уже давно был сыт по горло искусственными мирами и хотел как следует прожить в этом, настоящем — так вот, глядя на звезды, ему пришло в голову, что обычно, вспоминая о таких событиях, принято говорить, что десять лет пролетели незаметно. Но это было не так. Десять прошедших лет — за это время случилось много нового.
Когда последнее противостояние между двумя гигантами наконец-то разрешилось, в мире не осталось никаких конфликтов, кроме локальных — и локальных действий по их прекращению, чтобы занять воинственные умы взрослеющих государств. Оборонные институты соответственно уменьшились, а освободившиеся ресурсы и творческие усилия всех стран, направленные в более продуктивных направлениях, привели к такому общественно-экономическому подъему, который грозил затмить Сельскохозяйственную, Промышленную, и Информационную Революции, вместе взятые. Человечество скоро покорит Солнечную Систему. Между Землей и Луной теперь создавались настоящие космические колонии — и 'Валентина Терешкова' после переделки стала одной из них. На Марсе была создана постоянная база, которая сейчас расширялась, принимая новых жителей. Гигантские пилотируемые корабли для путешествия к внешним планетам строились на орбите Земли, а на чертежах уже возникали очертания автоматических зондов для полета к звездам. Подземная копия космической колонии под названием 'Потемкин' была все еще там, в Сибири. Но теперь ее использовали, как тренажер, в котором будущие обитатели космических колоний привыкали к условиям тамошней жизни. Население Земли стабилизировалось, а население Солнечной системы, по оценкам специалистов, скоро должно было резко возрасти. Конец двадцатого века, юность Мак-Кейна, с бесконечным пессимизмом относительно неизбежной катастрофы и всеобщего упадка, был давным-давно позади.
Такси вошло в один из транспортных коридоров над городом и минуты спустя уже летело над залитыми радужным светом стеклянными ущельями метрополиса. Скользнув к голубоватой, словно покрытой инеем, сосульке Милбурн Тауэр, такси сделало круг, снижаясь, и опустилось, высадив Мак-Кейна у главных дверей на стоянке, где из других машин выходили постояльцы отеля, празднично одетые люди, спешащие поужинать в ресторане. Мак-Кейн прошел через коридор в бар 'Орхидея', рядом с рестораном, отдал плащ и назвал свое имя метрдотелю, который провел его к столу, где его уже ожидали.
Навстречу ему поднялась фигура в темно-сером костюме, каштановом галстуке и с платочком в тон, выглядывавшем из нагрудного кармана. Его лицо за прошедшие десять лет слегка пополнело, но глаза все еще заметно выступали. Эти годы добавили своих морщин, но одновременно смягчили его и напряжение, когда-то бившее наружу, ушло. Теперь его лицо было лицом человека в мире с окружающим и с самим собой.
— Здравствуйте, мистер Эрншоу, журналист, — сказал Скэнлон. — Давно не виделись. Ваше лицо, я вижу, с тех пор стало выглядеть куда лучше.
Мак-Кейн улыбнулся.
— Да и ты тоже неплохо выглядишь.
Они тепло обнялись и Скэнлон прекратил валять дурака.
— Боже, Лью, как я рад тебя видеть. Ты выбрал отличное место.
— Одно из лучших в городе. Ты здесь не был?
— Нет. Мне вообще не приходилось бывать в Вашингтоне.
— Это замечательный ресторан. Тут великолепный вид на центр. Тебе понравится.
Подошел официант с восточного типа чертами, чтобы принять заказ на коктейль. Мак-Кейн заказал Наполеон, а Скэнлон повторил ирландское Бушмилл 'и капельку воды'. Они не видели друг друга почти десять лет, расставшись после того, как вся история закончилась, когда Скэнлон исчез, чтобы заняться свой собственной жизнью. Месяц назад он неожиданно позвонил, чтобы сказать, что будет в Вашингтоне в начале ноября. Седьмое ноября было лучшим днем, чтобы выбрать для встречи.
