Она с усилием улыбнулась.
— Я тоже. Иной раз так здорово сознавать, что осталась жива. Хоть это черство, конечно, учитывая те обстоятельства… Когда я смеялась над Глином, мне совершенно не приходило в голову, какую бурю это способно в нем вызвать. Я просто не могла допустить, чтобы он меня изнасиловал. Одна мысль о том, что он сможет всунуть в меня свой… Одна эта мысль была настолько отвратительна, что я делала все, чтобы он меня убил. Мне было легче умереть, чем терпеть его прикосновения к себе… С тех пор это и началось, страх перед сексом. Со временем я научилась более или менее спокойно сносить сцены насилия на экране телевизора и в кино, но до сих пор не могу смотреть на секс. Это понятие во мне никак не соотносится с любовью. Я помню перекошенное лицо Глина, смрад его дыхания, помню, как он брызгал слюной, когда орал на меня. Помню его гнусные прикосновения, помню, как он пытался затолкнуть в меня… Мне до сих пор дурно становится… — Она сделала глубокий вдох и честно призналась:
— Впрочем, и до него секс не дарил мне радостей.
— Как это? — спросил Дейн тоном, который не требовал ответа. При этом он небрежно откинул прядь ее волос с виска.
Но Марли видела, как впился в нее его взгляд.
Раньше она никому не рассказывала о своих глубоко интимных проблемах. Но сейчас, когда она лежала в его убаюкивающих объятиях, когда весь внешний мир отодвинулся куда-то далеко-далеко, Марли нашла в себе силы поведать и об этом. В голове стоял туман, вызванный одновременно усталостью и «похмельем» после пережитого накануне стресса. Перед глазами все плыло и казалось нереальным.
— Мне неприятно об этом говорить. Я о сексе думать просто физически не могу. Восприимчивость во мне была развита в такой степени, что пришлось приложить много трудов, чтобы изобрести более или менее надежную защиту от внешнего мира, — проговорила она. — Только имея ее, я могла нормально жить. Но и эта защита ограждала меня лишь частично. Всю жизнь я мечтала быть нормальной. Хотела полюбить. Познакомиться с мужчиной и жить с ним. Хотела всего того, что есть у нормальных людей. Одиночеством очень тяготилась. Поначалу я представляла себе интимные отношения как нечто возвышенное, но все оказалось не так. Как только я стала спать с одним человеком, тут же вся моя эмоциональная защита пропала. Я утратила способность блокировать свою восприимчивость. И тогда в мое сознание влетел настоящий смерч! Я чувствовала только его эмоции, его переживания! Это вытесняло всю ту радость, какую могла бы получить я сама. И потом, эти эмоции сами по себе… Их содержание было для меня, мягко говоря, не совсем лестным. — Губы ее скривились. — Его, оказывается, вовсе не переполняло теплое чувство ко мне. Ему хотелось только секса. И еще он гордился, считал себя таким смелым, что не испугался переспать с экстрасенсом, что для него было почти аналогично балаганному уродцу.
— Сукин сын! — тихо буркнул Дейн. Она пожала плечами.
— В принципе, он оказался недалек от истины. Я уже было надеялась, что стала нормальной, но дар вернулся.
— Неудивительно, что ты так чураешься секса. Пока ты ощутила лишь гадкую его сторону. У тебя никогда не было романтических переживаний, так ведь? Пока ты узнала секс только как изнасилование и как «подвиг» какого-то идиота. Теперь если ты скажешь, что всех мужчин считаешь подонками, я не стану удивляться.
— Нет, — возразила она. — Вся беда в том, что ничего не получается, когда ты замкнута на эмоциях другого человека. Плохих людей среди мужчин не больше, чем среди женщин. Просто когда дело доходит до секса, я не могу блокировать свое сознание и сосредоточиться на собственных чувствах. И даже если бы я безумно влюбилась и этот человек предложил бы мне нечто возвышенное, все было бы так же. Просто я не способна получать удовольствие от секса из-за своей сверхвосприимчивости…
…И, наверное, внутренне я уже смирилась с тем, что даже романтические увлечения не для меня, — продолжала она. — Привыкла к одиночеству в своем маленьком коттедже в горах. Научилась находить в этом положительные стороны. Доктор Ивел считал, что переезд в горы пойдет мне на пользу. С его стороны это была очередная попытка сделать мою жизнь нормальной. И задумка удалась. Мне там жилось очень славно! Я принимала участие в его экспериментах. Время от времени помогала полиции в поиске пропавших без вести, хотя при этом приходилось переживать сильнейшие нагрузки… Впрочем, ты уже видел, как это со мной бывает. В те времена, еще до Глина, я умела направлять видение. Надо было только сосредоточиться на ком-нибудь или на чем-нибудь. Умела контролировать себя. Теперь мне это уже неподвластно.
