они отмечать на карте Пиапона те места, где происходили какие-нибудь события. Нр на карте Пиапона не было Испании, тогда принесли школьный глобус, Испания выглядела на нем с ноготь большого пальца — ничего не разглядишь. Зато события, происходящие в нашей стране, были у всех как на ладони.
— Хорошо ты сделал, отец Миры, что купил эту умную карту, — в который раз расхваливал Пиапона Холгитон. — Будто сидишь на небе и сверху на землю смотришь.
Однажды Иван прочитал сообщение о беспосадочном перелете «АНТ-25». Этот перелет экипажа Чкалова взбудоражил няргинцев.
— К нам прилетели! К нам! — закричали они.
— Это же совсем недалеко, вот остров Удд!
Иван с помощью Кирки и студентов Николаевского педучилища прослеживали по карте маршрут «АНТ-25».
— Эх! Как хорошо, что дети наши выучились! — восклицал Оненка, похлопывая по плечу Ойту. — Все они знают, все понимают, что ни спросишь…
— Помните «Челюскина»? — комментировал Иван. — Так вот они пролетели через мыс Челюскин. Девять тысяч триста семьдесят четыре километра пролетели за пятьдесят шесть часов…
— Все время летели?
— Все время. Сказано же, беспосадочный.
— В Хабаровск они, может, через Нярги пролетят?
В Хабаровск «АНТ-25» пролетел через Комсомольск, где выбросил вымпел, и никто из няргинцев не видел самолета и не слышал даже его гула.
— Наверно, над Болонью пролетел, — гадали они.
— Нет, скорее над Джуеном.
Завидовали няргинцы болонцам и джуенцам, которые, как они полагали, видели самолет Чкалова. Больше всех завидовал Иван-зайчонок, и не болонцам, а тем, кто находился рядом с героическим экипажем. Иван часто встречался на Амуре с моряками канонерских лодок, мониторов. Как восхищался он, глядя на них! Как он хотел быть похожим на них!
«Моряки — это люди особые, — думал он, — куда мне до них, мне бы в красноармейцы».
Молодой охотник давно мечтал о военной службе. Что натолкнуло его на мысль служить в Красной Армии — встреча ли с красноармейцами, кинофильмы или газетные статьи, — он не сказал бы определенно. Когда он учился на курсах в Найхине, то подружился там с молодым учителем Акимом Самаром. Допоздна прогуливались друзья по уснувшему Найхину, садились на берегу тихой протоки в лодку и продолжали бесконечный разговор. Прочитали они вместе первые нанайские книжки «Бедный человек Гара», потом «Как Бага пошел учиться».
— По-нанайски написано, — мечтательно говорил Аким, — и хорошо написано. Нанай написал.
Иван слышал грусть в словах Акима, но не знал о его думах.
— Ты ведь редактируешь школьный журнал, там дети пишут тоже по-нанайски.
— То дети, а это настоящие книжки. Настоящие. Был я в типографии, впервые увидел, как газеты печатают. Дух захватывает. Ведь так печатали и эти книжки.
Через несколько дней Аким Самар показал Ивану газету «Учебный путь», в которой была напечатана его заметка.
— Сам написал? — недоверчиво спросил Иван.
— Сам, — выдохнул Аким, — боялся сильно, потом махнул рукой, написал и отнес в газету. Напечатали.
— Ну вот, напечатали тебя. По-настоящему напечатали.
— Иван, писать я хочу! Грудь распирает, голова от мыслей кружится, писать хочу.
— А я в Красную Армию хочу, — вдруг выпалил Иван.
— Наши мечты должны сбыться, Иван! Мы живем в такое время, советская власть идет нам навстречу, чтобы наши мечты сбывались. Только и от нас самих многое зависит. Я будут писать. Буду учиться еще и буду писать.
Аким Самар начал писать статьи в газету, стихи, песни, собирал у стариков сказы и легенды. Он осуществлял свою мечту.
— А мне как быть, что делать? — растерянно спрашивал Иван.
— Учиться, прежде всего учиться, — отвечал Аким.
Учиться. Иван мог, как его сверстники, поступить в Николаевское педучилище, но учительская работа его не прельщала, он все еще надеялся на что-то, хотя ему сотни раз твердили, что нанай не берут в армию и не возьмут. Когда Яков Самар возглавил райком комсомола и потребовал от сельских комсомольцев усилить военную работу среди молодежи, Иван воспрянул, с азартом начал учиться сам военному делу и других обучать. Организовал кружки ПВХО, ворошиловских стрелков, советовался с Яковом, бывал на военной подготовке, встречался там с командирами Красной Армии. Юноши-няргинцы серьезно занимались военным делом, на груди у многих красовались по два, а то и по три значка. Секретарь райкома комсомола был доволен Иваном, хвалил, ставил его в пример другим.
— Яков, зачем все это, нас все равно не берут в армию? — спрашивал Иван.
— А если японцы нападут, как люди будут защищаться, если сейчас их не научить? Это не лишнее, Иван, ты делаешь очень нужнее дело. Учти еще одно. Твой дед ходил в партизаны, воевал. Может, и тебе придется в партизаны идти. Время тревожное, Иван, фашизм на земле силы наращивает, японцы собираются захватить нашу землю до Урала. Мы должны быть всегда наготове, мы должны научиться держать в руках винтовку…
Иван учил молодежь держать винтовку в руках, организовал женскую группу, женщины тоже учились пользоваться оружием и противогазами. …Героический экипаж «АНТ-25» вновь разбередил душу Ивана. Нет, Иван не мечтал о полетах, он понимал, что летать не сможет, потому что боялся высоты, он просто видел себя в форме красноармейца, с боевой винтовкой, охраняющим самолет Чкалова.
— Дед, я поеду в военкомат, — сказал он Пиапону. — Всех забирают в армию, почитай газету. Я хочу красноармейцем стать. Ты был партизаном, ты за советскую власть воевал, а я хочу ее защищать.
— Вояка, — добродушно улыбнулся Пиапон.
— Дед, ты только не смейся… Я поеду.
Через день Иван приехал в Троицкое, явился к военкому.
— А, наш первый помощник, — улыбнулся военком. — Готовишь воинов?
— Я хочу красноармейцем стать, — заявил Иван.
— Опять за свое?
— Опять.
— Так вот, я на русском языке тебе объяснял: нанайцев в армию не берут. Почему не берут?
— Потому что их очень мало на земле, — подхватил Иван.
— Вот, вот, помнишь. Так вот, случись война, и они погибнут на войне. Кто в ответе? Зачем советская власть спасла вас от полного вымирания? Чтобы на войне погибли? Her, советская власть спасла вас от полного вымирания и она же сохранит вас. Вот так, молодой товарищ.
— Нет, не так! Вы новую Конституцию знаете?
Военком наморщил лоб, брови его поднялись.
— Причем тут Конституция? Мы говорим…
Иван выскочил из военкомата и направился в райком партии. К Глотову его не пропустили.
— Я по очень серьезному делу, Конституции дело касается. Мне надо обязательно товарища Глотова, — объяснял он.
Через полчаса закончилось какое-то заседание, и Глотов пригласил Ивана.
— Ну, здравствуй, здравствуй, внук Пиапона, — проговорил Павел Григорьевич, пожимая руку молодого охотника.
— Иван я.
— Помню, Иван.
— Я пришел сказать насчет Конституции.
— Интересно. Выкладывай…
Иван вскочил и заговорил возбужденно:
