ситуации ей ничего не оставалось, как выйти замуж за Тальена.
Они поселились на углу аллеи Вдов и улицы Монтень. Праздник следовал за праздником. Тереза стала законодательницей женской моды. И какой моды! Мадам Тальен, мадам Рекамье, будущая Жозефина Бонапарт, искали в греческой простоте и очень глубоком декольте, слишком глубоком, веяние времени. Такая мода очень шла мадам Тальен.
Прошел год. Тереза родила Тальену дочь. Но с каждым днем ей все труднее было выносить неотесанность мужа. «Нотр-Дам де Термидор» уже не нуждалась в его защите, к тому же она была хорошо обеспечена. Тереза обратила свое внимание на Барраса, «короля Парижа и негодяев». Тереза пользовалась влиянием в кабинетах чиновников, что позволило ей раздобыть кусок ткани для военного мундира для одного молодого генерала, у которого был только один мундир и то совсем рваный. Она сообщила ему эту радостную весть, крикнув через весь салон, полный гостей:
– А, мой друг, вы получите ваши панталоны!
Генерал поклонился в знак благодарности, но никогда не забывал об этом унижении. У него было несколько странное имя: Наполеон Бонапарт…
Однажды Тереза посетила прекрасный особняк банкира Уврара, в предместье Сен-Жермен.
– Как здесь красиво! В таком месте, должно быть, обитает само счастье!
– Мадам, – ответил Уврар, – вот вам ключ от него.
Так началась новая связь, подтвержденная рождением четырех детей.
Когда Бонапарт стал хозяином Франции, он удалил мадам Тальен из дворца и запретил Жозефине принимать свою старую подругу. Тереза умоляла первого консула, но будущий император, всегда помнящий о «панталонах», сказал Терезе: «Я не отрицаю, что вы по-прежнему очаровательны, но посудите сами, как я могу выполнить вашу просьбу. У вас было два или три мужа, куча детей от разных отцов. Можно не заметить первую ошибку, можно рассердиться на вторую, но простить, но третью, четвертую…
А теперь посудите сами, что бы вы сделали на моем месте? Тем более, я намереваюсь восстановить порядок в обществе!»
Все знают, как закончила свою жизнь мадам Тальен: она стала принцессой Караман-Шимей.
А Тальен? Когда он узнал о замужестве своей бывшей жены, он воскликнул:
– Она зря старается, в истории она останется не как принцесса, а как мадам Тальен.
И он был прав…
Они встретились еще раз в 1815 г., на свадьбе их дочери, которая выходила замуж за графа Нарбонна. После церемонии мадам Шимей предложила Тальену подвезти его до дома. Но она не хотела воспоминаний о прошлом, поэтому сначала карета подъехала к ее дому. Месье Шимей вышел встретить жену и предложить ей руку; но на его руку оперся месье Тальен. Возникла странная ситуация: тем не менее принц, скрепя сердце, изобразил гостеприимного хозяина, подумав, что Тальен хотел побыть с дочерью. Он пригласил его войти. Месье Тальен был смущен, но счел невозможным отказаться и принял приглашение…
Это была последняя встреча Тальена и мадам «Нотр-Дам де Термидор», которую он не переставал любить всю жизнь.
Бенжамен Констан и Жермена де Сталь – терзающие друг друга сердца
Через несколько лет он станет автором романа «Адольф», государственным советником, либеральным журналистом, но в 1794 г. он был еще никому не известным провинциалом и уже семь лет писал книгу «История политеизма», которая так и не нашла признания у читателей.
– На данный момент я занимаюсь исключительно религией, – заявлял он важно приятелям. Это вызывало смех, так как все знали, что больше всего он интересовался любовными интрижками. Его похождения были бурными, но не очень счастливыми. Бенжамен принадлежал к типу мужчин – страстных любовников, вечно страдающих, постоянно устраивающих сцены ревности. К счастью для него, пламя утихало, как только ему уже не надо было ревновать и бороться за красотку.
В тот день, девятнадцатого сентября, Бенжамену Констану лучше было бы направиться куда угодно, но только не в Женеву, эта дорога привела его в плен, от которого ему удастся освободиться только через много лет. Он намеревался навестить баронессу де Сталь, и эта встреча многое изменила в его жизни.
