В небольшую часовню – одну из самых маленьких и редко посещаемых, так как она не предоставляла услуги по бракосочетанию в машине[19] – Зейн и Бэрри отправились на такси.
Заключить брак в Лас-Вегасе было проще простого, но Зейн приложил немало усилий, чтобы сделать церемонию запоминающейся. Купил Бэрри небольшой букет и подарил золотой браслет красивого плетения, который надел ей на правую руку. Когда они остановились перед мировым судьей, сердце Бэрри тяжело билось, а браслет, казалось, обжигал запястье. Левой рукой Зейн удерживал ее за правую руку, и она почувствовала мягкость, теплоту, надежность и непреодолимую решимость.
Внешне все проходило в рамках правил, но с первого мгновения встречи с Зейном, она словно настроилась на него и постоянно ощущала в его действиях примитивный собственнический инстинкт. Физически Зейн уже получил ее, а теперь делал это юридически. В ней рос их ребенок. Его удовлетворение было настолько сильным, что окружало почти видимым ореолом. Бэрри тоже чувствовала радостный подъем, поэтому уверенно произносила клятвы – эти звенья цепи, навсегда связующие их жизни. Тем жарким длинным днем в Бенгази между ними возникли узы, которые остались нерушимыми, несмотря на разлучившие их обстоятельства.
Зейн припас для нее еще один сюрприз. Она не ждала кольца, слишком мало времени прошло после того, как они приняли решение пожениться. Но в нужный момент он сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил на свет два золотых ободка, один для нее, другой для себя. Когда Зейн надевал колечко ей на палец, оно оказалось немного широковато. Бэрри встретилась глазами с мужем и поняла – скоро она наберет вес и кольцо станет как раз. Она взяла более широкий золотой ободок, надела его на безымянный палец левой руки Зейна и испытала необычайно острое чувство удовлетворения. С этого момента Зейн – ее муж перед Богом и людьми!
После того, как бракосочетание было зарегистрировано должным образом, и свидетельство о браке подписано молодоженами и свидетелями, пара отправились в отель на такси.
– Сначала ужин, – настоял Зейн, направляя ее к одному из ресторанов внутри здания. – Ты ничего не ела в самолете, а в твоем часовом поясе уже за полночь.
– Мы можем заказать еду в номер, – предложила Бэрри.
В глазах Зейна появилось знакомое выражение, и веки наполовину опустились.
– Не можем, – ответил он уверенно, но немного напряженно. Лежащая на ее талии теплая мужская рука потяжелела. – Тебе надо поесть, а я не уверен, что смогу долго держать себя в руках, если мы уйдем из общественного места.
Возможно, единственным желанием Зейна было ее накормить, а может он знал о соблазнении больше других мужчин, думала Бэрри, глядя ему в глаза во время смены блюд. Понимание того, что как только они доберутся до номера, то сразу займутся любовью, предвкушение тяжести крепкого тела, сильных ударов его восставшего естества… Чувство неудовлетворенности возбуждало ее не меньше, чем настоящие ласки. Груди напряглись и увеличились в размерах, еле помещаясь в бюстгальтере, внутренности свело от желания, так что пришлось крепко сжать ноги, чтобы ослабить пульсацию. Зейн посматривал на ее грудь, и, как всегда, Бэрри не могла скрыть свою реакцию на его пристальный взгляд. Внизу живота чувствовалась влага и тяжесть.
Бэрри не смогла бы вспомнить, что ела, даже если бы захотела. Что-то легкое, что уменьшало вероятность появления тошноты. И пила только воду. Но в эту игру можно играть вдвоем! Откусывая каждый кусочек, Бэрри впивалась взглядом в губы Зейна, косилась в сторону его коленей или намеренно облизывала губы, вздрагивая от удовольствия при виде его потемневшего лица и сжатых челюстей. Она проводила кончиком пальца по ободку стакана, привлекая взгляд мужа и заставляя его дышать глубже и чаще. А под столом ее игривая ножка потирала мускулистую икру Зейна.
Он обернулся, чтобы подозвать официанта.
– Счет! – рявкнул Зейн.
Повинуясь командному тону, официант поспешил к столику. Бэрри в изумлении смотрела на мужа, пока тот писал номер комнаты и их выдуманные имена. Невероятно! Она сомневалась, сможет ли подняться со стула, а он помнит о таких мелочах!
