как к чистой формальности. Коронером был назначен вышедший в отставку врач из Форт-Вилльямса, присяжными — рыбаки из Кайл-оф-Лохалша; после того как были заслушаны показания гостей, всем стало ясно, что Чарльз убил жену, а потом в отчаянии покончил с собой. Новость продержалась пару дней на первых полосах газет, «Тайме» опубликовал посвященный Чарльзу некролог, и вскоре происшествие было забыто, пресса переключила свое внимание на новые события из числа тех, что ждала кровожадная публика.
Поскольку Десима умерла несовершеннолетней, по условиям завещания ее отца Чарльз должен был унаследовать Рошвен, но закон не позволяет убийце извлечь выгоду из преступления, поэтому имение следовало бы передать ближайшему родственнику Десимы. В силу того что Десима была сиротой и не имела родственников, Рошвен становился собственностью государства. Доходные угодья были переданы комитету по лесному хозяйству, а дом, продать который не удалось ни одному агенту по недвижимости, постепенно стал приходить в упадок. Егерь Вилли и его жена перешли на службу в поместье, расположенное южнее, возле Лохабера; покинув через два месяца после завершения следствия Рошвен, они захватили с собой сенбернара Джорджа.
Дело было закрыто, кошмар кончился. Рохан, Рэйчел, Ребекка и Дэниэл разбрелись каждый своей дорогой.
Рэйчел некоторое время пожила в Лондоне, не желая оставлять город, который она любила больше других; однажды девушка случайно встретила в Мэйфэре Ребекку, которая, как выяснилось, преподавала экономику. А Дэниэл? Да, он счастлив. Он уехал в Африку преподавать английский и историю в одном из новых государств. Похоже, он нашел свое призвание, поскольку хотел лишь одного: жить своей теперешней жизнью, которую избрал для себя.
Именно тогда Рэйчел поняла, какой невыносимо пустой стала ее жизнь в Англии. Стремление к бегству превратилось в манию. Она чувствовала, что сможет снова начать жить лишь в другой стране, в новом окружении, среди новых людей, и наконец приняла решение отправиться в Америку, где, она слышала, большой спрос на секретарш из Англии. Тремя месяцами позже Рэйчел прилетела в Америку, без труда нашла работу, быстро подружилась с девушками из женской гостиницы, где она остановилась. Позже она вместе с тремя подругами сняла комфортабельную квартиру в центре Манхэттена, западнее Пятой авеню, а еще через четыре года с удивлением оглянулась назад и изумилась тому, как быстро пролетело время.
И тут в Америку прибыл Рохан. Он работал в английском авто-мобильном концерне; он писал Рэйчел, что его собираются перевести в нью-йоркское отделение компании. По его словам, он сам попросил об этом. Она встретила Рохана в аэропорту. Все произошло довольно нелепо; при виде человека с родины ей захотелось поплакать; по-прежнему эмоционального Рохана переполняла радость от свидания с Рэйчел. После путешествия он выглядел уставшим, но его серые глаза блестели, как всегда, надо лбом возвышался хохолок из взъерошенных в момент волнения соломенных волос. В такси, по дороге в город, она сказала:
— Но я не понимаю, почему ты попросил о переводе.
— Возможно, по тем же причинам, что вынудили тебя покинуть Англию,— ответил он, разглядывая через окно приближающийся контур Манхэттена.— Во мне меньше английского, чем в большинстве англичан. У меня много другой крови. Думаю, мне не составит большого труда привыкнуть к здешней жизни.
— Не знаю почему,— сказала она,— но я думала, что ты интересуешься Ребеккой. Когда я получила твое письмо с сообщением о переводе, я в первый момент решила, что прочту сейчас о вашей помолвке. Ты часто упоминал ее в своих письмах.
— Я встречался с Ребеккой время от времени,— небрежно, почти без интереса сказал Рохан.— Это было мило, но... на самом деле она не в моем вкусе. К тому же...
Он замолчал.
— К тому же?
Он повернулся к ней, и она увидела его лицо. Всегда выразительное и живое, оно было сейчас застывшим.
