Африки должны были хорошо знать о войне в Судане и внимательно следить за ходом боевых действий. Стоит напомнить, что через Сахару шел старый караванный путь, и Хартум не был незнакомым городом для многих племен Западной Африки.
Капитан Р.С. Рэттрей, ведущий специалист по барабанам ашанти, брал уроки игры на барабане и был, возможно, первым белым человеком, который обнаружил, что система передачи информации не представляет собой некую африканскую азбуку Морзе, а является воспроизведением гласных, согласных, ударений и пунктуации. Это как бы лингвистическая музыка. Азбука Морзе оказывается на поверку примитивным изобретением по сравнению с тональным языком барабанов. (Аналогичным образом «работает» и язык свиста.)
По словам Рэттрея, послания выстукивались через всю страну ашанти на расстояние двухсот миль так же быстро, как телеграмма. Все войска ашанти можно было созвать из одного конца страны в другой в течение нескольких часов после объявления войны.
Барабанщиков ашанти называют «божественными барабанщиками», и они, вероятно, самые искусные из этих музыкантов в Африке. Они занимают важное положение при ашантийском королевском дворе, и на них лежит ответственность за содержание хижин жен вождя в должном состоянии. В стране ашанти женщинам никогда не позволяют прикасаться к барабанам, а барабанщик не может переносить свой барабан с места на место из-за странного поверья, что, сделав это, он сойдет с ума. Определенные слова никогда нельзя включать в послания, передаваемые с помощью барабана: среди табу – любые упоминания о крови и черепах.
В прошлом барабанщику, который совершал грубую ошибку, передавая послание своего вождя, могли отрубить руки. Эта традиция изменилась, и сегодня – да и то только в самых отдаленных местах – неосторожный барабанщик может расстаться лишь с ухом.
В некоторых племенах барабанам поклоняются как богам, и им совершают подношения из пальмового вина и домашней птицы. Когда барабанщик умирает, его душа переходит в барабан. Любовь к барабанному бою, должно быть, уходит в те далекие времена, когда в Западной Африке появились первые люди. Английский путешественник Джобсон писал по этому поводу еще в XVII в.: «Ни один из этих барабанов не стоит без применения и дела, потому что у них существует обычай: каждую ночь, после того как они наполнили свои животы, отправляться в этот Двор Стражи, разводить костры посреди дома и снаружи и устраивать вокруг них барабанный бой, пение, гиканье, которые обычно продолжаются до рассвета».
Одно из самых впечатляющих выступлений барабанщиков, когда-либо имевших место в Западной Африке, было устроено по приказу султана Сокото, когда через его владения в Нигерии строилась дорога, дабы губернатор, сэр Фредерик Лугард, мог нанести ему визит. На строительство дороги султан направил десять тысяч человек, и в каждой группе был барабанщик. На одном участке строительства все рабочие собрались, чтобы разбросать кучу песка по высохшему руслу реки. Вместе собрались и пятьсот барабанщиков, дирижером у которых был человек с военным барабаном. Они отстукивали на своих барабанах безупречный ритм, и армия рабочих выполнила свое задание в рекордное время.
Некоторые из современных способов применения барабанов были изобретены белым человеком для удовлетворения его собственных нужд. Так, миссионеры собирали свою паству посланиями, передаваемыми барабанами. Типичный пример этого привел мне священник католической церкви, который создал фермерское поселение и хотел созвать соплеменников тамошних жителей из отдаленных мест, чтобы те спустились вниз по реке и помогли выжигать траву. И они пришли в нужное время и соответствующим образом экипированные – с пальмовыми ветками, чтобы ими тушить огонь, когда необходимая территория будет очищена от травы.
У автомобилистов в некоторых пустынных районах Африки имелись свои причины быть особенно благодарными барабанщикам. В конце 1950-х гг. двое братьев-французов наладили транспортировку грузов на автомобилях в районе Стенливиля (сегодня – Кисангани). Один из них как-то остановился в сотне километров от этого города, когда проколол шину и оказалось, что он не может обойтись без посторонней помощи. Его брат прибыл на следующий день с «новым колесом», о котором было сказано в послании, переданном барабанщиками.
