мы с ним до сих пор иногда общаемся, хотя теперь не работаем вместе.
Энди стало ясно, что дело у них забрали как провальное. Впрочем, она была уверена, что и Халси с ним справляется ничуть не лучше. Неудивительно, что он так настаивал на ее сотрудничестве именно с ним. Ведь он с ее помощью в итоге мог праздновать победу. Возможно, ему не хватало именно такого свидетеля, как она, который своими показаниями против Рафаэля обеспечил бы перелом в ходе дела.
В ожидании гения Джексона Энди с Коттоном вели непринужденную беседу. Минут через пятнадцать послышался деликатный стук в дверь, после чего наступила выжидающая тишина.
– Войдите! – крикнул Коттон.
Ксавье Джексон оказался молодым человеком, примерно одного с Энди возраста. Стройный брюнет с несколько экзотическим, смуглым лицом, он в отличие от большинства сотрудников ФБР, которых Энди успела увидеть в здании, выглядел щегольски, несмотря на то, что был одет, как того требовал этикет, то есть в костюм и белую рубашку. Правда, галстук у него при этом оказался ярко-красного цвета с каким-то мелким узором. Приглядевшись к рисунку, Энди рассмотрела в нем стилизованных лошадей еще более насыщенного красного тона. И вместо белоснежного носового платка, сложенного прямоугольником, из нагрудного кармана Ксавье Джексона выглядывало несколько изысканных кончиков все того же красного цвета. На фоне других он выделялся своей живостью, яркой внешностью и особенно правильной речью: он говорил без какого бы то ни было акцента, как ведущий теленовостей. Во взгляде Ксавье Джексона было нечто акулье, но в его отношении к агенту Коттону в отличие от Халси чувствовался пиетет.
Смерть ни тому, ни другому в ближайшем будущем не грозила.
Это знание пришло к Энди внезапно, словно из воздуха, и повисло над ней, как зрелое яблоко на ветке, но об этом говорить мужчинам она не сочла нужным. Джексон считал себя неуязвимым для пуль, а Коттон уже ждал выхода на пенсию, когда он наконец-то сможет проводить больше времени с женой и заниматься тем, что ему нравится. Они и не думали о смерти, и Энди не стала напоминать о ней.
Джексон посмотрел на нее с недоверием:
– Вы правда Дреа Руссо?
Энди рассмеялась, и он тут же добавил:
– Ах да, узнаю этот смех. – Его глаза загорелись любопытством. – Я все думал, живы ли вы: вы так внезапно исчезли.
– Мне пришлось бежать, спасая свою жизнь, – ответила Энди.
– Салинас хотел вас убить?
– Хотел. Но я, скрываясь, попала в автокатастрофу, и в газетах по ошибке написали о моей смерти. Это и спасло мне жизнь: Рафаэль отозвал своих ищеек. Правда, ищейка была одна, но именно этот человек принес Рафаэлю весть о моей смерти. Смерть оказалась правдой, хотя полуправда в этом случае выглядела бы более правдоподобно, чем то, что произошло на самом деле.
– Значит, он считает вас погибшей, – уточнил Коттон. – А стало быть, вам ничто не грозит. Зачем же вы вернулись на его территорию?
– Если мне известно то, что может вам помочь упрятать его за решетку, то с моей стороны было бы безнравственным оставаться в стороне, в то время как по его вине от наркотиков каждую секунду гибнут люди. Рафаэль хитер, – сказала Энди. – И вам, вполне возможно, никогда не удастся собрать необходимые улики, если вы сейчас не воспользуетесь шансом. В данном случае ваш шанс – это я. И я готова попробовать.
– Вы знаете, кто у него ведет бухгалтерию? Настоящую, черную?
Энди отрицательно покачала головой. Сведения о личности бухгалтера и его местонахождении решили бы дело.
– Никогда и ничего о нем не слышала. Были вещи, к которым Рафаэль относился небрежно… – Так, например, ей удалось узнать его банковский пароль. – Но не к этому. Думаю, этого не знают даже близкие Салинасу люди. При мне велись разговоры, но только не о бухгалтерии. Имя бухгалтера также не упоминалось.
– Бывало такое, что он исчезал куда-то один, без своих людей? – вступил в разговор Джексон.
– Мне, во всяком случае, об этом не известно. Хотя он вполне мог уехать со своими телохранителями, а потом оставить их где-нибудь. Но повторяю: при мне такого не было. Его охрана вне дома организована очень тщательно. Что касается этого, Рафаэль параноик. Ему кажется, что улицы кишат врагами, которые только и думают, как бы его укокошить. Поэтому он постоянно окружен броней из чужих тел.
