заставляло быстрее бежать кровь по жилам. Странно, но то, что когда-то искорежило его жизнь, теперь оставалось единственным, что ее поддерживало. Он был высококлассный снайпер, меткий стрелок. Это искусство делало его могущественным, сильным и почти неуязвимым.
Теперь не имело смысла анализировать прошлую жизнь, корить себя за то, чего не сделал и ругать за то, что совершил. Жизнь сложилась так, как сложилась, и ничего в ней уже не изменишь, ни единого мгновения. Да, Декстер Витлоу убил очень много людей, а вот лишил жизни всего лишь одного. Он еще со времен войны понял принципиальную разницу между словами «убить»и «лишить жизни». Убить противника, врага на войне — это одно, а лишить жизни человека в мирное время — совершенно другое.
Декстер Витлоу остановился около телефона-автомата, снял трубку и бросил монету в щель. Он наизусть знал номер. Некоторое время Декстер напряженно вслушивался в длинные гудки, а когда на том конце провода наконец ответили, тихо, но отчетливо произнес:
— Меня зовут Декстер Витлоу.
Всю жизнь он расплачивается за преступление, которое когда-то совершил. С него довольно. Теперь настало время другим платить по счетам.
Глава 2
17 февраля, Колумбус, штат Огайо
Темным февральским вечером, когда Карен на машине подъехала к своему дому, на ступеньке около входной двери лежала небольшая коробка. Увидев ее в свете передних фар, девушка нисколько не удивилась и не заинтересовалась содержимым. В последнее время она не делала никаких заказов в магазинах и поэтому была уверена, что посылка доставлена по ошибке, не по тому адресу.
Выключив мотор, Карен взяла с сиденья тяжелые сумки и несколько пакетов, вышла из машины и направилась к дому. Сумки оттягивали руки, а ноги в легких туфельках мгновенно промокли. Карен недовольно поморщилась. Опять она поленилась переобуться после работы, надеясь, что несколько метров по мокрому грязному снегу от машины до входной двери ей удастся одолеть без последствий. Но она так устала за время долгого и напряженного дежурства, что мечтала лишь об одном: быстрее попасть домой, лечь в постель и уснуть.
Переложив сумки и пакеты в одну руку, Карен открыла входную дверь, взяла посылку и вошла в дом. Там было темно, мрачно и тихо. Карен вздохнула. Когда же она наконец будет оставлять включенную лампочку, уходя на работу? Неприятно и грустно возвращаться в пустой дом, где никто не встречает тебя у порога, не радуется твоему приходу и не готовит горячий ужин. Она никак не могла привыкнуть к тому, что все изменилось, и ей придется теперь, как это ни печально, научиться жить одной.
В течение многих лет после многочасового дежурства в больнице Карен всегда встречала у порога Джанет — ее мать. Каждый раз она радовалась приходу дочери, из кухни доносились восхитительные запахи, а в комнате негромко работал телевизор. Джанет нравился звук включенного телевизора, хотя она редко его смотрела. Звук был ей нужен лишь как фон. Карен всегда знала: как бы поздно она ни заканчивала работу, какой бы усталой ни была, вечером она откроет дверь и увидит радостное лицо матери и ее улыбку.
Все кончилось в один день, и произошло это три недели назад. Рано утром, когда Карен собиралась на работу, Джанет пожаловалась на головную боль, озноб и кашель. Карен смета ей температуру, она оказалась немного повышенной.
— Ничего, обыкновенная простуда, — смущенно, с виноватым видом сказала Джанет. — Скоро пройдет.
Днем Карен позвонила домой, и мать сообщила, что температура повысилась, а кашель усиливается. Вечером, вернувшись домой, она увидела Джанет на диване, укрытую пледом, бледную и с высокой температурой. Ее бил сильный озноб, кашель не прекращался ни на минуту. Все симптомы указывали на то, что это не обычная простуда, а грипп. Карен позвонила в больницу, в которой работала медицинской сестрой, и сообщила, что через пятнадцать минут привезет Джанет.
Укутав мать в теплое шерстяное одеяло, Карен посадила ее в машину, и они поехали в больницу. Судорожно сжимая руль, Карен думала лишь о том, как побыстрее добраться и облегчить страдания Джанет, которая начинала задыхаться от сильного непрекращающегося кашля. В тот зимний вечер снег валил густыми хлопьями, но Карен, которая раньше всегда любила снег, это не радовало, а раздражало. Снег залеплял окна машины, затруднял движение, а ведь сейчас каждая минута была на счету.
