо всем остальном. Пошли.
Дорога домой в определенном смысле показалась ей легче, чем путь от дома сюда прошлой ночью – не пришлось бежать. Тапочки не слишком хорошо защищали ноги, так что Кейт была даже рада тому, что они перебирались через открытые пространства с большей осторожностью. Однако чем осторожнее они передвигались, тем медленнее у них это получалось. И, чем дольше они передвигались по открытым местам, тем большему риску подвергались. Не передать, как это страшно, когда точи знаешь, что кто-то притаился в полумиле от тебя и наблюдает через оптический прицел, видит каждое твое движение и в любой момент может нажать на курок.
При этой мысли Кейт вдруг остановилась. Ее затрясло от страха. И Келвин оглянулся, словно знал о каждой ее мысли, словно отслеживал каждое ее малейшее движение.
– Что не так?
Кейт огляделась. Здесь, в этом конкретном месте, они могли ничего не бояться. Келвин использовал все возможные прикрытия, от камней, деревьев и зданий до откосов и лощин. Все было совсем не так, как вчера ночью, когда они с Маурин перемещались по дому.
– Кажется, что кто-то за нами наблюдает, что стрелки могут нас видеть.
– Не могут. Не сейчас.
– Я знаю. Но вчера, когда мы с Маурин были наверху, я почувствовала, что туда летит пуля, запаниковала и сбила Маурин с ног. У меня было такое странное, такое жуткое ощущение, словно между лопатками у меня что-то поползло. Тогда разбилось окно, и уже после этого мы услышали выстрел. И сейчас у меня похожее чувство, но ведь пуля не может пробить этот камень, верно?
– Нет, мы здесь в безопасности. – Келвин вернулся к ней, присел на корточки и, оглядевшись, пристально посмотрел ей в глаза: – Но никогда не сбрасывай это чувство со счетов, особенно во время боя. Я чую беду затылком. Я всегда прислушиваюсь к этому чувству. Так что мы немного изменим маршрут. Так будет немного дольше, но раз интуиция тебе подсказывает, что нам грозит опасность, мы не станем рисковать.
Кейт кивнула. Странное дело, ей было приятно, что он понимает, о чем она говорит. Пару секунд он осматривал местность, затем лег на живот и начал отползать от камня под углом в девяносто градусов, следуя небольшому углублению, которое она не заметила. Пижама будет вконец испорчена, подумала Кейт, когда тоже легла на живот и поползла следом за ним.
Билли Коупленд проводил тщательное сканирование местности, пристально глядя в окуляр. Ему показалось, что он заметил, как за камнем мелькнула одежда. Этот камень был на краю зоны отчетливой видимости его окуляра, но выстрел наудачу был бы ничем не хуже выстрела прицельного, и в любом случае, как сказал Тиг, их операция вошла в психологическую фазу. Надо поиграть у них на нервах, добиться, чтобы нервы у них сдали. Надо их вымотать. Не надо сбивать цель, чтобы показать им, что и на таком расстоянии они не могут чувствовать себя в безопасности. Сейчас Билли должен был решить: стоит или не стоит стрелять, не имея перед собой ясно различимой мишени. С одной стороны, вчера они чертову уйму боеприпасов расстреляли, и многолетняя выучка, перешедшая фактически в инстинкт, заставляла его считать каждый выстрел. С другой стороны, было бы забавно нагнать страху на того придурка, кто считает, что так удачно спрятался. Он уже готов был нажать на курок, но ослабил давление.
Нет, не стоит стрелять. Лучше подождать. Не стоит напрасно тратить заряды.
В доме было очень тихо. Абсолютная тишина. Даже ночью, когда мальчики спали, Кейт слышала тихое гудение бытовой техники, и ей казалось, что дом живет своей жизнью. Но не сейчас. Дом был пуст, загадочно мрачен и холоден, несмотря на то, что на улице было тепло и солнечно. Дело в том, что накануне на закате она задернула все шторы на окнах. И шторы не только не пускали в дом свет, они еще и не давали ему прогреться.
