самой суровой и неуютной. Из чего Зейн сделал вывод, что ни один представитель властей не появится для расследования стрельбы, даже если о происшествии доложили куда следует. Ливийское правительство не относилось к дружественым. Между Ливией и Соединенными Штатами не были установлены дипломатические отношения. Это не означало, что правительство обязательно закроет глаза на похищение дочери посла. Но такое могло произойти, поэтому не были задействованы дипломатические каналы. Самым надежным решением признали тайное проникновение в страну и вывоз мисс Лавджой в наикратчайший срок.
Вдоль береговой линии располагалось немало брошенных ветхих домов. Команда Зейна расположилась в одном из них, отвлекая внимание преследователей от Зейна и мисс Лавджой, которым предстояло спрятаться в другом. Рандеву было назначено на час следующей ночи.
Дома для укрытия выбирал Призрак, и Зейн не сомневался в их надежности. Вместе с мисс Лавджой в полной тишине они продвигались крысиными тропками к выбранному дому. Только один раз она издала чуть слышный возглас отвращения – видимо наступила на что-то неприятное.
Понадобилось всего несколько минут, чтобы добраться до выбранного безопасного места. Дом выглядел скорее разрушенным, чем целым, но Призрак обнаружил внутри хорошо сохранившуюся комнату. Одна внешняя стена рассыпалась на кусочки размером не крупнее щебня. Зейн перешагнул через нее, положил руки на талию мисс Лавджой и легко перенес ее через стену. Затем повел вглубь помещения, обходя наклонившиеся доски и паутину, которую он хотел оставить нетронутой. Он различал паутину, а значит, пора было искать укрытие и как можно скорее.
Дверь комнаты внутри дома держалась на одной петле, древесина сверху прогнила насквозь. Зейн провел мисс Лавджой под защиту стен.
– Побудьте здесь, пока я позабочусь о наших следах, – прошептал он, нагнулся и отправился к тому месту, где они перелезли через полуразрушенную внешнюю стену. Зейн вылез наружу и замаскировал пылью все следы их передвижения. На разбитых камнях – все что осталось от пола – оказались темные, влажные следы. Он нахмурился, точно зная, что означают эти темные пятна. Черт, почему она ничего не сказала? Неужели следы крови тянутся до самого убежища?
Зейн тщательно затер пятна. Это не только ее вина, надо было самому уделить больше внимания босым ногам девушки. Правда была в том, что его больше интересовали обнаженные ягодицы и другие места, которые случайно попались на глаза. Она оказалась слишком сексуальной, и доказательство этого отзывалось тяжестью в паху. После того, что девушке пришлось перенести, мужское вожделение было ей нужно меньше всего, но от этого оно не становилось меньше.
Затем он тщательно замаскировал следы от стены вглубь дома, выровнял дверь и установил ее в проеме так, чтобы она не открывалась. Только после этого Зейн повернулся к мисс Лавджой. Его голос звучал тихо и спокойно.
– Почему вы мне не сказали, что порезали ступню? Когда это произошло?
Девушка стояла на том же месте, где он ее оставил. Лицо казалось совершенно бесцветным в тусклом свете, проникающем через незастекленные окна, а глаза от усталости и напряжения такими огромными, что она походила на несчастного, потрепанного совенка. Девушка озадаченно посмотрела на ноги.
– Ох, – сделала она ошеломляющее открытие. – Я даже не знала, что порезала ногу. Наверное, это произошло в переулке, когда я на что-то наступила. Помню, было больно, но я подумала, что это просто острый камень.
Хорошо, что она не повредила ногу раньше. Они все еще в безопасности. Зейн один раз щелкнул переключателем рации, подавая заранее обговоренный сигнал, что они в надежном месте, и получил в ответ двойной щелчок, что его люди тоже в порядке. Они будут передавать друг другу сигналы через определенные интервалы времени, но большую часть дня посвятят отдыху. Успокоеный Зейн вернулся к насущным проблемам.
– Сядьте и дайте мне глянуть на ногу, – распорядился он. Ему меньше всего нужно, чтобы ее рана мешала им двигаться. Из того, что он видел до сих пор, девушка не пожалуется, но хромота будет их замедлять.
