До следующего дня Джеффри едва дожил. Звонить Роберте сегодня же не хотел – чтобы она не сочла его прилипчивым и успела остыть. Встретиться снова было необходимо. Он решил, что прямо спросит ее и о смысле намеков и о том, почему она злится. Может, даже о странном исчезновении из замка. Теперь, когда все говорило о том, что он не знает чего-то важного, при мысли о ее побеге даже не брала досада. Хотелось одного: скорее найти разгадку. А там как уж будет угодно судьбе.
Когда следующим утром Роберта не ответила, Джеффри сразу почуял неладное. Он перезванивал через каждые четверть часа, но из трубки раздавались лишь длинные гудки. Конечно, у нее могли быть дела – встречи с клиентами, поездки. Да мало ли что! Но Джеффри все сильнее тревожился и после ланча позвонил администратору. Тот сказал, что она уволилась.
– Как?! – выкрикнул Джеффри, наклоняясь вперед, точно бросаясь на невидимого врага. Хорошо, что они разговаривали по телефону, не то бедному администратору, чего доброго, не поздоровилось бы. – Я спрашиваю о Роберте Лоуренс! Не может быть, чтобы она уволилась! Еще вчера у нее был рабочий день!
– Полдня, – возразил администратор. – Сразу после ланча у нее стряслось что-то непредвиденное.
– Где я могу ее найти? – обезумев от отчаяния, потребовал Джеффри. – У вас наверняка есть ее телефон и адрес!
– Простите, но мы не имеем права раздавать посторонним телефоны работников, тем более бывших.
– Я не посторо... – Джеффри осекся. Кем он мог назваться? Администратор и тот, даже если не был тем самым Уилли и не крутил с Робертой роман, знал ее дольше.
– Простите, – повторил работник отеля. – Мы ничем не можем вам помочь.
Джеффри почувствовал себя так, как если бы у него украли роман, который он теперь писал, или если бы заявили, что все прежние идеи ему удалось хитростью стянуть у другого, более талантливого автора. Он снова остался ни с чем. Без телефона Роберты, без номера и адреса ее подруги. Адрес... В голове вдруг прозвучал ее голос: «Дом в Гринич-виллидж, на Бликер-стрит, напротив вегетарианского ресторанчика». Он мог поехать к ее родителям! Но что им сказать? Что в две тысячи втором он три недели встречался с их дочерью в Дублине? Лоуренсы рассмеются ему в лицо или, того хуже, примут за ненормального и перепугаются.
Время поползло настолько медленно, что в иные минуты казалось – вечер никогда не настанет. Ночью Джеффри почти не спал – ворочался с боку на бок и все думал, думал, думал. Старался припомнить каждое слово Роберты, каждый взгляд. Оттого, что не получалось понять, почему в ее глазах временами вспыхивала обида, под утро стало невмоготу. Он поднялся с кровати, выпил крепкого кофе и заставил себя сесть за работу, решив отложить головоломку до тех пор, пока не успокоится. А в пятницу, ни слова не сказав Франсине, поехал в Ирландию.
Родители не стали мучить Роберту лишними вопросами, но она то и дело ловила на себе внимательно-встревоженные взгляды – волновалась даже мать. Она вообще держалась мягче и все время как будто старалась угодить.
Вечер провели за разговорами. А утром, оставшись одна и почувствовав, что, если чем-нибудь себя не занять, тронется умом, Роберта вышла в Интернет и без труда нашла сведения об Эдуардо Джулиани. Теперь он руководил парашютной подготовкой в аэроклубе Римини. Хоть в чем-то ей повезло!
Наверное, не стоило торопиться – следовало успокоиться, продумать, что говорить. Но Роберта затем и продолжила поиски, чтобы заслоненные новыми переживаниями утихли впечатления вчерашние. Она тут же взяла телефонную трубку и набрала номер секретарши. Та ответила и, сразу сообразив, что звонит не итальянка, перешла на английский.
– По какому вы вопросу? – вежливо осведомилась она.
– Гм... – Роберта растерялась. Нужна веская причина, чтобы столь занятой человек, как он, согласился уделить ей внимание. – Я хотела бы поговорить с мистером... гм... синьором Джулиани.
– Как вас представить?
