Квентин Тарантино: Интервью

история, которую я рассказывал.

ПБ: Вы учились в киношколе?

КТ: Я никогда не посещал никаких киношкол или колледжей. Я учился актерскому мастерству, но почти не снимался. У меня был эпизод в «Золотых девочках» и немного съемок на лос- анджелесском ТВ. Года в двадцать два — двадцать три я решил стать режиссером и попытался сделать фильм на шестнадцатимиллиметровой пленке под названием «День рождения моего лучшего друга». Лучше потратить шесть тысяч долларов на фильм, чем шестьдесят тысяч на киношколу. Это лучшая киношкола в мире — научиться выкручиваться из любого положения и снимать, снимать, снимать. Даже если фильм не получится.

От книг по режиссуре никакой пользы. «Вам необходимо знать, что репетиция — это…». Я не купил ни одной. Я пытался читать технические книжки о линзах, диафрагме и прочем, но они только запутывали меня и вызывали головную боль. По-настоящему я прочитал лишь книги о том, что такое общество с ограниченной ответственностью и как убеждать людей дать вам денег.

Пресс-конференция в связи с премьерой фильма «Бешеные псы» Международный кинофестиваль в Торонто 1992 года

АНРИ БЕХАР (газета «Монд»): Мы начинаем пресс-конференцию в связи с премьерой фильма «Бешеные псы», и я коротко представлю вам людей, сидящих за этим столом. Крайний слева — Мистер Блондин, Майкл Мэдсен. Рядом с ним — Мистер Оранжевый, Тим Рот. Рядом со мной — Мистер Розовый, Стив Бушеми. Рядом с ним — сопродюсер, он же Мистер Белый, Харви Кейтель. А в центре, полагаю, сам Мистер Радужный…

КВЕНТИН ТАРАНТИНО: Мистер Коричневый! Мистер Коричневый!

ТИМ РОТ: Мистер Мерд![3]

БЕХАР: Режиссер — Квентин Тарантино. (Аплодисменты). Итак, первый вопрос от прессы?

ВОПРОС: Неужели вы с самого начала не рассматривали возможности показа самого ограбления?

ТАРАНТИНО: Поначалу я думал об этом. Ну, не о том, чтобы показывать его, но хотя бы слегка пройтись по некоторым моментам и дать зрителю ощущение настоящего кошмара. Однако первая половина картины оставляет много неясностей, потому что вы ждете разъяснения того, о чем говорят герои фильма. И это даже хорошо. И только во второй половине вы понимаете, что ограбления не увидите, что не в нем дело и что фильм, собственно, не об ограблении, а о чем-то другом.

ВОПРОС: Правильно ли я понял, что актеры все-таки сыграли сцену ограбления, чтобы подготовиться к исполнению своих ролей?

РОТ: Да, мы прошли процесс вызревания. И хотели далее поработать малость по-настоящему.

ТАРАНТИНО: На самом деле мы не собирались показывать это, нам, как актерам, необходимо было пропустить сюжет через себя, пережить его. В некотором роде это была постановка ограбления в репетиционном зале. Мы все знали свои роли, мы знали, что именно будем делать, поэтому приходили и просто проигрывали нужные сцены. Получалось иногда смешно и неуклюже, мы вовсю развлекались, но зато когда мы прошли этот репетиционный процесс, то в общих чертах понимали, что именно там произошло и что пошло не так. Большой ошибкой было только доверить Мистеру Блондину руководство. (Смех).

СТИВ БУШЕМИ: Он всеми руководил!

МАЙКЛ МЭДСЕН: Я просто контролировал толпу. Ее надо немного контролировать, разве не так?

ВОПРОС: Квентин, какой персонаж был вам ближе — Мистер Коричневый или, может быть, Эдвард Банкер?

