Пит Уилсон, выигравший сенаторское кресло за те месяцы, когда я занимался продвижением «Конана-варвара», частенько посещал клуб вместе со всей своей командой. То же самое можно было сказать про Джорджа Дейкмеджана, который на губернаторских выборах 1982 года обошел демократа Тома Брэдли. Тяжеловесы из администрации президента Рейгана, приезжавшие в город, непременно заглядывали в «Ридженси». Завсегдатаями клуба были многие бизнесмены консервативного толка, а также кое-кто из либеральных голливудских агентов и деятелей шоу-бизнеса. Я начал посещать «Ридженси» вместе с Уилсоном, поддерживая его оказавшиеся плодотворными усилия сменить на выборах 1990 года Дейкмеджана. Постепенно я стал расширять круг своих знакомых.
Другим подходящим местом заводить деловые контакты и впитывать свежие идеи был ресторан «У Гвидо» на бульваре Санта-Моника. Точно так же для встреч с актерами лучшим местом было заведение по адресу Маркет-стрит, 72 в Венисе, а если вам нужны были байкеры, следовало отправляться в «Рок- магазин» в Малибу-Каньон. Я несколько раз брал с собой Марию в «Ридженси»; несмотря на то что работа Габриэллы по оформлению клуба ей понравилась, консервативное общество и утонченный лоск действовали ей на нервы. Я сам не был большим любителем официальной обстановки, однако в данном случае нужно было просто соблюдать дисциплину и принимать все как есть. Я не видел причин не играть за обе стороны: моя бунтарская натура требовала кожаных курток и высоких сапог, при этом моя консервативная сторона не могла обойтись без изящного костюма при галстуке и остроносых лакированных туфель. Я хотел чувствовать себя уютно в обоих мирах.
Мы с Марией вращались также и в либеральных кругах. Больше того, именно по приглашению Джейн Фонды я впервые завязал отношения с Центром Симона Визенталя: Джейн согласилась организовать благотворительный вечер и пригласила именитых гостей. Мы с Марией были в хороших отношениях с Джейн и ее тогдашним мужем Томом Хайденом, членом законодательного собрания штата Калифорния. Они несколько раз приглашали нас к себе в гости, встретиться с известными политическими и религиозными деятелями, в том числе епископом Десмондом Туту. На благотворительном вечере Джейн представила меня Марвину Хайеру, раввину из Нью-Йорка, который в 1978 году приехал в Лос-Анджелес и основал Центр Симона Визенталя. Целью Центра была борьба с антисемитизмом и пропаганда религиозной и расовой терпимости. Можно было бы предположить, что в таком городе, как Голливуд, где много влиятельных евреев, Хайер без труда развернул бы свою деятельность, однако на самом деле ему приходилось очень трудно. Но он боролся.
– Если вы нам поможете, я буду вам признателен, – сказал мне Хайер. – Вы восходящая звезда; в будущем на вас обратят внимание. Нам очень трудно привлекать голливудских звезд – самое большее, они покупают билет на благотворительный вечер. А нам нужны люди, которые будут заседать в правлении, которые пожертвуют миллион, три миллиона, и будут проводить акции по сбору средств. Вот где большие деньги, и они нам нужны, потому что мы собираемся построить Музей терпимости, который обойдется в пятьдесят семь миллионов долларов.
– Я не настолько большая звезда, – предупредил его я.
Однако мысль построить музей показалась мне дельной. Для того чтобы пропагандировать здоровый образ жизни и бороться с ожирением, нужны спортивные залы; для того чтобы накормить людей, нужны продовольственные магазины. Значит, для того чтобы бороться с предрассудками, повсюду нужны центры терпимости – места, где дети могут познакомиться с историей, узнать, что происходит, когда люди охвачены предрассудками и ненавидят друг друга.
Чем больше я узнавал о деятельности Хайера, тем больше проникался уверенностью в том, что мой долг принять в ней участие. Я человек не религиозный, но я сказал себе: «Такое может быть только деянием господа». Евреи играли такую большую роль в моей жизни: Фреди Герстль, Арти Зеллер, Джо и Бен Уайдеры, Джо Голд, мой новый иноагент Лу Питт. И тем не менее даже
Хотя я не скрывал того, что поддерживаю Рейгана и делаю все возможное для кандидатов- республиканцев, сам я оставался в стороне от политической сцены. Все мое внимание было сосредоточено на карьере в кино. Продвигая фильм, стремишься завоевать сердца всех; но, выступая с политической речью, всегда сознаешь, что какой-то процент слушателей отвернется от тебя, что бы ты ни сказал. Зачем этим заниматься?
