— Есть ли у Вас какое-нибудь мнение относительно того, что сказали тут товарищи Энвер Ходжа и Никое Захариадис?
— Мне нечего сказать, кроме того, что изложил товарищ Никое, — ответил Парцалидис и добавил, что они ждали, чтобы советские товарищи и большевистская партия судили о них.
Тогда слово взял Сталин, который говорил спокойно, как всегда говорил он на встречах с нами. Говорил он простыми, четкими и чрезвычайно ясными словами. Он сказал, что борьба греческого народа была героической борьбой, в ходе которой проявлялась храбрость, но допускались и ошибки.
— Что касается оценки стратегии и тактики, которой вы придерживались в греческой демократической борьбе, хотя это была героическая борьба, считаю, что албанские товарищи в этом правы. Вы должны были вести партизанскую войну, затем, исходя из нее, перейти к фронтальной войне.
Я упрекнул товарища Энвера Ходжа, которому сказал, что в беде товарищу нельзя дать пинка, однако из того, что мы услышали здесь, получается, что албанские товарищи занимали правильную позицию в отношении ваших взглядов и поступков. Создавшиеся обстоятельства и условия Албании были таковыми, что вам нельзя было оставаться в этой стране, иначе могла быть поставлена под угрозу независимость Народной Республики Албании.
Мы приняли вашу просьбу, чтобы все греческие беженцы-демократы переехали в другие страны, и уже все они переехали. Все остальное — оружие, боеприпасы и т. д., которые албанские товарищи отобрали у тех греческих солдат-демократов, которые перешли в Албанию, принадлежали Албании, — подчеркнул Сталин. — Что касается вашего заявления о том, что «если бы мы знали еще в 1946 году, что Тито станет изменником, то мы не начали бы борьбу против монархо-фашистов», оно ошибочно, ведь за свободу народа надо бороться и в окружении. Впрочем, надо учесть, что вы не были в окружении; ведь рядом с вами, с севера находились Албания и Болгария; ваша справедливая борьба пользовалась всеобщей поддержкой. Мы так думаем, — заключил товарищ Сталин и добавил: — Что вы скажете, товарищи албанцы?
— Мы согласны со всеми вашими соображениями, — ответили мы.
— А вы, товарищи греки, товарищи Захариадис и Парцалидис, что скажете?
Товарищ Никое сказал:
— Вы нам много помогли, теперь мы понимаем, что мы неправильно поступали, и постараемся исправить наши ошибки, — и т. д., и т. п.
— Очень хорошо, — сказал Сталин, вновь взяв слово. — Тогда вопрос считается закрытым.
Сталин встал, подал руку всем нам по очереди, и мы направились к выходу. Зал был длинным, и, когда мы были у самих дверей, Сталин позвал нас:
— Остановитесь, товарищи! Обнимите друг друга, товарищ Ходжа и товарищ Захариадис!
Мы обнялись.
Когда мы вышли, Мицос Парцалидис сказал:
— Равных Сталину нет. Он обошелся с нами как наш отец. Теперь все ясно.
Так закончилась эта очная ставка у Сталина.
Пятая встреча. Апрель 1951 г. XIX съезд ВКП(б)
Моя последняя встреча с товарищем Сталиным состоялась в Москве вечером 2 апреля 1951 года в 10.30 по московскому времени. На этой встрече присутствовали Молотов, Маленков, Берия и Булганин.
Входе беседы мы касались различных вопросов, связанных с внутренним положением в нашей партии и в нашем государстве, экономических вопросов, особенно в области сельского хозяйства, вопроса экономических соглашений, которые могли быть заключены в будущем с различными странами, усовершенствования работы в наших высших учебных заведениях, вопросов международной обстановки и других проблем.
Сначала я в общих чертах говорил товарищу Сталину о политическом положении в нашей стране, о большой работе, которую партия вела и ведет по воспитанию масс в высоком революционном духе, об установленном и постоянно крепнущем прочном единстве рядов нашей партии и нашего народа, о твердой и незыблемой вере народа в партию.
