Биопереводчик перекинул его странные вопли в слова.
— Рассыпается в благодарностях. Хлопнула дверь кабинки. Глоттт покинул исповедальню, а затем и капеллу.
До обеда никаких происшествий не случилось. Я даже успел заскучать. Никакого развития событий. Если остальные дни, которые мне придется провести на Амбере, пройдут так же скучно, как и этот, я ни на дюйм не приближусь к разгадке своей памяти. Утреннюю службу я проводил в кромешном одиночестве. Я вообще не стал бы ничего делать, если бы не оставалась вероятность, что в костел кто-нибудь заглянет. Вот и пришлось пыхтеть по укороченной программе. Как проводить утреннюю, дневную л вечернюю службы, мне в двух словах объяснил и. о. Дубов; я оказался прилежным учеником и лишь дважды ошибся, когда выполнял все пункты самостоятельно.
Так я скоротал время до обеда, развлекая себя чтением религиозных журнальчиков пропагандистской направленности, которые устилали полки в кабинете капеллана. Когда же чтение мне надоело, я включил видеопанель и, словно страницы в книге, стал листать каналы, заполненные агитационными программами, направленными против повстанцев. Рекламный отдел полка «Крест и Молния» прекрасно справлялся с возложенными на него обязанностями. Если бы я был пацаном лет восемнадцати, обязательно бы зажегся идеями Земного союза и подписал бы контракт с 17-м звезднодесантным… Но я уже был не пацан и отчетливо видел фальшь, скрывавшуюся за каждым словом, льющимся с экрана.
Листая каналы, я наткнулся на канал с логотипом «XXX». С экрана меня захлестнула волна порнухи. Сперва я попал в меню, где предлагалось выбрать любую эрока-тегорию из предложенных. Просмотр порнографии в мои планы на сегодняшний день не входил, поэтому я углубился в личные настройки видеопанели и через минуту открыл для себя, что канал «XXX» — эксклюзивный, платный. Срок оплаты кончается через два дня, а оплату производил и. о. Дубов. Вот, значит, на что тратились пожертвования верующих.
Наступило время обеда.
Я проголодался. Урчание в животе становилось все более требовательным. Заперев костел, я направился по аккуратной дорожке к столовой. Меня обгоняли офицеры и солдаты и раскланивались передо мной. Это было необычно.
Множество лиц, слившихся в единое цветовое пятно.
Столовая представляла из себя крышу, водруженную на столбы. Деревянный пол. Маленькая веранда с тремя столиками. Скрипящие ступеньки.
Я поднялся на веранду и, заняв пустующий столик, осмотрелся. Народу в столовой было немного, и он постоянно сменялся. Сухо, по-военному, приняв пищу, человек поднимался и уходил, а на его место тут же опускался новый человек. И так беспрестанно.
К столику подъехал робот, и я сделал заказ, который был тут же водружен на стол. Оплатив заказанное, я неторопливо приступил к еде и сам не заметил, как погрузился в себя, точно подводная лодка на дно Марианской впадины. Из размышлений меня вывел восемнадцатилетний солдат, пристроившийся напротив меня.
— Разрешите, святой отец? — спросил он. И я равнодушно буркнул:
— Пожалуйста.
Солдат получил заказ, оплатил его и неторопливо стал есть, бросая частые пытливые взгляды в мою сторону. Через пять минут переглядываний он решился и, наклонившись, поинтересовался шепотом:
— Падре чего-нибудь требуется? Я нахмурился и переспросил:
— Что значит чего-нибудь?
— Ну, сами понимаете, дело такое… — замялся солдат.
— Вы о чем?
— Травка, водка, женщины.
Я поперхнулся.
На территории части все перечисленное солдатом было строжайше запрещено. Я не относился к числу женоненавистников, употреблял алкоголь, травкой не баловался, но погоны на моих плечах и сан, который я был вынужден принять на время действия контракта (или пока не сбегу), вынуждали возмутиться, что я и сделал.
— Встать!!! — гаркнул я.
Солдат от неожиданности подскочил и опрокинул тарелку недоеденного супа себе на колени. Еще не успевший остыть суп оказал на солдата впечатление, и он взвыл.
— Что здесь происходит?! — раздался суровый голос капитана Орлова, появившегося из-за спины горе-контрабандиста.
— Господин капитан, я требую присмотреться к этому солдату. Он только что предлагал мне товары, запрещенные уставом части, — заложил я покрасневшего то ли от супа, то ли от стыда, солдата.
— Имя?!! — рявкнул Орлов.
— Смит, — отрапортовал солдат.
— Рота?!
— Двенадцатая.
— Три наряда вне очереди. Если найду что-нибудь из запрет-списка, десять суток карцера и штраф тысяча кредиток. Доложить о наказании командиру роты.
Солдат развернулся и, натянутый, точно тетива лука, удалился.
Орлов усмехнулся и опустился на то место, где еще минуту назад сидел солдат.
— Суров ты. Только с контрабандой все равно не справиться, — ухмыльнулся он. — Ты думаешь, это единичный случай? Да тут все повязаны, и никто не жалуется. Даже кое-кто из офицеров. Такова жизнь.
Орлов брезгливо взял ложку и попробовал второе, оставшееся от недоеденного солдатского обеда. Скривившись, он сплюнул в тарелку и отодвинул ее на край стола.
— Остыло.
— Мне все равно, кто чем занимается, только пацан мне думать помешал. Да и нагл, — пояснил я. — Ваш прежний капеллан в костеле открытый телеканал порнухи держал.
— Вот стервец. Я давно Дубова подозревал, — обрадовался Орлов.
В отдалении загрохотали взрывы.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Война — это серия катастроф, ведущих к победе.
Весь оставшийся день грохотало за линией горизонта. Опытные люди говорили, что долбят по Скелоским полям, где разбит летний лагерь 18-й части полка «Крест и Молния», принявший на грудь вторую попытку повстанцев завоевать новые территории. Там кипел бой. Новости с передовой поступали в штаб нашей части регулярно, но до солдат, как и до меня, не доходили. Капеллан — не высокая сошка в части, пока кто-нибудь не отдаст концы. Тогда мое положение геометрически возрастает. На смертном одре никто не откажется от отпущения грехов, даже убежденный атеист. Так. На всякий случай. А вдруг Он есть.
Новостями со мной поделился Орлов. Он покинул штаб на пятнадцать минут и появился у меня. Я как раз приступил к подготовке вечерней службы. Я не надеялся, что кто-нибудь придет, но службу решил провести. Мы сели на ступеньках костела. Орлов достал портсигар и предложил мне. От сигареты я