К тому же, я еще не был достаточно знаменитым для того, чтобы мои взгляды интересовали многих, и чтобы политики искали моей помощи. Я даже не был до сих пор американским гражданином! У меня была «зеленая карта», я платил налоги и считал Соединенные Штаты своим домом, но я не мог принимать участия в выборах. Я наклеивал на свою машину плакаты в поддержку тех кандидатов, которых поддерживал, но не выступал с речами.
И я также старался молчать о политике, когда приезжал в Австрию. Средства массовой информации неизменно представляли меня родным сыном, и я не хотел, чтобы меня воспринимали как умника, который вернулся домой и учит, что к чему. Раз или два в год, приезжая в Австрию, я встречался с друзьями и узнавал от них последние новости. Мой политический наставник Фреди Герстль стал членом городского совета Граца и получил большое влияние в консервативной Народной партии. Я находил очень поучительными беседы с ним относительно сравнения американской и австрийской систем: частная собственность на средства производства против общественной, представительная демократия против парламентского правительства, частные фонды против государственного финансирования. Фреди предлагал мне взглянуть изнутри на политическое маневрирование в Австрии по ключевым вопросам, таким как приватизация транспорта, а также табачная и сталелитейная промышленности, страхование и борьба с поднимающим голову правым экстремизмом.
Фреди также познакомил меня с Йозефом Крайнером-младшим, победившим в 1980 году на выборах в земле Штирия. Он был чуть моложе Фреди, и вся его жизнь прошла в политике. Его отец Йозеф Крайнер старший возглавлял Штирию в дни моей юности. Этот человек, пользовавшийся общенациональным влиянием, всю Вторую мировую войну просидел в тюрьме из-за своего категорического неприятия аншлюса – оккупации и аннексии Австрии фашистской Германией в 1938 году. Крайнер-младший учился в Италии и Америке, и его взгляды представляли собой любопытную смесь экономического консерватизма и приверженности охране окружающей среды, которая была мне по сердцу. Другим моим хорошим другом был Томас Клестиль, быстро растущая фигура в дипломатии, бывший австрийским консулом в Лос- Анджелесе, когда я только приехал в Америку. Теперь он был послом Австрии в Соединенных Штатах, а через несколько лет ему было суждено сменить Курта Вальдхайма на посту президента Австрии.
Из-за этих связей мне в 1979 году было нелегко отказываться от австрийского гражданства, когда я, наконец, получил возможность подать заявление о предоставлении американского гражданства. (К тому времени у меня уже была положенные пять лет «зеленая карта».) Мне никогда не нравилось ничего отрезать от своей жизни, я только добавлял. Так что идеальным для меня было бы двойное гражданство. Но хотя в Америке оно разрешено, австрийские законы неумолимо гласили, что я должен сделать выбор – иметь два гражданства я не мог. Редкие исключения делались для выдающихся дипломатов, и решение принимал лично президент Австрии. Я спросил у Фреди, что мне делать. Он сказал, что поскольку Йозеф Крайнер-младший намеревается бороться за пост канцлера Австрии, разумнее всего мне будет подождать. Три года спустя Йозеф оказал мне большую честь, сделав исключение. Я отпраздновал это событие, отправившись с Марией ужинать в заведение на Маркет-стрит, 72, и на следующий день подал прошение о предоставлении мне американского гражданства.
Еще через год мое прошение было удовлетворено. 16 сентября 1983 года я в числе двух тысяч других иммигрантов гордо стоял в Святой аудитории напротив студенческого городка Университета Южной Калифорнии, присягая на верность Соединенным Штатам. Я с десяти лет чувствовал себя американцем, но только теперь это стало реальностью. Подняв руку и прочитав слова клятвы, я почувствовал, как по всему телу побежали мурашки. Впоследствии фотографы выследили меня и засняли, как я демонстрирую