— Эти достижения, — сказал я товарищу Сталину, — мы будем непрерывно укреплять, постоянно храня бдительность и выказывая готовность отстаивать независимость и свободу, территориальную целостность страны и завоевания народа от любого внешнего или внутреннего врага, который будет пытаться грозить нам.
Я сказал Сталину, что по отношению к таким элементам мы не проявляли нерешительности и оппортунизма, а приняли надлежащие меры к устранению любых последствий их враждебной деятельности. Те, кто своей преступной и враждебной деятельностью уже переполнил чашу, — сказал я товарищу Сталину, — отданы под суд и понесли заслуженную кару.
— Правильно поступали, — сказал мне Сталин. — Враг, — отметил он далее, — будет стараться пролезть и в партию и даже в ее Центральный Комитет, однако его попытки можно раскрыть и расстроить, храня высокую бдительность и занимая решительную позицию по отношению к ним.
И на этот раз мы с товарищем Сталиным широко обсуждали наше экономическое положение, говорили о достижениях и перспективах хозяйственного и культурного развития нашей страны. В частности, я говорил товарищу Сталину об успехах курса нашей партии на социалистическую индустриализацию страны и развитие сельского хозяйства, как и о ряде установок, намеченных нами на первый пятилетний план 1951–1955 гг.
Я подчеркнул, что наряду с успехами, достигнутыми в строительстве промышленных и культурно- бытовых объектов, как и в области сельского хозяйства, у нас имелись и недовыполнения. Причины недовыполнений мы подвергли анализу в Центральном Комитете партии в духе критики и самокритики и установили ответственность каждого. Особое значение придаем мы укреплению руководящей роли партии, постоянной большевизации ее жизни, установлению наиболее тесных связей с народными массами, сказал я товарищу Сталину, и далее стал говорить ему в общих чертах о внутреннем положении нашей партии.
— Зачем нам говорить о вопросах, которые вы знаете лучше нас, товарищ Энвер? — прервал меня товарищ Сталин, и сказал далее: — Мы рады тому, что у вас сооружается целый ряд промышленных объектов. Но хочу подчеркнуть, что, наряду со строительством промышленных объектов, вы должны придавать большое значение укреплению рабочего класса и подготовке кадров. Партия должна особо заботиться о рабочем классе, который будет расти и крепнуть с каждым днем по мере развития промышленности в Албании.
— В особенности, вопрос о развитии и продвижении вперед сельского хозяйства, — сказал я далее товарищу Сталину, — имеет для нас большое значение. Вам известно, что наша страна является аграрной страной, унаследовавшей от прошлого глубокую отсталость. Мы отдаем себе отчет в том, что единственным путем, могущим окончательно вывести наше сельское хозяйство из отсталости и подвести под него прочные основы для развития крупного производства, является путь коллективизации…
— Много ли теперь в Албании кооперативов? — спросил меня товарищ Сталин.
— Около 90, — ответил я.
— Каково их положение? Как живется крестьянам в этих кооперативах? — опять спросил он.
— Большинству этих кооперативов, — сказал я в ответ товарищу Сталину, — не более 1–2 лет, но, тем не менее, часть их уже показывает свои преимущества перед мелкой и раздробленной единоличной собственностью. Совместный и организованный труд, постоянная помощь государства этим кооперативам семенами, механизированными средствами, кадрами и т. д., позволили поставить их производство на более прочную основу и увеличить его. И тем не менее еще много остается сделать, чтобы сельскохозяйственные кооперативы служили примером и образцом для единоличных крестьян. Вот почему наша главная цель в области организации нашего сельского хозяйства состоит в том, чтобы наряду с укреплением существующих кооперативов, усилением помощи им и заботы о них, предпринимать осторожно шаги к созданию новых кооперативов.
Выслушав меня, Сталин посоветовал:
— С созданием новых сельскохозяйственных кооперативов спешить нельзя. Постарайтесь укрепить
