– А также с другими выжившими, – сказала Нора.
Эф нахмурился, вспомнив, что все прочие пациенты покинули инфекционное отделение.
– Надо же, так лопухнуться!.. На Джима это не похоже.
Нора решила защитить Кента:
– Если им станет плохо, они вернутся.
– Только… возможно, будет уже поздно. И для них, и для нас.
– Что значит – «для нас»?
– Мы можем не успеть добраться до сути. Ведь должен же где-то быть хоть какой-нибудь ответ, какое-нибудь объяснение. Логическое обоснование. Происходит что-то невероятное, и нам нужно понять, почему это происходит, а затем остановить.
На Первой улице, возле центрального входа в Управление главного судебно-медицинского эксперта, телевизионщики уже устанавливали свое оборудование, чтобы передать в прямой эфир последние новости. Здесь уже собралась изрядная толпа прохожих – их нервозность была так велика, что ощущалась даже из- за угла. Тяжелая неизвестность просто витала в воздухе.
От толпы отделился мужчина – тот самый, которого Эф приметил еще на пути в морг. Это был старик с белыми, как березовая кора, волосами; в руке он держал трость, слишком высокую для него, поэтому мужчина сжимал ее как жезл, обхватив пальцами под внушительным серебряным набалдашником. Больше всего он походил на Моисея из мюзикла, вот только одет этот человек был безупречно и торжественно, по старой моде: легкий черный плащ, под ним – габардиновый костюм, на жилетке провисает золотая цепочка часов. И – что совершенно не вязалось со всем остальным замечательным гардеробом – серые шерстяные перчатки с отрезанными пальцами.
– Господин Гудуэдер?
Старик знал его фамилию. Эф еще раз окинул мужчину взором и спросил:
– Мы встречались?
– Я видел вас по ящику. – Мужчина говорил с акцентом, возможно, славянским. – По телевизору. Я знал, что вы должны приехать сюда.
– Вы ждали именно меня?
– То, что я имею сказать, доктор, очень важно. Жизненно важно.
Эф немного отвлекся, рассматривая набалдашник, который венчал высокую трость старика. Это была серебряная голова волка.
– Знаете, не сейчас… Позвоните мне в офис, договоритесь о встрече… – И Эф двинулся прочь, на ходу набирая номер на своем мобильном телефоне.
На лице старика отразилась тревога; этот человек был сильно возбужден, но пытался говорить спокойно. Он напустил на лицо свою лучшую джентльменскую улыбку и представился, адресуясь не только Эфу, но и Норе:
– Авраам Сетракян, так меня зовут. Для вас это имя ничего не значит. Вы видели их там. – Он указал тростью на морг. – Пассажиров с самолета.
– Вы что-то об этом знаете? – спросила Нора.
– Конечно. – Старик благодарно улыбнулся ей и вновь посмотрел на морг с видом человека, который слишком долго ждал, чтобы высказаться, и теперь не знает, с чего начать. – Вы обнаружили, что они не очень-то изменились, правильно?
Эф выключил телефон, прежде чем успел дозвониться. Слова старика прозвучали как эхо его собственных необъяснимых страхов.
– В каком смысле – «не очень-то изменились»? – спросил он.
– Я говорю о мертвецах. Их тела не разлагаются.
– Так вот, значит, о чем здесь судачат, – сказал Эф скорее озабоченно, чем заинтригованно.
– Мне никто ничего не говорил, доктор. Я – знаю.
– Вы – знаете, – повторил Эф.
– Расскажите, что еще вам известно, – вмешалась Нора из-за спины Эфа.
Старик прочистил горло.
– Вы нашли… гроб?
Гудуэдер не увидел, но почувствовал, что Нора вытянулась сантиметров этак на десять.
– Что вы сказали? – вскинулся Эф.
– Гроб. Если гроб у вас, тогда он еще в вашей власти.
– «Он» – это кто? – спросила Нора.
– Уничтожьте его. Немедленно. Не оставляйте для исследований. Вы должны уничтожить гроб без малейшего промедления.
Нора покачала головой.
– Ящик исчез, – сказала она. – Мы не знаем, где он.
Сетракян с горьким разочарованием сглотнул слюну.
– Этого я и боялся.
– Зачем его уничтожать? – спросила Нора.
– Если пойдут такие разговоры, поднимется паника, – вставил Эф, обращаясь к Норе. Он взглянул на старика. – Кто вы? Где вы услышали об этих вещах?
– Я владелец ломбарда. И я ничего не слышал. Об этих вещах я – знаю.
– Знаете? – переспросила Нора. – Как вы можете это знать?
– Ну пожалуйста! – Теперь Сетракян обращался только к Норе, считая ее более восприимчивой. – То, что я имею сказать, я буду говорить не с легким сердцем. Я буду говорить в отчаянии и с предельной честностью. Эти все тела… – Он указал на морг. – Говорю вам, их нужно уничтожить до прихода ночи.
– Уничтожить? – В голосе Норы впервые послышались враждебные нотки. – Но почему?
– Я рекомендую сжигание. Кремацию. Просто и наверняка.
– Вот он! – послышался голос от одной из боковых дверей. Служащий морга вел к ним патрульного полицейского. Вел – к Сетракяну.
Старик не обратил ни малейшего внимания на идущих к нему людей, только заговорил быстрее.
– Ну пожалуйста! – еще раз сказал он. – Вы и так почти что опоздали.
– Вот он, – повторил служащий морга, вышагивая к Сетракяну и указывая на него полицейскому. – Тот самый деятель.
– Сэр! – с добродушным и даже несколько скучающим, безразличным видом обратился к старику полицейский.
Сетракян опять проигнорировал патрульного. Он твердил свое, видя перед собой только Эфа и Нору:
– Нарушено перемирие. Нарушен древний, священный договор. Нарушен человеком, который давно уже не человек, а сама мерзость. Ходячая, всепожирающая мерзость!
– Сэр, – сказал полицейский, – могу я переговорить с вами?
Сетракян протянул руку и перехватил запястье Эфа, пытаясь привлечь его внимание.
– Он теперь здесь. Здесь, в Новом свете. Именно в этом городе. Именно в этот день. Именно в эту ночь. Вы понимаете? Его нужно остановить.
Пальцы старика, торчавшие из обрезанных шерстяных перчаток, были шишковатые, кривые и больше походили на когти. Эф выдернул руку из хватки старика, не грубо, но достаточно сильно, чтобы тот подался назад. Трость ударила полицейского по плечу, едва не угодив в лицо, и безразличие патрульного мгновенно сменилось гневом.
– Ну хватит! – воскликнул полицейский, выкрутил трость из руки старика и крепко взял его под локоть. – Пошли.
– Вы должны остановить его! – прокричал Сетракян, уводимый полицейским.
Нора повернулась к служащему морга.
– В чем дело? Что вы творите?!
Прежде чем ответить, служащий скользнул взглядом по ламинированным карточкам, висевшим на шнурках на груди Норы и Эфа, – там были четкие красные буквы: «ЦКПЗ».
– Незадолго до вашего появления он пытался проникнуть в морг, прикидывался родственником кого-