– Я знаю и о более серьезных происшествиях, когда гораздо более сложные послания отправлялись по «лесному телеграфу», – рассказывает Л. Грин. – Двое профессиональных охотников на слонов как-то поссорились с наглым вождем и стали опасаться за оставленные в лагере ниже по реке ружья и слоновую кость. О затруднительном положении, в которое они попали, было сообщено в «разговоре на барабанах», и их имущество спрятали дружественно настроенные туземцы до того, как его смог захватить вождь.
Барабаны не могут выразить идеи или передавать имена, с которыми туземцы не знакомы. Вы не можете попросить барабанщика вызвать на связь, допустим, мистера Симпсона до тех пор, пока Симпсон не получит туземное прозвище. Барабанщик смог бы, возможно, преодолеть трудности, выстучав эквивалент в виде «Шимишоно» (так туземцы произносят фамилию Симпсон). Но его задача была бы гораздо проще, если бы господин Симпсон носил очки и прихрамывал при ходьбе, ибо в этом случае любой туземец в радиусе сотен миль слышал бы об этом человеке.
Капитаны речных пароходов на Конго с помощью барабанов отправляют сообщения каждый день. В качестве топлива на колесных пароходах используются дрова, и барабаны сообщают на бункеровочные станции вдоль реки о том, когда прибудет судно и сколько дров будет ему необходимо.
Мое первое личное знакомство с сигнальными барабанами произошло во время путешествия на пароходе по верхнему Конго и чем-то напоминало театральное представление. Мы остановились у небольшой фактории, когда дело уже шло к вечеру. Серый и едкий дым от дюжины костров плыл над нашими палубами в то время, как пассажиры-африканцы готовили на берегу свою сушеную рыбу. «Здесь мы останемся на ночь», – спокойно объявил капитан, когда мы сидели с ним под двойным навесом, потягивая холодное пиво.
Затем донеслось слабое «топ-бум-топ», которое неслось по золотой поверхности реки благодаря дыханию вечернего ветерка. «Сигнальные барабаны», – сказал капитан лениво. Минутой позже он вышел из этого расслабленного состояния, так как перед ним возник чернокожий матрос, быстро говоривший что- то по-французски.
«С нами разговаривали барабаны, – сказал мне капитан. – Нас ждут ниже по течению – там белый человек с женой и ребенком, все они больны и спешат в больницу в Альбертвиль. Дай Бог, чтобы мы не сели на песчаную отмель во тьме, ибо нам нужно плыть двадцать миль, чтобы подобрать их».
Пронзительный визг сирены, и вот мы уже пошли зигзагами вниз по реке, а колесо за кормой перемалывало мутную воду.
Через несколько часов мы плавно подошли к берегу, где из темноты неясно вырисовывались очертания миссионерской станции. На борт поднялся бородатый священник-католик в белой мантии. «Хорошо, что вы здесь! – воскликнул он. – Управляющий шахтой и его семья форсированным маршем движутся сюда и очень скоро будут здесь».
Они вышли из мрака пальмового леса – жидкая колонна людей, появившаяся в слабом свете наших палубных фонарей. Первым шел высокий человек в изорванной в клочья одежде цвета хаки, его трясло, а к белому лицу прилила кровь. Затем шел гордый и неутомимый оруженосец. Следующей была мачила – нечто вроде носилок с откинутым навесом, – поэтому я смог увидеть истощенную женщину и болезненного вида маленькую девочку. (Зачем, подумал я, мужчины привозят свои семьи в эту жестокую страну?) В конце двигалась длинная цепочка носильщиков с грузом на головах: жестяные коробки, лагерное оборудование, свертки с пищей, детские игрушки в корзине. Когда они подошли к борту парохода, некоторые из них легли на землю в полном изнеможении. Это, конечно, была гонка во имя жизни, «описанная» барабанами, гонка, в которой все решалось выносливостью этих преданных носильщиков, безжалостным солнцем и баррикадами тропического буша.
Всю дорогу вниз по Конго до устья я слышал барабаны, которые напоминали мне об этой несчастной семье. Вдоль всего этого водного пути, на протяжении двух тысяч миль, барабаны говорили, веселились, предупреждали и жаловались.
«Бум… бум… бум!» Звуки постепенно становятся все громче, так как мы приближаемся к самому барабанщику в одной западноафриканской деревне. Под навесом из пальмовых листьев он бьет в городской барабан – большое выдолбленное бревно длиной в двенадцать футов и покрытое резьбой устрашающего вида. Длинная узкая щель и вырез в виде «губ» регулируют звучание барабана.