— А ты хочешь, чтобы было как раньше?
— Больше всего на свете я мечтала о том, чтобы дар ко мне не возвращался, — проговорила она. — Но раз он вернулся, то да. Мне бы хотелось его контролировать. А то каждый раз видения приходят… как будто нападают из засады.
На Марли стало накатывать дремотное состояние, веки отяжелели…
— Но, кроме последних двух видений, у тебя больше ничего подобного не было?
Ей вспомнилась та ночь, когда она позвонила ему. Тогда ей удалось визуально четко представить себе, что он в ту минуту делал. Вспомнила, что, когда он снял трубку телефона, она услышала его голос не только на противоположном конце провода, но и в голове.
— Была одна вспышка ясновидения, но она не связана с убийствами и больше не повторялась. Возникла на секунду-другую и исчезла. Но она совершенно не похожа на мои видения. Видения другие… Сильнее основаны на переживаниях, эмоциях. Словом, нет. Кроме двух видений, можно считать, что ничего больше не было.
— Хорошо.
Она уловила в его голосе нотку глубокого удовлетворения, но не смогла постичь его смысл. А потом вдруг теплая рука накрыла ее грудь, и Марли забыла о том, что она экстрасенс. Женщина, только женщина. Сон как рукой сняло. Марли откинула голову назад, наткнувшись затылком на его другую руку, и посмотрела ему в глаза.
— По-моему, сейчас наступает самый благоприятный момент, чтобы все-таки познакомить тебя с некоторыми радостями секса, — тихо проговорил Дейн. В его карих глазах она увидела твердую решимость. Зеленый отлив их стал как будто намного ярче. — Моих эмоций ты не чувствуешь, значит, одной проблемой уже меньше. Если бы ты боялась, то не провела бы больше получаса, сидя обнаженной у меня на коленях. Еще одна проблема снята. Теперь тебе нужно только расслабиться и позволить мне доставить тебе радость.
Дрожь пронеслась по ее телу. Марли не могла оторвать от него глаз. Неужели пришло время? До знакомства с Дейном она прекрасно обходилась без сексуальных желаний. Марли боялась не Дейна, а того, что вновь потерпит неудачу. Любовь… она еще не успела привыкнуть к мысли, что полюбила. Марли не хотела сразу все портить. Может быть, она вообще предпочла бы вот такие неопределенные отношения, тогда останется хоть хрупкая надежда, что это случится когда-нибудь. Но сейчас… Трусость, конечно, но лучше тихо надеяться, чем испытать и разочароваться.
— Не знаю… — нервно проговорила она. — А вдруг не…
— Ни о чем не беспокойся, — перебил он. — Расслабься, закрой глаза, а остальное предоставь мне.
Легче сказать, чем сделать. Она продолжала смотреть на него молящими глазами, все еще не в силах принять решение. Слишком уж много всего случилось с ней в жизни, чтобы она могла легко пойти на этот шаг.
Марли возненавидела себя за эту слабость. В глазах ее показались слезы.
Дейн дал ей на размышление не больше двух секунд, а потом взял инициативу в свои руки. Его ладонь пробежала вниз по ее телу, скользнула под трусики и во впадинку между ног. Марли от неожиданности вскрикнула и вцепилась в его руку. Ее бедра инстинктивно сомкнулись и зажали его ладонь. Глаза Марли округлились. Казалось, на ее измученном лице ничего больше и не осталось. Они встретились взглядами, и Дейн увидел, как лихорадочный румянец стал быстро выступать на ее щеках.
— Ты веришь мне? — спросил он так спокойно, как будто ему ничего не стоило сдерживать себя.
На самом деле Дейн из последних сил боролся с безумным желанием повалить ее, подмять под себя и погрузиться в блаженную глубину ее лона.
Марли закусила нижнюю губу. Движение это было настолько провокационно-чувственным, что Дейн с трудом подавил стон.
