Игорь Всеславович стоял у окна, спиной к двери. Он любовался панорамой города. Из его окон картинка была масштабнее, чем с обзорной площадки Исаакиевского собора.
— Вы звали меня, Игорь Всеславович? — подобострастно спросил я.
— Дверь закрой, — не оборачиваясь, потребовал он. Я исполнил.
— Скажу тебе, сосунок, мне совсем не нравится, что вы задумали. Я бы с радостью отказался…
— Но не можете, — закончил я мысль.
— Да, не могу.
Рубахин обернулся, смерил меня злым взглядом и водрузился в свое кресло.
— Поэтому будем сотрудничать. Присаживайтесь, Иван Николаевич. Ничего, что я вас так называю?
— Сойдет, — согласился я, опускаясь в кресло для посетителей — жесткое, как шкура носорога.
— Нас могут услышать? — поинтересовался я.
— Исключено, — отмахнулся вице?губернатор. — Как вы представляете себе наше сотрудничество?
— Пока мыслю только одно. Мне нужно увидеть губернатора, — заявил я.
— Может, сразу матушку?императрицу.
— Будет нужна императрица, достанете императрицу. Пока же ограничусь только губернатором, — спокойно ответил я.
— Это трудно. Но возможно сделать, — согласился Рубахин.
— Дальше, вы в курсе расписания Пятиримова. Куда он должен последовать, где побывать. Как ехать по городу, — продолжил я.
— На два дня вперед. Планы в последнее время часто меняются, — поставил меня в известность вице?губернатор, предчувствуя худшее.
— Мне нужна эта информация. Подготовьте ее, — потребовал я. — Когда вы устроите встречу?
— Губернатор не любит, когда его беспокоят по пустякам. Я подготовлю для вас отчет о перспективах развития капитального строительства на ближайшие полгода. Только пошлет он вас, — с сомнением заявил Рубаха. — Сейчас, в горячке предъюбилейной недели, ему не до капитального строительства.
— Главное предлог. Я найду, как увлечь губернатора. Так когда?
— Завтра. В десять утра. У него как раз окно между посещением Стелы Мира на Сенной площади и встречей с полпредом императора в Северо?Западном округе.
— Стелы Мира? — переспросил я.
— Подарок Франции к юбилею. Стеклянная тумба метров десять в высоту, на которой на всех языках мира будет написано слово «мир». Глупость, конечно, но ведь от подарков не отказываются.
— Спасибо, Игорь Всеславович, за сотрудничество. В половине десятого утра я поднимусь к вам за отчетом, — сообщил я.
Поднявшись, я направился к двери. Уже достигнув ее, я обернулся.
— На каком этаже находится офис губернатора? — спросил я.
— На последнем, — отозвался Рубаха. Я вышел.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Остаток рабочего дня я провел безвылазно в своем кабинете, гоняя секретаршу то за кофе, то за обедом из ресторана. Для разнообразия и конспирации я попросил позвонить в ресторан, услугами которого пользовался ранее. Но, к удивлению своему, обнаружил, что Татьяна не знает, где я обедал, а прежняя секретарша сообщить об этом ей не удосужилась. Пришлось выкручиваться. Я указал Татьяне, что хочу отведать французской кухни. Пусть не церемонится, и звонит в самый дорогой и престижный французский ресторан, который только сможет отыскать в городе. Меня уже давно глодала ностальгия по Парижу, где два года назад я впервые побывал на фестивале домашних пивоваров. С тех пор съездить в изысканную столицу все никак не удавалось. Времени катастрофически не хватало. Обещал Ангелине свозить ее на Елисейские поля, а сам проплатил двухнедельное пребывание на Канарах, рассудив, что в Париж мы еще успеем съездить, а отдохнуть, полежать на песочке, побарахтаться в изумрудно?голубой воде в тот момент прельщало больше. Вместе забраться на Эйфелеву башню нам уже не суждено.
Я почувствовал грусть, но разрастись ей не удалось. В дверь протиснулась Татьяна с подносом, на котором находился мой французский обед. Увиденное повергло меня в изумление, и, указав пальцем на поднос, я спросил:
— Что это?
— Вы же заказывали обед из французского ресторана. Вот и прошу. — Татьяна с удовольствием грохнула поднос передо мной.
— Это я помню. Слава богу, склерозом не страдаю, — пробормотал я. — Но как это называется?
— Я думала, вы разбираетесь во французской кухне, — ехидно заметила она.
— Только не в названиях.
— Это луковый суп. — Татьяна указала на тарелку с бульоном, в котором одинокими лодочками плавали сухарики.
— Это можетты.
Блюдо, которое она назвала, выглядело аппетитным и, похоже, оказалось единственным пригодным в пищу. Поскольку третья глубокая тарелка была заполнена какими?то раковинами, купающимися в светлой, судя по запаху, алкогольной жидкости.
— Улитки по?лимузенски в белом вине.
Татьяна развернулась и гордо вышла, изящно покачивая бедрами.
Я облизнулся и подумал: «Может, приударить за ней? В конце концов следует держаться в образе начальства», но вспомнил об Ангелине и стало противно.
Я вернулся взглядом к обеду. Кажется, я все?таки погорячился с выбором национальной кухни. Стоило бы взять что?то традиционное. Из русского ресторана или немецкого. А кушать улиток совсем не хотелось. К тому же вставал вопрос, что делать с панцирями. Они съедобны?
Выхлебав суп через край, ложкой в тарелке делать было нечего, очень быстро расправился с можеттами. Изумительное кушанье из фасоли и мяса. Минуту посидел над улитками, размышляя, что с ними сделать. Отыскал кофейную кружку перелил в нее жидкость, а улиток отодвинул подальше. Пусть лягушатники едят. Я не любитель экспериментировать. Осторожно понюхал жидкость, в которой барахтались улитки. Вроде бы ничего! Попробовал. Оказалось, что это все?таки вино. Причем просто отменное.
Осушив кружку, я пустые тарелки сгрузил на поднос и нажал кнопку селектора.
— Таня, заберите посуду.
Она исполнила мою просьбу моментально. И еще раз позволила полюбоваться собой. Но сытым я при этом не стал. В животе урчало. Наблюдая за тем, как секретарша с подносом уходит, я улыбнулся и остановил ее предложением:
— Танечка, давайте после работы сходим куда?нибудь поужинать. А то улитки мне показались недостаточно проваренными.
Она улыбнулась, кокетливо пожала плечами и молвила:
— Я подумаю.
Но я уже не сомневался, каким будет ответ.
Весь остаток рабочего дня я просидел в кабинете. Изредка, отвечая на телефонные звонки сослуживцев, которые удивлялись моему изменившемуся голосу, но не более. Они все хотели что?то от меня, но я каждый раз заворачивал их требования туманными формулировками типа: «Я обдумаю ваше предложение… Позвоните через недельку, я решу, как разобраться в проблеме…» Остальное время я потратил на раскладывание пасьянсов, пока не обнаружил в памяти отличную «бродилку?стрелялку». Обрадовавшись, я вооружился гранатометом и отправился по запутанными кривым улочкам какой?то заброшенной военной базы, заселенной различными монстрами и голодными мертвецами. Пройдя на «ура»