В приемном отделении Карен встретили коллеги-медсестры, отвели Джанет к врачу, и тот, осмотрев ее, поставил неутешительный диагноз: острая вирусная пневмония. Самочувствие матери ухудшалось с каждой минутой, она задыхалась, ее бил озноб, а температура подскочила до самой высокой отметки. Врачи сделали все, что было в их силах и возможностях, но через четыре часа Джанет умерла на больничной койке.
Дальнейшее Карен помнила плохо и действовала словно во сне: подписывала какие-то бумаги, заполняла необходимые справки и формы, кому-то звонила, о чем-то спрашивала. Договаривалась о месте на кладбище, заказывала гроб для Джанет, выбирала одежду, в которой нужно ее хоронить, уточняла время церковной поминальной службы… Карен очень помогли и морально поддержали подруги и коллеги по работе, старые друзья Джанет и ближайшие соседи.
Дни, связанные со смертью и похоронами Джанет, Карен и сейчас плохо помнила. Остались лишь отдельные, отрывочные воспоминания, участливые и внимательные лица, ободряющие и сочувствующие слова… Кстати, до тех пор, пока Карен не пришлось столкнуться со смертью близкого человека, ей всегда казалось, что в обряде похорон и поминальной проповеди есть что-то надуманное, ненужное, искусственное. Потом она поняла, что заблуждалась: печальный обряд прощания с ушедшим навсегда человеком был необходим не ему, а людям, продолжающим жить дальше. Карен почти не плакала во время похорон, ей казалось, что внутри у нее все заледенело. И лишь поздно вечером, оставшись одна в пустом и мрачном доме, она разрыдалась.
С того печального дня прошло три недели, а Карен так и не привыкла к одиночеству и тоске. В течение долгих лет Карен с матерью были неразлучны и не расставались ни на один день. Когда Карен была маленькой, Джанет много и напряженно трудилась, бралась за любую, самую непрестижную работу, чтобы прокормить дочь и дать ей возможность получить образование. Карен выросла, и пришла ее очередь работать и обеспечивать себя и мать всем необходимым. Теперь Джанет занималась тем, чем ей всегда нравилось заниматься: хлопотала у плиты, убирала комнаты, украшала дом, делая его еще более уютным и привлекательным. Ждала, когда дочь вернется с работы, встречала ее у порога, сообщала последние новости, делилась впечатлениями.
Теперь все кончилось, Карен осталась одна в неприветливом доме, где ее никто не ждал, не радовался ее приходу. Сегодня наконец она приняла решение, о котором думала со дня смерти матери: позвонила агенту по недвижимости, сообщила, что собирается продать дом и попросила подыскать ей приличную квартиру. Нет, она ни за что не останется жить здесь, не привыкнет к пустоте и одиночеству даже спустя годы! Воспоминания о счастливой жизни с Джанет будут мучить ее, бередить душу, не давать спать по ночам.
Карен поставила сумки на пол и, держа в руке коробку, прошла в кухню. Коробка была нетяжелой — обычная посылка, ничем не примечательная. Положив посылку на стол, она взяла ножницы и разрезала толстую веревку, которой была обмотана коробка. Взгляд Карен упал на надпись, сделанную черным фломастером, и у нее больно сжалось сердце: Джанет Витлоу.
Итак, посылка пришла ее умершей матери. От кого? Неужели Джанет что-нибудь заказывала в магазине, но отправление задержалось и коробку прислали лишь спустя три недели?
Карен вспомнила, как мать радовалась посылкам: становилась похожа на маленькую девочку, ожидающую подарок к Рождеству. Джанет бежала навстречу почтальону, бережно несла посылку на кухню, аккуратно распечатывала и заглядывала внутрь…
Карен вскрыла коробку и с недоумением обнаружила в ней лишь несколько перевязанных резинкой бумаг и тетрадь. На тетради лежал сложенный пополам листок бумаги. Карен развернула его и сначала машинально взглянула вниз, туда, где обычно ставится подпись отправителя: Декс.
Сокращенно от «Декстер». Значит, коробку Джанет прислал Декстер — ее муж и отец Карен.
— Папаша Декстер вдруг вспомнил о семье… — недобро усмехнулась Карен.
Впрочем, ей было совершенно безразлично, что в этих бумагах и тетради. Джанет Витлоу не получала от мужа известий и не разговаривала с ним по телефону около четырех или пяти лет. Карен же вообще
