— Откуда вдруг такая страсть к Моцарту?
Внезапно бросив взгляд через плечо, она увидела, что Мэриджон, сидевшая на диване у окна, наблюдает за ними. Джон зевнул и перешел от классики к крамеровской аранжировке песни Хэнка Уильямса «Ты снова побеждаешь».
— Завтрак готов, он ждет тебя,— раскованно промолвил Джон.— Джастин в столовой, он тебе все покажет.
— Ясно.
Она медленно покинула музыкальную комнату и направилась в столовую; Сара испытывала чувство растерянности и не могла назвать причину этого состояния. Непонятное беспокойство омрачало утро; девушку охватила легкая подавленность. Открыв дверь столовой, она поняла, что ей почти не хочется завтракать.
— Доброе утро,— сказал Джастин.— Ты хорошо спала?
— Да,— солгала она.— Очень хорошо.
— Будешь есть овсянку?
— Нет, спасибо. Только тост.
Она села, наблюдая за тем, как он наливает кофе. Внезапно Сара вспомнила беседу, подслушанную вчера вечером; Джастин анонимно обвинил Джона в убийстве Софии.
— Ты уверена в том, что не хочешь завтракать? — вежливо спросил он.— Есть горячие яйца и сосиски.
— Нет, спасибо.
Вдали снова зазвучало пианино; от кантри Джон снова вернулся к классике, заиграв шопеновскую прелюдию.
— Пойдешь рисовать сегодня утром, Джастин? — спросила она; ее голос тонул в звуках музыки.
— Возможно. Точно не знаю.
Он бросил на нее настороженный взгляд поверх «Тайме» и рассеянно помешал ложечкой кофе.
— Почему ты спрашиваешь?
— Я подумала о том, что тоже могла бы порисовать,— ответила Сара, накладывая мармелад на тост.— Хочу посоветоваться с тобой насчет того, где тут наилучшее место для акварельного пейзажа.
— Понятно.
Он помолчал в нерешительности.
— А какие планы у моего отца?
— Похоже, он намерен все утро музицировать.
— Да,— согласился Джастин.— Похоже, так.
— Мэриджон играет на пианино?
— Кажется, нет.
— Да? Пианино отлично настроено.
— Она знала, что он приедет.
— Ей стало это известно лишь вчера днем! Джастин посмотрел на Сару.
— Нет, она давно об этом знала. На прошлой неделе она вызвала настройщика из Пензанса.
Растерянность Сары усилилась. Девушка отпила кофе, надеясь, что это поможет ей успокоиться, и начала размазывать мармелад по тосту. Пианино смолкло. Из коридора донеслись шаги. Джон вошел в столовую.
— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — Поцеловав Сару, Джон подошел к окну и посмотрел в сад.— Не успел тебя спросить... Что ты собираешься делать сегодня? Есть какие-нибудь планы?
— Я могла бы порисовать утром, но...
— Отлично,— произнес Джон.— Попроси Джастина показать тебе живописные окрестности; Мэриджон надо кое-что купить в Пензансе, я обещал свозить ее туда на машине. Ты ведь не захочешь ехать в Пензанс, верно? Он переполнен туристами в это время года, там сейчас слишком шумно. Оставайся здесь и делай то, что хочешь.
Он с улыбкой повернулся к Саре.
— Хорошо?
— Да... хорошо, Джон.
— Превосходно! Позаботься о ней, Джастин, и веди себя хорошо.
Джон шагнул к двери.
— Мэриджон?
Из кухни донесся голос Мэриджон. С шумом закрыв за собой дверь, Джон направился по коридору в заднюю часть дома. Джастин прочистил горло.
— Хочешь еще кофе, Сара?
— Нет,— сказала она.— Нет, спасибо.
Он встал, осторожно отодвинув стул назад.
— Если ты позволишь, я поднимусь наверх и возьму мои принадлежности для рисования. Я скоро вернусь. Когда ты хочешь выйти из дома?
— О... в любое время. Как тебе будет удобнее.
— Я скажу тебе, когда буду готов.— Он вышел из столовой в коридор.
Сара посидела некоторое время за столом, потом отправилась наверх, чтобы достать из чемодана мольберт и краски. Собравшись причесаться, она услышала донесшийся снизу голос Джона:
— Мы уезжаем, дорогая. Ты уверена, что с тобой все будет в порядке?
— Да. Я уже почти собралась.
— Желаю хорошо провести время!
Она услышала, как закрылась дверь; взревел заработавший мотор, под шинами заскрипел гравий; вскоре шум автомобиля растаял, и Сара осталась в доме с Джастином. Она спустилась по лестнице вниз. Сара нашла Джастина в гостиной внимательно изучающим «Тайме». Он был одет в безукоризненно английском стиле, но все равно выглядел как иностранец.
— Не знаю, в какую сторону ты предпочитаешь пойти,— сказал он.— Мы можем взять автомобиль Мэриджон и поехать на юг к Сеннену и Краю Земли или на север, к замку Кениджек и мысу Корнуолл. Возле замка, над заброшенными шахтами, есть скала, с которой открывается превосходный вид.
Он замолчал, ожидая ее реакции; когда Сара кивнула, Джастин вежливо произнес:
— Едем туда?
— Да, хорошо.
Они сели в машину и, почти не разговаривая, поехали по шоссе к развилке; дорога, уходившая влево, привела их к морю и шахтам Кениджека. Они оставили автомобиль в конце дороги и стали забираться выше, подыскивая наиболее живописный вид. Внизу отливало синевой бескрайнее море; в отдельных местах у берега оно было зеленым. Крутая тропинка петляла над огромными скалами Кениджека; чуть выше громоздились выброшенные из старой шахты камни. Сара отметила, что освещение было идеальным. Задыхаясь после подъема, она наконец села, обвела взглядом дрожащий сквозь марево пейзаж и ощутила охватившее ее волнение.
— Я взял с собой лимонад и бисквиты,— сказал Джастин, демонстрируя свою предусмотрительность.— В жару идти нелегко.
Они молча выпили лимонад.
— Прекрасное место для собаки,— сказала Сара.— Есть где побегать, погоняться за кроликами.
— Мы раньше держали собаку, овчарку по кличке Флип. Сокращенное от Филип. Ее назвали так в честь герцога Эдинбургского. Моя мать, как многие иностранцы, обожала королевскую семью.
Сара отломила кусочек бисквита и уставилась на него невидящими глазами.
— И что случилось с Флипом?
— Мать распорядилась, чтобы его усыпили, после того как он изорвал в клочья одно из ее лучших вечерних платьев. Я проплакал целую ночь. Когда отец вернулся домой, вспыхнул скандал.
Джастин взял полотняный мешок и рассеянно достал из него альбом для рисования.
— Мне что-то не хочется сегодня рисовать акварелью. Возможно, я набросаю эскиз углем, а потом по нему нарисую дома картину маслом.