Сесть оказалось не на что, поэтому она опустилась прямо на пол, аккуратно придерживая одеяло, обернутое вокруг нижней половины тела. Ноги были пыльными и грязными, как и ботинки Зейна. Кровь упорно сочилась из левой ступни.
Зейн стянул черную маску, гарнитуру и перчатки и достал аптечку, в которой находились самые необходимые для первой помощи лекарства и инструменты. Скрестив ноги, он сел напротив девушки, положил ее ступню себе на бедро и разорвал маленький пакетик с антисептической салфеткой. Потом тщательно обработал рану и кожу вокруг, намеренно не обращая внимания на то, как она вздрагивала от боли, но пыталась сохранить самообладание.
Порез оказался глубоким и требовал пары стежков. Зейн достал еще одну антисептическую салфетку и прижимал ее к ране до тех пор, пока кровотечение не остановилось.
– Когда вы в последний раз делали прививку от столбняка?
Бэрри подумала, что его голос всегда звучит одинаково ровно. Теперь она его ясно видела. Может и хорошо, что раньше она не различала его черт, иначе бы ее бедные нервы не выдержали. Девушка прочистила горло и ответила:
– Не помню. Давно.
Но мысли ее были далеко.
Густые черные волосы, разлохмаченные и потные, лицо пересекали черные и зеленые полосы. Черная футболка вся в пыли и поту, хотя ее рубашка выглядит не лучше. Ткань натянулась на плечах, которые казались шириной в целый ярд, и прилипла к широкой груди и плоскому животу, обрисовывая тугие бицепсы. На руках выступали стальные мышцы, и руки казались в два раза толще ее. Пальцы длинные, красивой формы ладони, но такие твердые и мозолистые, какими человеческие руки быть не могут. Однако он обрабатывал рану на ее ступне невероятно нежно.
Наклонив голову, Зейн занимался своим делом, а она рассматривала густые черные ресницы, смелый разлет бровей, ровный с высокомерной горбинкой нос, резкие линии высоких скул. Смело очерченные губы строго сжаты, словно их хозяин не умел улыбаться. Под камуфляжной раскраской темнела щетина. Внезапно он бросил на нее холодный ровный взгляд, словно оценивал реакцию на боль от антисептика, и Бэрри до глубины души поразила красота прозрачных, светлых, серо-голубых глаз. Мужчина беззвучно убил того охранника и переступил через его тело, как будто его не существовало. Ужасный нож с черным десятидюймовым лезвием выглядывал из ножен на бедре, а пистолетом и автоматом он управлялся с непринужденностью, которая говорила о большем, чем о хороших отношениях, и далеко превосходила привычные рамки. Он оказался самым беспощадным, смертельно опасным существом – мужчиной или зверем – которые встречались ей на жизненном пути. Но с ним она чувствовала себя в абсолютной безопасности!
Мужчина отдал ей рубашку со своего плеча, заботился о ней с учтивостью и вниманием, которые смягчили шок похищения, успокоили ее страхи. Он видел ее голой. Бэрри игнорировала это, пока они оба сидели в ловушке того же здания, что и похитители. Но теперь в относительной безопасности, один на один, ее нестерпимо обжигала собственная нагота под рубашкой и его мужественность. Кожа стала необычно чувствительной, горячей и слишком натянутой, а прикосновение ткани к соскам казалось болезненно острым.
Ее нога выглядела маленькой и хрупкой в крупных мужских руках. Маккензи хмурился, сосредоточенно смазывая порез мазью с антибиотиком, и залепляя рану пластырем. Он действовал быстро, ловко, уверенно и через секунду закончил перевязку. Затем осторожно снял ее ногу со своего бедра и опустил на землю.
– Ну вот и все. Вы сможете спокойно ходить, но как только доберемся до корабля, обратитесь к доктору, чтобы он сделал пару стежков и прививку против столбняка.
– Слушаюсь, сэр, – мягко улыбнулась девушка.
Он поднял глаза и ухмыльнулся.
– Я служу во флоте. Правильнее «Так точно, сэр».
У Бэрри перехватило дыхание. Если он улыбнется в полную силу, то можно получить сердечный