— Так это одна из твоих постоянных точек? — спросил Скэнлон, подняв высокий стакан.
— Я бы не сказал, что постоянная. Так, время от времени…
— И отличное место, чтобы сбивать с пути истинного дам, выскользнувших из-под родительской опеки. Неудивительно. Ты живешь здесь?
— Нет, не в городе. У меня квартира в Уоррентоне, в Вирджинии — на запад отсюда.
— И далеко?
— Около тридцати миль.
Скэнлон откинулся назад и смерил Мак-Кейна долгим взглядом.
— Кстати говоря о дамах — ты видишься о своей белокурой партнершей по преступлению? Правда, она была тощенькой, но очень даже ничего. У нее был свой норов, и, наверное, многие мужчины страдали.
Мак-Кейн покачал головой.
— Нет, сейчас нет. В конце концов, мы просто работали вместе. А она сошлась с Раззом. Я думаю, вообще у них было много общего… По крайней мере, ему не пришлось изменять своим привычкам. Они улетели на Луну, работать над одним из проектов.
— Так это правда?
— Что-то связанное с передачей энергии по лучу на космические корабли.
— Раз уж ты живешь здесь — ты видишь своих старых друзей из твоего ведомства?
— Я часто вижусь с Фоледой и его семьей, — ответил Мак-Кейн. — Ты его помнишь, наверное, когда все закончилось — тот человек, на которого я работал.
— Да, мне он понравился. Говорил то, что следовало, не тратя времени на расшаркиванья. Как он поживает?
— Он ушел в отставку, когда начали закрывать остатки Пентагона. Майра — его жена — сказала мне как-то, что он так и не смог привыкнуть к тому, что каждое утро у него нет хвоста из КГБ. Как будто он расстался со старыми друзьями. Так что он ушел. Теперь забавляется со своими внуками или сидит в баре со старыми дружками из пентагоновской мафии, — Мак-Кейн сделал короткий жест рукой. — Я иногда вижу Ко. Он в Азии, снова с головой ушел в политику и курсирует в Вашингтон и обратно. У него всегда очень тесный график, но если он может, то выбирается.
Принесли коктейли. Мак-Кейн посмотрел на друга, поколебался, а потом поднял свой стакан:
— Ну что… За старое время, наверное.
— И за старых друзей.
Они выпили и замолчали.
— А как насчет тебя? — наконец спросил Скэнлон. — Мир все еще доставляет тебе достаточно обмана?
Мак-Кейн поставил стакан и пожал плечами.
— Ну, мне дали очень приличную пенсию, так что с деньгами у меня нет проблем. Я летаю на самолете и стараюсь поддерживать форму. У меня есть подруга по имени Донна — я вроде однолюба, только с одной, поверишь ты этому или нет. Она юрист и у нее нет времени на какую-то серьезную связь, так что это устраивает нас обоих. Все еще интересуюсь политикой и историей, много читаю, — он опять отхлебнул. — И еще я собираю материалы по истории технологий шпионажа. Даже думаю однажды написать книгу. Единственное, что меня беспокоит, прочитает ли ее кто-нибудь. По-моему, сейчас остался только коммерческий шпионаж.
— А ты попробуй написать об альпинизме. У тебя тоже есть кое-какой опыт.
Мак-Кейн улыбнулся.
— Ну ладно, а вот ты как живешь? Когда ты звонил, ты сказал что-то об обучении… только я не поверил.
Скэнлон посмотрел вверх и виновато поскреб шею пальцами.
— Ну, это действительно что-то вроде обучения. Это называется 'советник по безопасности'. Некоторые из государств в Азии и вообще… люди, которые наперебой ими управляют, как правило, особенно беспокоятся о своей безопасности и тому подобное, ты понимаешь. Они хорошо платят инструкторам, которые учат их телохранителей своему делу, если ты понимаешь, что я хочу сказать.
Мак-Кейн безнадежно кивнул.
— Я должен был бы догадаться: ты торгуешь технологией, ноу-хау, да? Убийство, нанесение увечий, взрывчатка, ловушки…