В двадцать восемь лет дочь министра финансов была уже известна. До опубликования ее знаменитых романов было еще далеко, но ее записки о творчестве Жан-Жака Руссо, репутация чувственной особы, ее философские и либеральные идеи будоражили интерес Бенжамена.
Он подхлестнул лошадь и рысью направился к замку, полный счастья от возможности познакомиться с владелицей замка Коппе. Но лакеи сообщили ему, что хозяйка только что уехала в свой дом в Мезери близ Ниона, где в то еще тревожное время давала приют нескольким эмигрантам. На этот раз галопом Бенжамен бросился вдогонку и нагнал карету на окраине Ниона. Знакомство произошло. Мадам де Сталь слышала о Бенжамене Констане и благосклонно к нему отнеслась и даже предложила:
– Садитесь в мою карету и оставайтесь на ужин.
«Ее ум меня ослепил, – рассказывал Констан, – ее веселость меня очаровала, ее похвалы вскружили мне голову. Через час она имела надо мной такую власть, как ни одна женщина до нее».
Он остался и на завтрак, потом на обед, потом опять на ужин… Первые кольца цепи были запаяны. Для Бенжамена Констана Жермена де Сталь «заменила весь мир, она сама составляла целый мир. Я редко встречал, чтобы в одном человеке было столько прекрасных и удивительных качеств, столько блеска и правильности, столь выразительная доброжелательность, воспитываемая из поколения в поколение, мягкая вежливость и сдержанность в обществе, столько шарма, простоты, самоотречения в личных отношениях».
Бенжамен прожил у Жермены всю зиму и только и говорил ей о своей любви. Но она отказывала ему в близости. Причем вовсе не потому, что считала нужным хранить верность барону де Сталь. Просто Жермена считала, что можно быть вполне счастливой и без этого, прислушиваясь самовлюбленно к своим речам и слушая, правда с меньшим вниманием, философствования собеседника. Бенжамен страстно ее желал. Четыре месяца каждый вечер он ловил каждое слово Жермены, восхищенно смотрел на нее и жаждал обладать этой женщиной. Иногда ему выпадало счастье поцеловать ее руку.
«Мы договорились: чтобы не компрометировать прекрасную хозяйку замка, как бы ни была захватывающа наша беседа, на седьмом ударе часов в полночь я вставал и уходил к себе. Сколько очарования я находил в наших беседах, но мое пламенное желание остаться дольше оговоренного часа разбивалось о ее железную волю. Но в этот вечер, – писал Бенжамен в своем дневнике, – мне показалось, что время пролетело слишком быстро. Я посмотрел на часы в надежде, что я ошибся, и время моего ухода еще не наступило, но несносные стрелки указывали на обратное. Не сдержав гнев, в порыве, простительном только ребенку, я бросил часы об пол и разбил инструмент моей пытки».
– Какое безумие! – воскликнула Жермена, гордая тем, что изобразила гнев.
Бенжамен решил добиться ее, разыграв спектакль. В ту же ночь весь замок Коппе был разбужен ужасными стенаниями, как будто кто-то сильно мучился перед смертью! Месье де Шатовье, месье де Монморанси бросились в ночных одеяниях к комнате, откуда неслись жуткие стоны. Конечно, это была спальня Бенжамена Констана. Мертвенно бледный, между приступами икоты, он указал ворвавшимся в его комнату обитателям замка на склянку с опиумом, стоящую на столике у изголовья. Слабым голосом он умолял позвать мадам де Сталь, чтобы сказать ей последнее прощай. Жермена прибежала и по биению своего сердца поняла, что тоже любит этого человека, решившего умереть, чтобы наказать ее за жестокость. Ее слезы, как противоядие, вернули жизнь «агонизирующему», который, конечно, и не думал глотать весь яд из склянки. Жермена довершила выздоровление «мнимого больного» уже на следующий день. Бенжамен записал в своем дневнике:
«Я не стану покупать новые часы, они мне больше не нужны!»
Для Жермены и Бенжамена следующие четыре месяца были упоительными. Они посвятили свои жизни друг другу. Чтобы удостоверить друг друга в преданности, они дали письменную клятву, что было в моде, –
