маме, остальные пили из граненых, – налила до половины.
– Вот, держи.
Я взял рюмку, попробовал, сморщился.
– Все еще впереди, – сказал Леша. – Помяни мое слово. Пройдет два года – и будешь искать, где бы выпить, а сделать это будет все сложнее и сложнее. Слышал, наверно, про эту бодягу – «борьба с пьянством и алкоголизмом»? За водкой сейчас знаешь сколько надо в очереди стоять? И продавать начинают только в два… Так что пей, пока наливают…
Я одним махом выпил портвейн, поставил стакан на стол, прикурил сигарету, сделал затяжку. Наташа налила себе и Леше. Они чокнулись, выпили, стали целоваться. Их сигареты дымились в пепельнице. Играла песню «Спортлото». «Номер первый – Металлист-Харьков», – крикнул Кузьмин. Зрители заорали и захлопали.
– Видно, концерт в Харькове, – сказал Леша.
Он наклонился, поднял с пола листок – он выпал из журнального столика.
– Это сочинения маминых учеников, – сказала Наташа.
– «Сочинение на тему “Моя любимая игрушка”», – прочитал Леша. – «У меня есть кукла. Ее зовут Даша. Я ее люблю, но у нее кривые ноги. Но я не обижаюсь, что у нее кривые ноги».
Он захохотал, я и Наташа тоже.
– В сентябре опять пойдешь в свой кружок? – спросила Наташа.
– Не знаю. Может, пойду, а может, и нет.
– А ты сам хочешь?
– Пока еще не думал.
– Лажа это, а не кружок, – сказал Леша. – Мне Наташка рассказала про этого твоего тренера. Если все это правда, то его скоро выгонят за пьянку. Раньше могло еще прокатить, а сейчас уже нет. Я тебе говорил – надо делать в школе ансамбль. Вот это – да, это клево, а модельки с мотором пускать – это детство…
– В кружок и по семнадцать лет ходят пацаны…
– Пусть ходят, это их дело. А я говорю про тебя.
Леша открыл окно, высунулся, глянул вниз. Я пристроился рядом с ним. По дорожке шли два пьяных мужика.
– Борьба с пьянством ничего не даст. – Леша хмыкнул. – Как пили, так и пьют, только теперь не «чернило», а «Секунду» и мозольную жидкость…
– Ты эти сказки другим рассказывай, – Наташа улыбнулась. – Мозольную жидкость точно не пьют.
– Если я говорю, значит, знаю, – сказал Леша. – У меня сосед, дядя Гриша – он уже лет десять бухает каждый день. А как стали очереди, водка подорожала – он сразу перешел на мозольную жидкость. Хочешь – я тебя к нему отведу…
– Не надо меня к нему отводить… Ладно, поверю… Но не представляю, как такое можно пить…
– А я читал в журнале «За безопасность движения» про дядьку, который съел автомобиль, – сказал я. – Где-то в Англии или во Франции. Каждый день отпиливал от своего «Моррис-мини» по куску, мелко дробил и проглатывал. И там еще было написано:
«Удивительно, что он сам протянул еще несколько лет после этого».
Я вывел велосипед за калитку, вынул из «кобуры» тряпку, протер крылья и раму. Этим летом ничего нового я к велику не добавил, только наклейку на «кобуру», «ВАЗ-2106» – привез из Москвы.
У колонки стояли два дядьки и что-то пили из бутылочек с желтыми наклейками. Такие бутылочки постоянно бросали в бабушкин огород – ее забор был рядом с колонкой. На наклейках было написано «Настойка календулы».
– Что, выезжаешь в рейс? – спросил один.
Я не ответил, оттолкнулся от асфальта, перекинул ногу через раму, сел, крутнул педали.
– Э, стоять! – крикнул пацан в желтой майке и облезлых спортивных штанах. Он и еще два стояли у магазина в Тишовке – деревне сразу за переездом. Я уже проехал магазин, и догнать они меня не могли. Я показал им фигу.
Я ехал быстро – по левой обочине, навстречу машинам – мимо памятника Неизвестному солдату футбольного поля, одноэтажной деревянной школы. Деревня кончилась. Дорога теперь шла мимо желтых полей. Впереди было Тишовское кладбище и переезд через дорогу на Минск.
Я привстал на педалях, чтоб не стукнуться задницей, и переехал пути. На развилке из трех дорог выбрал среднюю, съехал с асфальта. Метров за сто от дороги стоял высокий стог сена. Я прислонил к нему велосипед, встал на багажник, потом на сиденье, залез на самый верх. Было видно далеко: дома на Рабочем – сто семьдесят «а» и сто семьдесят «б», – автобаза, деревянные дома на Успенского и Ивана Франко, громоотвод и силосная башня в Тишовке. Нашего дома не было видно из-за деревьев. Я лег на спину. Небо было синим и без облаков.
Я разогнался, чтоб побыстрей проскочить магазин: вдруг пацаны еще там.
– Стой! Дяржы яго!
Я повернулся. С теми пацанами был еще один – на мопеде. Он поехал за мной, остальные бежали следом. Справа начиналось кукурузное поле.
– Ну-ка, стой! Щас буду таранить! – орал пацан на мопеде.
До поворота к Рабочему осталось метров пятьсот. Пацан на мопеде уже меня догнал и ехал рядом.
– Тормози! – крикнул он и толкнул меня.
Я упал вместе с великом в кукурузу. Пацан остановился, слез с мопеда, подошел.
– Можаш у…бывать. Тольки велик астау нам. – Он захохотал.
Подбежали остальные.
– Э, хуля ты утякау?
Пацан в желтой майке стукнул мне кулаком в живот.
– А велик – ничога, да? – Другой пацан потрогал брызговик с катафотами. – Аткуда столька катафотау? У каго попер?
– В «Спорттоварах» продавались…
– Не гони.
– Карочэ, снимай усе катафоты и брызгавик – и можаш ехать. Паняу? – Пацан в желтой майке схватил меня за рубашку, тряхнул, отпустил. Я расстегнул «кобуру», вынул универсальный ключ.
Леша и Наташа, обнявшись, сидели на диване и смотрели телевизор. Шел фильм с субтитрами – «Здравствуйте, я ваша тетя».
– Чего ты такой грустный? – спросила Наташа.
– «Кресты» в Тишовке катафоты поснимали. И брызговик.
– Я тебе говорила – не езди туда один…
– Леха, пошли, со мной сходим – найдем их…
Леша глянул на экран, потом – на меня.
– Кого – их?
– Ну, «крестов» этих. Здесь недалеко – пятнадцать минут пешком. Или можем поехать на велике – ты на седле, а я на багажнике или на раме…
– Знаешь, Игорь, что я тебе скажу? Такие проблемы надо решать самому. Да, я могу с тобой пойти, а что это даст? Ну, вернем мы, допустим, твои катафоты – если, конечно, вернем. Может, они их уже сбыли. А если и нет – вряд ли они там сидят и ждут, когда мы придем. Надо научиться за себя стоять. Если поставишь себя так, что можешь защититься, то никто и никогда тебя не тронет…
– Тебе легко говорить, – перебила его Наташа. – Ты дзюдо занимался пять лет. Конечно, ты мог за себя постоять…
– Да, занимался, но это – не главное. Если проигрываешь в силе, надо головой работать. Сила – не только в руках, но и здесь. – Он потрогал пальцем лоб. – Найти такие слова для этих «крестов», чтобы они тебя не тронули. Понял?
Я кивнул.
– И нечего расстраиваться из-за всяких катафотов. Говно это все, выпендроны.
– Иди поешь чего-нибудь, – сказала Наташа.
