бы ни связывало мужчин, Роберт не был союзником Мерсера, иначе тот не выглядел бы настолько потрясенным в его присутствии.
Совершенно очевидно, что в ответ на вопрос Мерсера Роберт мог бы сказать, что здесь он держит свой катер. Вместо этого он нарочито посмотрел на Эви и произнес:
— Это место по-своему притягательно.
Эви чувствовала себя глупо, но ничего не могла поделать с краской, заливающей ее лицо. Мерсер почему-то выглядел еще более ошеломленным.
— О, — пробормотал он, — да, конечно.
С трудом обретя некое подобие самообладания, он выдавил слабую улыбку.
— Уже поздно, мне нужно идти. Позвоните мне, когда будете свободны, мистер Кэннон, и мы сыграем с вами ту партию в гольф, о которой говорили.
— Или порыбачим, — подсказал Роберт голосом мягким, как шелк.
— А… да, конечно. В любое время, — Мерсер бросил ключи от лодки на стойку и поспешно ушел.
— Интересно, из-за чего он так разволновался, — задумчиво произнес Вирджил.
— Может быть, из-за того, что ему не повезло, и, сбежав днем с работы, чтобы порыбачить, он на пристани наткнулся на своего работодателя, — предположил Роберт, прикрывая глаза.
Задыхаясь от смеха, Вирджил откинулся в кресле.
— Вот это да! Он работает на тебя, что ли? Спорю, что на сегодня ему все веселье испорчено.
— Уверен, что так.
Стоя неподвижно, Эви впитывала как все нюансы короткой сцены с Мерсером, так и вкрадчивость негромкого ответа Роберта. Он получил массу удовольствия, наблюдая за муками Мерсера. И его замечание о ней, как о причине его появления здесь, преследовало ту же цель — поставить Мерсера в еще более неловкое положение. В конце концов, какой мужчина не ощутил бы неудобство, обнаружив, что только что приставал к женщине босса… на глазах у самого босса? К тому же будучи пойманным на отлынивании от работы.
Может, Мерсер и не осознавал, что Роберт к нему нерасположен, но для Эви это стало очевидно. Кэннон был вполне любезен, но неприязнь сквозила в каждом его слове. Эви испытала огромное облегчение. На одно ужасное мгновение она испугалась, что Роберт вовлечен в какую бы то ни было аферу Мерсера, но поведение последнего определенно не походило на поведение человека, который встретил друга. Все же она забеспокоилась, узнав, что Мерсер работает на Роберта. Она не хотела, чтобы его грязные делишки коснулись пристани, но не хотела и того, чтобы каким-либо образом вред был причинен Роберту.
Ей больше ничего не удалось выяснить о замыслах Мерсера. Не включая мотор, он проплыл извилистым путем вокруг нескольких островов и наконец ненадолго остановился у дальней от берега стороны одного из самых больших. Ей не удалось увидеть, что он делал и делал ли что-нибудь. Если бы у нее был троллинговый[17] мотор, она могла бы подойти намного ближе, так что он бы ничего не услышал, но такого мотора на ее лодке не имелось. Потом Мерсер снова запустил двигатель и продолжил кружить среди островов. Эви старалась уследить за ним, но все время держать его в поле зрения оказалось невозможно. Когда Мерсер в конце концов покинул острова, ей пришлось выжать из лодки максимальную скорость, на которую та была способна, чтобы опередить его и заранее достичь пристани, оставшись незамеченной.
Таким образом, у нее до сих пор не было ничего, кроме подозрений. Пока Эви размышляла, стоит ли довериться Роберту при том, что ничего существенного она не могла ему рассказать, пришла правнучка Вирджила. В этот раз она несла на бедре одиннадцатимесячную девочку, взирающую на мир широко раскрытыми глазами. Двое белоголовых мальчиков, четырех и шести лет, сопровождали ее.
— Дедушка, дедушка, — завопили оба мальчика. Они подбежали к качалке и вскарабкались на колени Вирджила с непосредственностью, наводившей на мысль, что так они поступали всю свою жизнь.
— Как дела? — спросил Вирджил, прижимая к себе два маленьких тельца. — Дал ли вам зубной врач леденец?
— Да! — закричал старший, вытаскивая из кармана ярко-красную конфету. — Мама говорит, все в порядке, так как он без сахара. Хочешь?