— Слишком много воспоминаний,— сказал Рохан.— У нас обоих. Каждому лучше идти своей дорогой.
Она молча кивнула, не прокомментировав его слова. Это был единственный раз, когда они упомянули Рошвен. И все же она по-прежнему думала о Дэниэле. Дэниэл в Африке, Дэниэл, оставивший карьеру, дом, страну, чтобы учить африканских детей. Поступок, поразительный для человека его склада. Она никогда не могла понять, что привело Дэниэла в Африку; он был не из тех людей, кто предлагает свои услуги благотворительным организациям за символичскую плату, кто мог бы испытывать желание обучать детей в тяжелых условиях молодой страны. С его образованием и способностями он мог заслужить любые академические почести; она легко представляла Дэниэла в Кембридже, среди красивых древних зданий, занимающим хорошую преподавательскую должность, читающим лекции одаренным студентам; в будущем его ждало звание профессора, успешная деловая и светская жизнь в Англии, среди англичан, в английском университетском городке.
Но он отверг все это. Для Рэйчел легче было пон категоричность, решительность этого поступка, способного иметь судьбоносное значение-, нежели саму его природу. Дэниэл всегда казался энергичным, уверенным в себе; Рэйчел легко могла представить его принявшим решение круто изменить свою жизнь и мужественно осуществившим это в полной мере. Это было в его характере. Но поехать в Африку, в душный мучительный экваториальный климат, похоронить себя в роли учителя вдали от дома — такой поступок Дэниэла казался странным и загадочным.
Ей хотелось поговорить об этом с Роханом, но теперь, когда прошлое осталось позади, он старательно избегал любой темы, связанной с Рошвеном, и девушке не удавалось обсудить поступок Дэниэла. Рохан быстро обустроился в городе, завел большое количество друзей и вскоре снова стал, как прежде, центром маленького общества; спустя некоторое время Рэйчел почувствовала, что ее жизнь после кошмарного отклонения в сторону вновь вернулась в прежнее спокойное русло.
Но, встречая других мужчин, она ловила себя на мысли о том, что всем им далеко до Дэниэла. Мать писала ей из Англии: «Я так рада, что ты общаешься со многими людьми, дорогая. Должно быть, приятно видеть рядом с собой Рохана. Есть ли у тебя кто-нибудь сейчас? Мне трудно представить, что в сентябре тебе исполнится двадцать восемь...»
Мать думала о будущем, но для Рэйчел будущего не существовало. Завтрашний день представлялся пустыней, тянущейся из сегодняшнего оазиса в никуда; ей открывался пейзаж столь безрадостный, что она боялась разглядывать его. Я не выйду замуж, думала она, пока образ Дэниэла живет во мне. Но Дэниэл выбрал другую жизнь. Он никогда не любил ее, Рэйчел, так же как и она не любила его по-настоящему; теперь ей было ясно, что когда-то она испытала романтическое влечение, типичное для юной девушки, которой она осталась в душе; правильнее всего было делать вид, будто эпизод почти забыт; тогда ей, вероятно, будет легче навсегда выбросить Дэниэла из памяти.
Был вечер. Она собиралась пойти на обед и только что приняла ванну. В гостиной над столом висело зеркало; накладывая макияж, она всегда сидела перед ним, поскольку настольная лампа обеспечивала наилучшее освещение. Она уже занялась своим лицом, когда зазвонил телефон. Она равнодушно сняла трубку:
— Алло?
— Рэйчел,— сказал Рохан, голос которого звучал тихо, как бы издалека.— Я должен был позвонить тебе.
Рохан всегда все драматизировал. Возможно, причина звонка — какой-то пустяк.
— Я собираюсь уходить,— сказала она.— Можно я перезвоню тебе позже?
— Нет, я должен сообщить тебе новость. Сегодня я получил письмо из Англии.
Ей показалось, что его голос дрожит. Рэйчел сильнее сжала трубку.
— Из Англии?
— От Ребекки. От Ребекки Кэри.
Она увидела изменившееся выражение своего лица в зеркале; кровь отхлынула от ее лица. Рэйчел словно смотрела фильм, она видела перед собой незнакомого ей человека.