На Энди один за другим посыпались вопросы. Агенты интересовались самыми, казалось бы, незначительными подробностями. В течение нескольких часов Энди с готовностью рассказывала все, что только удавалось вспомнить. Тем не менее этих сведений было мало, чтобы завести на Рафаэля дело, и Энди уже начала отчаиваться. Именно этого она и боялась. Боялась, что придется прибегнуть к решительным мерам.
– Есть один вариант, – наконец сказала она, когда агенты, судя по всему, тоже приуныли: упавший с неба шанс поймать Салинаса оказался пустышкой. – Обвинения в суде на этом не построишь. Но ведь для всех нас главное – прикрыть его бизнес, изолировать его от общества, не так ли? Если он увидит меня, то сойдет с ума. Я же мертва. Уезжая, я… захватила с собой кое-что важное для него. – Да, Энди не кривя душой могла признать, что два миллиона долларов для Рафаэля не мелочь. Но не менее ощутимо для него нанесенное его самолюбию оскорбление – она отвергла его любовь. – Он, конечно же, попытается убить меня. Это можно как-то использовать?
– Ничего не выйдет, – тихо сказал Джексон, когда Дреа Руссо ушла – совсем другая и все та же. – Даже если нам удастся использовать гражданское лицо в качестве приманки, чего начальство нам никогда не разрешит, попытка убийства не такое преступление, за которое можно посадить больше, чем на год. При этом он вообще может избежать тюрьмы.
– Знаю, – устало проговорил Коттон. – Знаю. Никак не получается поймать гада, даже с ее помощью. Не дай Бог, он ее еще пристрелит, выставь мы ее в качестве наживки. Никогда себе этого не прощу.
Энди заехала в закусочную пообедать, но от расстройства ей кусок не шел в горло. Почему-то она надеялась, что, приехав быстренько расправиться с Рафаэлем, она либо предаст его в руки властей, либо все сложится так, что его убьют. Она все рисовала себе в воображении какую-то грандиозную, заканчивавшуюся смертью Рафаэля перестрелку, которая оживит скучную сводку итоговых новостей. Сейчас, находясь в Нью-Йорке, Энди не могла логически объяснить, каким образом именно такой сценарий родился у нее в голове. Это было не похоже на возникавшее у нее время от времени внезапное озарение, когда она предсказывала кому-то будущее. Правда, своего будущего она никогда не знала.
Ее грандиозный план, если это можно назвать планом, оказался недостаточно проработан. И сейчас, в Нью-Йорке, Энди почувствовала себя дурой – надо же было так промахнуться. Это так на нее не похоже. Энди горестно покачала головой. Ведь она совсем не героиня, а пошла на такое большое дело, даже не подумав, как воплотит его. Да что с ней такое?
Как не хочется умирать… разве что ее смерть станет способом разделаться с Салинасом.
Невидящим взглядом Энди уставилась в окно, за которым тянулись бесконечные потоки прохожих. Она не боялась смерти – она боялась, что не попадет в тот мир, где обитал Олбан. Она всеми силами старалась стать лучше. Никогда она больше не будет использовать секс и красоту для достижения цели. Но прошло ведь всего восемь месяцев. Восемь месяцев очень мало против пятнадцати лет. Набрала ли она за это время достаточно очков в свою пользу?
Может, ее смерть – ее настоящая смерть – и есть главное испытание. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих».[6] Если для того, чтобы уничтожить Рафаэля, потребуется ее жизнь, она готова. Она найдет в себе силы.
Вот только расставаться с Саймоном ей не хотелось. Начало их знакомства было отвратительно, но то, что происходило между ними сейчас, походило на робкие и тонкие ростки чувства, еще не изведанного ими. И пусть он киллер, пусть не тот человек, который ей нужен, как убеждала себя Энди, довольно уж ей ошибаться в мужчинах, она все равно хотела прижать ладони к его щекам с проступившей щетиной, заглянуть в его темные опаловые глаза и увидеть, как где-то в их глубине, где раньше была только пустота, зарождается и расцветает нежность.
Она мечтала поближе узнать его, а для этого требовалось время. Того, что он рассказал ей о себе в тот день вопросов и ответов в кафе, было мало. Энди хотелось смешить его глупыми анекдотами, завтракать и