Судя по выражению лица, мальчик был разочарован тем, что леденец без сахара.
— Заманчиво, — признал Вирджил, — но ты сохрани его.
Эви улыбнулась, глядя на Вирджила с праправнуками, а затем снова повернулась к их матери.
— Шерри, это Роберт Кэннон. Сегодня они с Вирджилом прошли по реке. Роберт, это правнучка Вирджила Шерри Фергюсон.
— Рада познакомиться, — сказала Шерри с дружелюбной улыбкой. Она, очевидно, помнила Роберта с тех пор, как он первый раз приходил на пристань. Переместив ребенка на другое бедро, Шерри протянула руку.
Роберт потянулся, чтобы пожать руку молодой женщины, и девочка, видимо, решила, что теперь до него можно добраться. С радостным бульканьем она отпустила кофточку Шерри и, протянув обе маленькие ручонки с ямочками, рванулась вперед. Шерри в испуге попыталась подхватить ребенка, но Роберт оказался быстрее и сгреб девочку за мгновенье до того, как она покинула безопасное убежище на бедре у матери.
— Эллисон Роуз! — задохнулась Шерри, уставившись на малютку. — Прошу прощения, — извинилась она перед Робертом, потянувшись к нему, чтобы забрать ребенка, — не знаю, что на нее нашло. Прежде она никогда вот так не бросалась к незнакомцам.
Эллисон Роуз ничего не хотела знать. Она орала и, вырываясь из рук матери, изо всех сил цеплялась за рубашку Роберта.
— Все в порядке, — в его изумительном глубоком голосе теперь появились успокаивающие нотки, умиротворившие и мать, и дочь. Одна из сильных рук Роберта поддерживала спинку ребенка, в то время как его глаза улыбались Шерри.
— Я всегда умел найти подход к женщинам.
«И это не более, чем констатация факта», — решила Эви. Кровь медленными толчками билась у нее в венах, когда она смотрела на Роберта, так уютно прижимающего к себе ребенка, как если бы у него была дюжина собственных. Существовало ли что-нибудь, чего этот человек не смог бы сделать? Шерри почти растаяла под его смеющимся взглядом, а крохотная Эллисон была просто на небесах.
С высоты его рук Эллисон с блаженным видом оглядывалась вокруг, как королева, обозревающая своих подданных. Склонив голову, Роберт слегка коснулся носом мягких светлых завитков и подумал о том, что даже в таком юном возрасте девочки отличаются от мальчиков. Он качал двух сорванцов Маделин еще во младенчестве и играл с ними, когда они начинали ходить, но они были совсем не такими нежными, как эта малышка на его руках, и ее аромат неуловимо слаще. Его привели в восторг крошечные сандалики на ее ножках и открытое платьице с оборками. Ощущать цепляющиеся за него пухлые ручонки с ямочками было удивительно радостно.
«О, Боже», — подумала Эви. Ее грудь так сжалась, что она едва могла дышать. Ей пришлось отвернуться, чтобы скрыть отразившееся в ее глазах потрясение. Почему он не мог оказаться неловким с детьми? Почему он так ласково прижимает Эллисон к груди и закрыл глаза, наслаждаясь ее сладким младенческим запахом? Чувство, разраставшееся в ней, было так огромно, что она не могла думать, ничего не могла делать.
До конца своих дней она будет помнить, в какой именно момент влюбилась в Роберта Кэннона.
Эви занялась бестолковой возней с бумагами, хотя не сказала бы, что это за бумаги. Словно издалека она слышала голос Шерри, спрашивающей о путешествии Вирджила по реке, восторженный ответ Вирджила и замечания Роберта. Эви обратила внимание, что его голос звучит все так же спокойно и умиротворяюще. Как могла Шерри усомниться в безопасности прогулки, если полная безмятежность и уверенность Роберта в себе свидетельствовали, что он без показной суеты позаботился о том, чтобы защитить Вирджила от малейшего риска?
«Он делает это намеренно», — осознала Эви, слушая их разговор. Она ощущала необычную отстраненность, прислушиваясь скорее не к самим словам, а к способу их произнесения, к лежащим в их основе чувствам. Роберт мастерски разгадывал людей, а затем со сверхъестественной точностью