– Роберта Лоуренс. – Ее имя и фамилия Мартина ничего не могли сказать Эдуардо. – Я по поводу... прыжков. Но у меня особые обстоятельства. Потому важно в самом начале посоветоваться с очень опытным специалистом. – Сколь же неубедительно звучали ее доводы! Она провела рукой по повлажневшему лбу.
Секретарша в замешательстве помолчала.
– Я попробую связаться с синьором Джулиани. Если у него найдется свободная минутка и он согласится... Но я не уверена.
– Пожалуйста, попробуйте. – Роберта и подумать не могла, что так разволнуется. Пока из трубки лилась идиллическая мелодия, она дважды садилась на стул и тут же вставала.
Наконец мелодия прекратилась, и послышалось звучное:
– Pronto!
Вдруг он не знает английского, что тогда? – просвистела в голове Роберты пугающая мысль. Нет, знает, иначе не мог бы общаться с мамой.
– Buon giorno! – воскликнула она, выудив из глубин памяти то немногое, что она знала по-итальянски. Сколько раз она представляла себе голос Эдуардо, придумывала, что сказала бы ему при встрече! Теперь же, вдруг осознав, что детская мечта становится явью, забыла простейшие вещи – наверное, не назвала бы с ходу и дату собственного рождения. – Вы говорите по-английски?
– Да-да, конечно! – растягивая гласные, ответил Эдуардо на английском.
Сердце заухало в груди Роберты. Несколько секунд она не находила, что сказать, потом зажмурилась, решая говорить, как получится и не задумываться о последствиях. Конечно, Эдуардо может от нее отказаться или заявить – мол, знать не знаю никакую Гвен Брэдли, но, пока худшего не случилось, следует отбросить мрачную мысль.
– Я Роберта Лоуренс, дочь Гвен Брэдли, – одним духом произнесла Роберта. – Родилась в восьмидесятом году. – В горле вдруг пересохло и стало почти нечем дышать. Роберта проглотила слюну и прижала руку к пульсировавшей на виске жилке. – Вы встречались с моей матерью, – собравшись с духом, прибавила она. – Как раз в ту пору...
Из трубки долго не раздавалось ни звука. В то мгновение, когда Роберта уже было пожалела, что набрала этот номер, Эдуардо более протяжно, чем прежде, наконец ответил:
– Хотите сказать, что вы... Что у Гвен...
– Да, именно. – Когда самое страшное осталось позади, пришло странное умиротворение и смелость. – Если нужны доказательства и если есть смысл, я готова сдать любые анализы. – Роберта опустилась на стул и так и осталась сидеть. – Только, думаю, в этом нет необходимости. Я ни капли не похожа на маму... Если мы с вами увидимся, наверняка все станет ясно без слов и подтверждений.
Опять последовало продолжительное молчание. Но теперь Роберта не испугалась. Она готовилась к этому разговору полжизни, Эдуардо же никак его не ожидал – ему требовалось время, чтобы осознать сногсшибательную новость и принять ее или отклонить.
– Послушайте, но ведь... Почему она не сказала мне? Сразу, пока я не уехал?
– Не имею понятия, – ответила Роберта. – Меня тогда еще не было.
– Да-да, разумеется... Стало быть, вы... моя дочь? – произнес Эдуардо недоверчиво, изумленно и при этом, как показалось Роберте, с зарождавшейся нежностью.
– Стало быть, да, – сказала она, стараясь, чтобы голос не дребезжал от избытка чувств.
– Мы непременно должны встретиться! – громко и взволнованно произнес Эдуардо.
Роберта улыбнулась. Изъеденную любовной тоской душу согрело неведомое прежде чувство.
Эдуардо не заставил себя долго ждать. Прилетел в ближайшие выходные. Накануне Лоуренсы целый вечер обсуждали, где лучше устроить встречу – в ресторане, парке или же дома. И решили позвать гостя домой. Как-никак он был родственником. Во всяком случае, Роберте. Она, конечно, предпочла бы предстать перед отцом не с потухшим взором и осунувшимся лицом, но выбирать не приходилось, к тому же речь шла о куда более важных вещах, нежели внешняя красота, а поводов сокрушаться и без того хватало.
Увидев в гостиной могучего человека с точь-в-точь такими же, как у нее, глазами, во взгляде которых смешивались дерзновенность и ребячье лукавство, она так растрогалась, что не сдержала слез. Мать
