Перевалило за девять вечера, когда они услышали звук грузовика Вульфа. Мэри и Джо замерли от напряжения и в то же время от облегчения. Напряжения от страха перед случившимся, и облегчения от его возвращения домой, а не в тюрьму. Мэри не могла представить Вульфа за решеткой, хотя он провел там два года. Слишком свободолюбивый, чтобы покориться. Снова засадить его в тюрьму жестоко, почти губительно.
Вульф вошел через черный ход и остановился, уставившись с каменным лицом на Мэри, сидевшую вместе с Джо за кухонным столом с кофейной чашкой в руках.
– Почему ты до сих пор здесь? Отправляйся домой.
Мэри не обратила внимания на безжалостность его тона. Вульф был настолько зол, что жар ощущался практически из любого угла комнаты. Но она знала, что злость направлена не против нее лично. Мэри встала, вылила в раковину остатки своего остывшего кофе, достала из шкафа еще одну чашку и налила свежий кофе в обе.
– Садись, выпей кофе и расскажи нам, что случилось, – произнесла она хорошо поставленным голосом школьного учителя.
Вульф взял кофе, но не сел. Сидеть в таком состоянии он не мог. Гнев кипел в нем, заставляя двигаться без обычной плавности. Опять все сначала. Будь он проклят, если снова позволит себя засадить за то, что не делал! Нужно бороться любыми способами и любыми средствами. Лучше умереть, чем вернуться в тюрьму.
– Тебя отпустили, – тихо сказал Джо.
– Им не оставалось ничего другого. Девушку изнасиловали около полудня. В то время я доставлял двух лошадей на ранчо Уолли Раско. Он это подтвердил. Шериф не придумал, как я смог оказаться одновременно в двух местах на расстоянии шестьдесят миль друг от друга. Пришлось отпустить.
– Где это случилось?
Вульф протер лоб, затем сжал переносицу, как от сильной головной боли или, возможно, от усталости.
– На нее напали сзади, когда она садилась в машину возле собственного дома. Он заставил ее вести машину около часа, затем припарковаться на обочине. Лицо напавшего скрывала лыжная маска. Девушка заметила высокий рост мужчины, и этого описания шерифу показалось достаточно.
– На обочине дороги? – поразилась Мэри. – Невероятно... и бессмысленно. Конечно, на дороге не бывает пробок, но кто-то мог проехать в любое время.
– Не говоря о том, что он поджидал ее возле дома. Странно все это.
Джо барабанил пальцами по столу.
– Наверное, кто-то чужой.
– Сколько чужих бывает в Рате? – сухо уточнил Вульф. – Разве бродяга мог знать, чья это машина, или когда девушка выйдет из дома? А если бы хозяином оказался мужчина? Слишком маловероятное совпадение! Особенно принимая во внимание, что девушку изнасиловали, но не ограбили, хотя у нее с собой были деньги.
– Личность девушки не разглашается? – спросила Мэри.
Вульф хмуро посмотрел на нее.
– Разве может имя девушки остаться тайной, если в офисе шерифа ее отец размахивал винтовкой и угрожал выпустить мне кишки. Разговоры уже пошли.
Лицо Вульфа оставалось бесстрастным, но Мэри ощущала заполнившие его гнев и ожесточение. Снова достоинство этого человека растоптано в пыль. Что ему стоило сидеть и слушать оскорбления и угрозы? Без объяснений понятно, его оскорбил не только вызов на допрос, но и мерзкие слова о происхождении. Он сдерживался изо всех сил, но гнев не уходил.
– Что было дальше?
– Вмешался Армстронг и остановил его. Потом Уолли Раско снял с меня обвинения, и шериф позволил вернуться домой. Но с дружеским предупреждением.
– Предупреждением? – Мэри вскочила, глаза ее засверкали. – Каким именно?
Он сжал ее подбородок и свирепо улыбнулся.
– Посоветовал избегать белых женщин, дорогая. Именно это я и собираюсь делать. Поезжай домой. Я не хочу тебя видеть на свой горе.
– В сарае ты так не думал, – ответила, как выстрелила, Мэри, но затем вспомнила про Джо и покраснела. Джо выгнул бровь. Он выглядел на удивление довольным. Игнорируя сына, она снова обратилась к отцу. – Не могу поверить, что ты позволяешь безмозглому шерифу решать, с кем тебе можно видеться.
Вульф прищурился.
– Возможно, до тебя пока не дошло. Все начинается сначала. Не играет роли, что Уолли Раско подтвердил мое алиби. Все вспомнят случай десятилетней давности и подозрения относительно меня.
– Ты оправдан! Или это не считается?
– Некоторые согласятся, но не все. Они боятся и ненавидят меня. Пока не поймают того ублюдка, скорее всего, я не смогу купить в городе ни продукты, ни бензин. И любую белую женщину, которая имеет ко мне хоть какое-то отношение, ожидают бесчестие и позор.
Вот оно что. Опять он пытается ее защитить. Мэри раздраженно сказала:
– Вульф, я не собираюсь изменять свою жизнь в угоду мнению других. Очень ценю, что ты стараешься меня защитить…
Раздался скрип зубов.
– Если так, – сарказм просто сочился из него, – тогда иди домой и не возвращайся. А я останусь здесь.
– И как надолго?
Вместо прямого ответа на вопрос последовало уклончивое:
– Я буду полукровкой всю жизнь.
– И я навсегда останусь такой, какая есть. Я не просила тебя изменяться.
В ее голосе слышалась боль, а глаза горели жаждой. Ни одна женщина никогда так не смотрела на него. Планка гнева поднялась еще на одно деление, потому что он не мог взять ее на руки и объявить миру своей женщиной. Предупреждение шерифа прозвучало предельно ясно. Враждебность скоро приведет к взрыву, который легко может затронуть Мэри. Теперь он волновался не только о потере работы. Ее работа ничто по сравнению с настоящей опасностью, которую перенести намного сложнее. Непременно найдутся желающие терроризировать ее в собственном доме, крушить имущество, ее проклянут и оплюют, даже могут напасть. Кроме всего прочего, Мэри – миниатюрная женщина, которая окажется беспомощной против любого, кто захочет нанести ей вред.
– Знаю, – прозвучал, наконец, ответ. Против желания он наклонился и прикоснулся к ее волосам. – Поезжай домой, Мэри. Когда все закончится …
Вульф остановился, не желая давать невыполнимые обещания. Но и того, что он сказал, хватило. В ее глазах снова появился свет.
– Хорошо, – пробормотала Мэри и положила свою руку поверх его. – Но с одним условием. Я хочу, чтобы ты постригся.
Он замер пораженный.
– Постригся?
– Да. Ты хочешь видеть меня с распущенными волосами, а я хочу видеть тебя со стрижкой.
– Почему?
Мэри окинула его проницательным взглядом.
– У тебя длинные волосы не потому, что ты индеец. Ты ходишь с длинными волосами, чтобы позлить горожан, еще раз напомнить про индейскую кровь. Так пойди и постригись.
– Короткие волосы не сделают меня индейцем меньше, чем я есть.
– Длинные волосы не делают тебя индейцем больше, чем ты есть.
Она смотрела так, словно собиралась оставаться на месте до Судного дня, если он не согласится постричься.
Вульф внезапно сдался:
