— Все претензии к проконсулу Пизону. Я лишь выполняю приказ. Так ты поедешь с нами?
— Нет! — резко выкрикнул Варон, страдая от уязвленной гордости. — И не подумаю!
Наместник так и сказал, — кивнул трибун. — Что ж, тогда я арестую тебя. Солдаты, возьмите этого человека.
Легионеры медленно двинулись вперед, положив ладони на рукоятки мечей. Их лица выражали суровую решимость.
Перепуганный кучер вдруг коротко, по-заячьи, взвизгнул и дернул поводья, собираясь развернуть двуколку. Один из легионеров молниеносно подскочил к нему и с силой рубанул мечом по шее. Брызнула кровь, и тело старика упало на дорогу.
Децим побледнел. В его глазах был ужас.
— Вы не римляне! — крикнул он. — Вы подонки и убийцы! За что вы лишили жизни этого мирного человека?
— Ты едешь с нами, — сквозь зубы процедил трибун. — Шутки кончились. Больше повторять не стану.
Варон смерил его презрительным взглядом и решительно двинулся по дороге, даже не оборачиваясь.
— Я иду в Селевкию, — бросил он через плечо. — И обязательно доложу в Риме о бесчинствах, которые тут творятся под протекторатом наместника Пизона. Если, конечно, ты действительно действуешь по его приказу, а не разбойничаешь по собственной инициативе. Тогда я тебе тем более не завидую, трибун.
— Стой! — хрипло приказал офицер.
Варон не обернулся и продолжал шагать по дороге вперед.
Трибун с проклятием выхватил у одного из легионеров легкий острый пиллум, замахнулся и бросил. Копье с протяжным свистом пронеслось по воздуху и вонзилось в спину, точно под левую лопатку. Юноша повалился на колени.
— Добей его, — коротко приказал трибун своему солдату— Это приказ проконсула. Он изменник и предатель, который продался за золото нумидийцам. Быстро!
Легионер сделал несколько шагов, на ходу вынимая из ножен меч, а потом с силой ударил Варона по шее. Из перерубленной артерии хлынула густая кровь. Тело молодого офицера дернулось и упало на дорогу. Больше он не шевелился.
— Обыщите их, — бросил трибун.
Вскоре ему вручили оба письма, переданные Паулином, а также рапорт наместника Африки Фурия Камилла.
— Деньги заберите себе, — распорядился трибун. — Возьмите и все ценное. Пусть думают, что на них напали бандиты. Трупы оттащите в кусты. Мулов выпрячь, повозку сжечь. Выполняйте!
Солдаты бросились выполнять приказы своего командира. Тот подошел к телу Варона, ногой перевернул его и с хмурым видом посмотрел в бледное, залитое кровью лицо юноши.
— Дурак ты, парень, — шепнул он себе под нос. — И неудачник. Не вовремя ты появился в Антиохии. Тут идет такая крупная игра, что твоя никчемная жизнь стоила ровно столько, сколько я за нее получу от проконсула. Сто драхм.
Он обернулся и нетерпеливо махнул рукой своим людям, которые суетились на дороге.
— Ну, чего вы копаетесь? Быстрее! Быстрее!
Когда Сабин и Феликс в назначенный час подошли к Эмесским воротам Антиохии, легат Светоний Паулин уже был там и руководил погрузкой продовольствия, доставленного почтенным торговцем Хамшимозадом. Трибун с первого взгляда убедился, что и Менелай, и Патробий, выполнили свои обязательства, а значит, ничто не должно помешать отъезду.
— Хорошо, что ты здесь, трибун, — сказал Паулин, увидев его. — Подгони носильщиков. Мы должны как можно скорее выбраться из города.
— Я хотел доложить... — начал Сабин.
— Потом, — махнул рукой легат. — У нас нет времени. Все обсудим по дороге. Ситуация осложняется с минуты на минуту.
Ничего не понимая, Сабин отсалютовал и отправился выполнять приказ. Ему не пришлось особенно напрягаться — носильщики и так работали в поте лица.
Через полчаса все было готово и можно было отправляться в путь. Сабин заметил встревоженное лицо Корникса, которое выглядывало из-под навеса одной из повозок.
Паулин тем временем расплатился с Хамшимозадом и остальными и уселся в легкую быструю двуколку, стоявшую первой в ряду повозок.
— Сабин, иди ко мне, — распорядился он. — Феликс, вы с Каролунгом садитесь в последнюю и смотрите в оба — при первом же признаке погони немедленно сообщать мне.
Тревога легата передалась и всем остальным. Надсмотрщик из конторы Патробия разместил в двух телегах свою команду — слуг и носильщиков, и вот, щелкнули бичи, взревели мулы, заржали лошади и поход тронулся, вздымая чуть прибитую утренней росой пыль,
Было уже почти светло и прохладно.
Стража у ворот не чинила никаких препятствий и вскоре повозки выехали на просторную дорогу, которая вела через Апамею, Эпифанию и Эмесу на Дамаск, и далее — в Палестину.
Легат некоторое время ехал молча, а Сабин не осмеливался нарушить молчание. Наконец Паулин вздохнул и повернул к нему голову. Казалось, что он постарел на несколько лет.
— Ну что тебе сказал Соррентий? — спросил он. — Хотя теперь это уже не имеет такого значения...
Сабину все меньше и меньше нравилась эта секретность. Ведь, в конце концов, он назначен помощником легата и имеет право знать, чем вызван столь поспешный и тайный отъезд, да и другие подробности...
— Я очень рад, что это теперь не имеет значения, — с обидой в голосе произнес он. — Потому что твой Соррентий, по сути, ничего и не сказал. Когда мы...
— Не захотел? — перебил его Паулин. — Отказался от золота? Но он же обещал.
— Не знаю, как насчет золота, — ответил трибун, — просто ему было очень неудобно говорить с двумя ранами в груди. Он умер.
— Так, — медленно протянул Светоний. — Еще лучше. Расскажи подробнее, я должен знать.
Сабин изложил факты. Паулин слушал молча, все сильнее хмуря брови. Он не смотрел на трибуна.
— Значит, гладиатор ничего не сказал? — спросил он, когда Сабин закончил и облизал языком пересохшие губы. — Совсем ничего? Ни одного слова, которое могло бы нам помочь?
— Ну, одно слово-то он сказал, — буркнул трибун. — Да только, по-моему, он уже бредил и говорил на каком-то непонятном языке...
— А может мне известен этот непонятный язык, — в первый раз за все время слабо улыбнулся Паулин. — Ну, не заставляй себя ждать, трибун. Или ты забыл это слово?
— Не забыл, — ответил Сабин. — Он сказал: Масада. И потом еще раз повторил: Масада. Ну, как, знакомое слово?
— Знакомое, — задумчиво протянул легат и взглянул в глаза трибуну. Вижу, ты не очень доволен тем, что я не посвящаю тебя в свои дела. Извини, раньше я не мог этого сделать по нескольким причинам. Но, сейчас, кажется, пришло время.
— Благодарю за доверие, — кисло ответил Сабин, все еще не проглотив обиду. — Так что же означает это странное слово?
— Масада... — протянул Светоний, глядя себе под ноги. — Так называется крепость, неприступная крепость, которую царь Ирод возвел на берегу Мертвого моря.
— Так Соррентий хотел сказать, что золото спрятано там? — оживился Сабин.
— Не знаю, — пожал плечами Паулин. — Во всяком случае, не думаю, что он бредил. Значит, Масада как-то связана с нашим заданием. Ну что ж, хоть какая-то подсказка.
— Не много, — скептически заметил Сабин.
— Да, — согласился легат. — Ладно, теперь помолчи и послушай. Я расскажу тебе то, что ты должен знать.
Глава XI