В отместку, когда он отодвинул для нее стул, Бэрри позволила тыльной стороне своей ладони задеть – едва-едва – перед его брюк. На секунду Зейн одеревенел и с шипением выдохнул. Сама невинность, Бэрри обернулась с нежным «что случилось?» взглядом.
Загорелое лицо мужа еще сильнее потемнело из-за прилившей крови. Выражение его лица оставалось застывшим, ничего не выражающим, но глаза сверкали как грани бриллианта. Большая ладонь твердо взяла ее под руку.
– Пойдем, – сказал он едва слышным шепотом, с которым она впервые познакомилась в темной комнате в Бенгази. – И больше так не делай, а то, клянусь, возьму тебя прямо в лифте.
– Правда? – усмехнулась Бэрри через плечо. – Это так вдохновляет…
Его тело заметно подрагивало. Взгляд Зейна обещал скорое возмездие.
– А я-то считал тебя милой женщиной.
– Я милая, – заявила Бэрри, подходя к лифту. – Только не надо на меня давить.
– А это мы посмотрим. Я как раз собираюсь надавить и не один раз.
Зейн нажал кнопку вызова сильнее, чем требовалось.
– Только не перестарайся. На самом деле, давить нет смысла, достаточно просто дунуть.
Бэрри еще раз мило улыбнулась, сложила губки трубочкой и демонстративно легко дунула в сторону его груди.
Раздался звоночек, и двери лифта открылись, выпуская спустившихся пассажиров. Молодожены вошли в кабинку, и, несмотря на торопящихся постояльцев отеля, которые намеревались поехать вместе с ними, Зейн безжалостно ударил по кнопке нужного этажа и сразу же нажал кнопку закрытия дверей. Лифт тронулся, и он повернулся к жене, как тигр к свежему мясу.
Бэрри непринужденно отошла к противоположной стене кабины и уставилась на мелькающие на дисплее цифры.
– Мы почти на месте.
– Ты чертовски права, – прорычал Зейн и направился к ней. В тесной кабине лифта скрыться было некуда, собственно, Бэрри и не собиралась. Что она хотела, так это свести Зейна с ума, как он делал это с ней. Он взял ее за талию и приподнял, придавив к стене мускулистым телом. Его бедра прижимались ритмично и настойчиво, и Бэрри ахнула от величины и твердости его естества. Ее ноги сами собой разошлись, открывая ему доступ к самым чувствительным местам женского тела. Продолжая вдавливать ее в стену, Зейн набросился на нее с отчаянно голодными, удушающими поцелуями.
Мягко звякнул сигнал, и, слегка вздрогнув, лифт остановился. Не выпуская жену из рук, Зейн просто повернулся вместе с нею, вышел из кабины и быстро пошел по коридору в сторону их номера. Бэрри обхватила его за шею руками и за талию ногами. Ей не удавалось сдерживать тихие стоны при каждом шаге, когда его возбужденная плоть прижималась к нежному, болезненно напряженному лону. Удовольствие закручивалось в спираль при каждом следующем шаге, и ее бедра начали совершать встречные движения в поисках более глубокого наслаждения. Через стиснутые зубы Зейна вырвалось проклятье.
Бэрри не знала, встречались ли им в коридоре другие люди. Она спрятала лицо в ложбинке между его плечом и шеей и отдалась во власть все возрастающему голоду. Она так безумно переживала за Зейна, так скучала, так давно его хотела. Наконец он рядом, живой и здоровый, как и раньше изнывает от желания. Больше Бэрри ничто не волновало.
Зейн прижал ее к стене, и на одну пугающую, бредовую секунду Бэрри решила, что перестаралась с соблазнением. Но он расцепил ее ноги и отпустил их, чтобы Бэрри встала на пол. Его дыхание оставалось тяжелым, зрачки были расширены от сексуального напряжения, которое, казалось, невозможно преодолеть. Но он по-прежнему сохранял остатки самоконтроля. Приложив палец к губам, Зейн сунул руку под пиджак, а когда вытащил, то сжимал в ладони рукоятку большого автоматического пистолета. Проведя по замку электронным ключом и нажав на ручку двери, он бесшумно проскользнул в номер. Дверь закрылась так же бесшумно, как и открылась.
Бэрри застыла возле номера, неожиданный испуг прогнал желание. Она стояла со сжатыми кулаками и закрытыми глазами, сосредоточившись на попытке услышать, что происходит в люксе. Ничего не слышно.
