Знаменитые случаи из практики психоанализа

каннибальские побуждения. Ее депрессия, которую она обычно выражала словами «Что-то мне не нравится в жизни», как было показано в ходе анализа, оказалась подлинным taedium vitae (отвращением к жизни (шт.). - Прим. ред.) и сопровождалась идеями о самоубийстве. Она коренилась в чувстве тревоги и вины, возникавшей в результате орально-садистской интро- екции объектов ее любви.

**Ср. Абрахам, «Краткий очерк развития либидо» (Abraham, A Short Study of the Development of the Libido, 1924), часть II.

[13]Я подчеркнула в другом месте, что анализ ребенка, как и взрос­лого, должен проводиться с осторожностью, но критерии должны быть другими. Например, принимая участие в играх и фантазиях ребенка, аналитик на самом деле доставляет ему большее удовлетворение, чем взрослому пациенту, хотя вначале это кажется не так. Ибо игра — это естественная форма самовыражения ребенка, так что участие аналитика в ней не отличается по характеру от того внимания, с которым он следит за словесным самовыражением взрослого пациента, описывающего свои фантазии. Более того, необходимо помнить, что удовлетворение, которое дети получают в своем анализе, является большей частью воображаемым. Эрна на самом деле регулярно мас­турбировала во время сеансов на протяжении определенного периода времени. Но она является исключением. Мы не должны забывать, что в ее случае навязчивая мастурбация присутствовала в том же объеме, в каком она обычно мастурбировала все время, иногда даже в присутствии других людей. Когда принуждение существенно уменьшилось, аналитическая ситуация привела к прекращению мас­турбации во время сеансов и свелась к простому воображению мас­турбации в фантазиях.

*Под этим я подразумеваю прекращение у нее чрезмерной мас­турбации и мастурбации в присутствии других людей, коренившейся в принуждении, а не прекращение мастурбации вообще.

[14]Когда Эрна была настолько оторвана от действительности, я имела возможность лишь анализировать материал, связанный с ее фантазиями; но я постоянно прослеживала какую-то нить, хоть и слабую, которая могла связывать эти фантазии с реальностью. Бла­годаря этому по мере постоянного уменьшения ее тревоги, мне удалось постепенно укрепить ее связь с реальностью. В латентный период аналитик очень часто должен заниматься большей частью материалом подобного рода фантазий на протяжении долгого времени, пока он не сможет получить доступ к реальной жизни ребенка и инте­ресам «Я».

'Наблюдения даже за очень маленькими детьми доказывают, что они полностью схватывают природу ситуации переноса и понимают, что уменьшение их аффектов произошло в результате интерпретации первичной ситуации и связанных с ней аффектов. В таких случаях, например, Петер часто делал различие между мной, которая «была как бы его мамой», и своей «настоящей мамой». Например, заводя и выключая свой мотор, он плевал в меня, и хотел побить, называя меня «капризной бестией». Он яростно отрицал мое истолкование, но каждый раз он снова становился спокойным и нежным и спрашивал: «Значит, я хотел сказать 'Бестия' моей настоящей маме, когда папин этот самый входил в маму?»

[15]В другом случае анализа я также обнаружила, что нападки на мой нос, ноги, голову и т.п. никогда не относились просто к этим частям тела как таковым; они были также направлены против них как символических заменителей отцовского пениса, прикрепленного ко мне или заключенного внутри меня, т.е. внутри матери.

[16]Из кн.: Навязчивое стремление к признанию.

Перевод С. Степанова.

[18]теа culpa — моя вина (лат.).— Прим. перев.

[19]Из кн.: Два эссе по аналитической психологии.

[20]Из кн.: Проблемы невроза, гл. VI (1939).

[21]Боязнь открытого пространства. — Прим. ред.

[22]Из кн.: Самоанализ.

[23]Из «Книги психосоматических случаев».

[24]Более подробно об этом лечении и его результате см. The Practice of Group Therapy, ed. S.R.Slavson (New York, International Universities Press, 1947), p. 197 - 218. В этом отчете Глория названа Лилией Слоэйн, однако оба имени являются вымышленными.