Зак.
— Входите, — сказал Ли, его голос выдавал, что он нервничает. Он и его жена отступили назад, и он показал, чтобы Милла и Диас проходили внутрь. Ронда взяла мужа за руку, переплетя пальцы, как будто нуждалась в его силе. Она прошли в удобную гостиную, в которой чувствовалось, что в ней живут, что ею пользуются. В газовом камине горело уютное пламя, на полках стояли и книги, детские вперемешку с беллетристикой, и небольшие сувениры, которые семья собрала за прошедшие годы: морская звезда, подписанный бейсбольный мяч в прозрачной коробке, фотографии и коробки и…
Фотографии. Милла огляделась и сдержала стон. Фотографии Джастина — пухлого младенца, с единственным крохотным зубом, блестящим в открытом от смеха рту, светлые волосы торчат, как пушок одуванчика. Пухлые ножки, ручки с перетяжечками, розовые щёчки. Снимок ползущего Джастина, одетого только в подгузник. Ещё один, на котором милый малыш держит пластиковую бейсбольную биту, как клюшку; на пляже, с ведёрком и совком, в маленькой красной бейсболке. Отмечает день рождения. Должно быть, в его первый день в школе, гордо улыбающийся, крепко держит маленький ранец. Без двух передних зубов, с такой широкой озорной улыбкой, что она чуть не заплакала. Её крошка, и она пропустила всё это. Вот он в форме для ти-бола, смотрит яростно, и уже держит биту так, как это делают большие. На другой фотографии он в футбольной форме, шлем грозит свалиться и полностью закрыть лицо. Он был таким маленьким, таким полным жизни, таким счастливым.
Фотографии, где он позирует, школьные и студийные. Ещё одна, на ней ему, наверное, год, он обнимает сильно потрёпанного жизнью плюшевого мишку. Сидит верхом на маленьком тракторе-каталке, крепко вцепившись в руль, и «рулит». Она практически слышала, как он изображает звук мотора.
— Это Зак, — нервно сказала Ронда, обратив внимание, что Милла не может оторвать взгляда от фотографий. — Я знаю, что мы перебарщиваем с его снимками, но… — Она оборвала фразу и прикусила губу.
— Пожалуйста, присаживайтесь, — сказал Ли, жестом предлагая Милле и Диасу занять пару кресел, в то время как они с Рондой уселись рядом на диван. — Расскажите нам, в чём же дело. Не могу не заметить, что ни один из нас не заснул этой ночью, беспокоясь из-за того, что что-то не в порядке. Мы не можем понять, что, но мы… мы беспокоимся.
Милла поставила портфель у ног и набрала воздуха, сжав руки. Она пыталась отрепетировать, что будет говорить, но каждый раз слова казались неправильными, поэтому она просто повторила историю, которую она рассказывала уже так много раз, так многим. Но на этот раз у истории был конец.
— Мой бывший муж — хирург, — начала она, — настоящий Дуги Хаузер[34]. Ей удалось изобразить намёк на улыбку при мысли о Дэвиде. — Одиннадцать лет назад он и ещё несколько врачей на время прервали свою практику дома, чтобы поработать в маленькой сельской клинике в Мексике. Я только-только узнала о том, что беременна, как раз перед тем, как мы поехали, но в команду входила акушер, которой я доверяла, поэтому мы не стали менять планы, и наш сын, Джастин, родился в Мексике. Однажды, когда ему было шесть недель, я была на сельском рынке, и двое мужчин отняли его у меня и убежали. Меня они ударили ножом в спину, и я чуть не умерла от потери крови. К тому времени, как я оправилась, следов ребёнка уже не было.
Ронда снова потянулась и схватила Ли за руку.
— Это ужасно, — сказала она, побледнев. Может быть, она, как мать, сочувствовала Милле, или, может быть, у неё было предчувствие.
— Я всё равно искала его. Я не могла сдаться, пока не узнаю, что случилось с ним. Столько украденных детей контрабандой перевозится из Мексики в багажниках машин, во время дневной жары, и многие из них умирают. Я не могла прекратить поиски, пока не узнаю наверняка, что случилось с Джастином, умер ли он, или… — Она остановилась и сглотнула.