ТАРАНТИНО: Ну, все отдавали себе отчет в том, что это второстепенные персонажи. Однако в таких открытых сценах каждый должен знать свое место. И может считать себя при этом звездой сколько угодно — поскольку все ребята болтают в фильме, все постреливают и даже рассказывают об убийстве Мистера Коричневого. Но вы-то не знаете, кто такой Мистер Коричневый, это выясняется гораздо позже. Они спрашивают: «Где Мистер Синий?» Он что, слинял? С камешками? Или его прихватили копы? Может, его уже вовсю раскалывают в участке — или он сейчас появится? Я хотел, чтобы у зрителя было ощущение, что мы в любой момент можем повернуть сюжет куда угодно.

ВОПРОС: Мистер Кейтель, поскольку вы являетесь сопродюсером «Бешеных псов», не могли бы вы рассказать, как вас сумели привлечь к этой работе и почему она была так важна для вас?

ХАРВИ КЕЙТЕЛЬ: Позвонила знакомая из Актерской студии и сказала, что есть сценарий, который, на ее взгляд, может меня заинтересовать. Когда я прочитал его, он меня сильно зацепил. У Квентина совершенно новый взгляд на такие древние темы, как товарищество, вера, предательство, измена, искупление. Я позвонил Лоуренсу Бендеру и сказал, что хотел бы помочь в реализации этого проекта. Потом мы — Квентин, Лоуренс и я собрались и решили попытаться организовать это дело.

ВОПРОС: Но стартовый капитал-то был ваш…

КЕЙТЕЛЬ: Не было никакого стартового капитала. Я только сегодня об этом услышал. С чего вы это взяли?

ВОПРОС: В прессе так пишут.

ТАРАНТИНО: Да, в прессе именно так пишут.

КЕЙТЕЛЬ: Ну, это, я полагаю, ошибка.

ВОПРОС: А насколько полезно в творческом плане работать с режиссером-дебютантом?

КЕЙТЕЛЬ: Нет ничего зазорного в работе с режиссером-дебютантом, тем более что вы сами видите, сколько в Квентине энергии, энтузиазма, интеллигентности и ранимости. У него огромное желание учиться, и он очень открыт процессу отработки характеров героев, которые прописал в сценарии. Справиться с восемью актерами такого класса — нелегкая задача для любого режиссера, а уж для начинающего это и вовсе титанический труд.

Я могу сравнить этот актерский состав с «Последним искушением Христа», конкретно — с актерами, исполнявшими роли апостолов. Все они поддерживали друг друга, и, если кто-нибудь спотыкался или падал, ему помогали подняться. Для меня было высокой честью работать с ними.

ВОПРОС: Квентину. Эту сцену с разговором о Мадонне — с обсуждением ее песни «Как девственница» — вы сымпровизировали? Или она была в сценарии изначально?

ТАРАНТИНО: Эта сцена была написана очень давно, когда я еще был актером. Это одна из моих фишек, которые должны быть у каждого актера в рукаве — на всякий непредвиденный случай.

Видела ли Мадонна фильм? Нет, не видела. Но она знает об этом — про это место в фильме. Она очень хорошо осведомлена. И ее адвокаты осведомлены не хуже. А мои адвокаты очень хорошо осведомлены о том, что ее адвокаты осведомлены об этом самым наилучшим образом. Поговаривают, что она может появиться на премьере фильма в Нью-Йорке, а поскольку ей известно, что в фильме есть шуточка об этой песенке и об ее будто бы подтексте, то она может просто подойти ко мне и сказать, прав я или нет. У меня нет сомнения, что она подойдет и скажет: «Квентин, ты на сто процентов прав, эта песня именно об этом. И у меня просто задница надрывается от смеха, когда я слышу, как ее распевают все эти четырнадцатилетние малолетки».

ВОПРОС: А не мог бы и Майкл Мэдсен рассказать о своем участии в «Бешеных псах»?

МЭДСЕН: Я прочитал сценарий. И подумал, что такой материал, как принято говорить, на дороге не валяется, и изъявил желание встретиться с Квентином и поучаствовать. Но вот репетиции — это то, во что я, надо признаться, никогда не верил, пока не поработал с Харви. Он на самом деле убедил меня в их пользе и еще в том, что мы немало выуживаем для себя во время репетиций. Когда мы переходим к