— Мы с мужем развелись через год после похищения Джастина. Множество браков распадается после смерти или потери ребёнка. В разводе была виновна в основном я — нет, только я, потому что я больше не хотела быть женой Дэвиду. Я была слишком занята, ища Джастина. Пока я была занята этим, я основала организацию, состоящую главным образом из добровольцев по всей стране, которые мобилизуются на помощь в поисках, когда кто-нибудь теряется, или проверяют дороги во время «Янтарной тревоги»[35]. Мы разыскиваем убежавших, на поиски которых у полиции не хватает денег или персонала. Мы… — Она повторяет свою стандартную речь, осознала она. Милла ещё раз набрала воздуху.
— Хватит об этом. Короче говоря, всё это время я продолжала искать Джастина, искать информацию о том, кто похитил его, что с ним случилось. Только недавно с помощью мистера Диаса удалось поймать преступников, торговавших людьми, и мы нашли бумаги, которые позволили нам отследить украденных детей.
Это был тот самый момент. Сейчас. Горло её перехватило, а руки были сжаты так, что стали бескровными.
— Зак — это мой сын Джастин..
Ронда, вскрикнув, отстранилась назад, лицо её стало белым, как бумага. Ли вскочил на ноги, яростно сжав кулаки.
— Это ложь, — с нажимом произнёс он. — Мы не покупали ребёнка на чёрном рынке; мы усыновили Зака через адвоката, и если вы думаете, что можете отобрать у нас сына, вам предстоит самая большая в вашей жизни битва.
Милла подумала, что самая большая в её жизни битва у неё уже была. И длилась она десять долгих лет.
— Ваш адвокат ничего не знал. Свидетельства о рождении были подделаны. Женщина, которая подделывала их, вела записи. Я не жду, что вы поверите мне на слово; я принесла копии всех документов. — Наклонившись, она взяла портфель, открыла его, и вручила им через стол пачку бумаг. Ли взял бумаги и быстро пролистал их. Низкий рычащий звук отрицания пророкотал в его горле.
Дрожащими руками Милла вытянула ещё два документа. — Вот бумаги, где Дэвид и я оба отказываемся от родительских прав на Джастина — Зака, в вашу пользу.
И Ронда, и Ли застыли, уставившись на бумаги в её руке, как будто они не могли поверить тому, что она только что сказала. Милла подавила крик агонии, рвущийся из горла, пытаясь сохранить контроль. Ещё чуть-чуть.
— Мы не ставим никаких условий. Его жизнь была бы разрушена, если бы его забрали от вас, а мы л-любим его слишком сильно, чтобы сделать это. Что вы расскажете ему о нас, если вы расскажете, решать целиком вам. Вы вырастили его, вы любите его, вы знаете его лучше, чем кто бы то ни было на свете. Он… он знает, что усыновлён?
Ронда молча кивнула. Ли сказал:
— Но он никогда не задавал никаких вопросов.
Он был счастлив, здоров, чувствовал себя на своём месте и уверен был в том, что родители его любят. Он не чувствовал нужды в чём-либо ещё, подумала Милла. Когда-нибудь, может, он и спросит, но из чистого любопытства.
Она вынула из портфеля и передала им ещё толстый конверт из плотной бумаги.
— Это личная информация о Дэвиде и обо мне, истории наших болезней, группы крови — всё, что вам может понадобиться, если Заку потребуется срочная медицинская помощь. Там есть номера телефонов и адреса, и, если кто-нибудь из нас переедет или поменяет номера, мы вам сообщим. Мы записали и адреса наших родителей тоже. Там есть несколько фотографий, на случай… если он когда-нибудь поинтересуется, и вы решите сказать ему. Вырезки из газет о том, что случилось. Я не хочу, чтобы он когда-нибудь мог подумать, что мы не хотели его. — Милла втянула воздух, ей не хватало кислорода. — У его отца IQ[36] гения, и он один из лучших людей, кого я знаю. Он голубоглазый блондин, Зак похож на него. Мы оба здоровы, и, насколько мы знаем, у нас нет наследственных проблем.
Боже милостивый, сколько она ещё сможет продержаться? Ронда прижала оба кулака ко рту, по щекам её текли слёзы, она не могла отвести глаз от Миллы. Ли шумно сглатывал, пытаясь обрести спокойствие. Диас просто присутствовал рядом с ней, тёмный и молчаливый. Она ни разу не взглянула на него, и не смотрела на него сейчас.
