Как и в Хмари, Джейм чувствовала, что Тьма тянет ее. Она падала туда, ниже, ниже… Но в то же время девушка ощущала камни утеса под ногами и солнечные лучи, припекающие левую щеку. А видела мрак и каменную арку, протянутую над первозданным хаосом, разверзшимся в самом центре сущности Плетущей Мечты. Там завывали ветры, Джейм
Ho где же Плетущая Мечты? Она всего лишь в десяти футах, у самого обрыва. Джейм медленно шагнула на мостик. Она чувствовала, как жесткая трава скалы задевает ее ноги, и знала, что движется к краю.
Впереди мерцал свет. Женщина танцевала на каменной радуге над пустотой, полностью сосредоточившись на поворотах и па Сенеты, помогающих ей сохранять непрочное равновесие. Со стороны это была красивейшая леди в ослепительно-белых одеждах. Но здесь, в сердце бытия, платье ее души поблекло до цвета старой кости, и свечение не могло разогнать подступившую вплотную темноту. Длинные волосы тоже были белы, а бледные черты напоминали уже не второе, а скорее третье лицо на черенке Ножа. Однако следы красоты остались, спасенные от распада лежащими в основании души невинностью, наивностью и неведением, которые даже этому личному аду вокруг до сих пор не дали разрушить все. Джейм сделала еще шаг:
– Мама?
Женщина повернулась. Они теперь стояли очень близко друг к другу. Не задумываясь, Джейм протянула руку, почти дотронувшись до чужой бледной щеки, и увидела, что Плетущая Мечты, как зеркало, повторила ее движение, чуть-чуть не касаясь ее.
– Дочка?
Джейм не отрывала от нее взгляд.
– Я… я е-едва помню тебя, – запинаясь, сказала она. – Это же было так давно. Почему ты оставила нас?
– Потому что я не могла больше прикасаться к тебе.
Надо было сказать еще так много, столько вопросов задать, столько ответов получить, чтобы охватить годы разлуки, пролегшие между ними; но время уже ушло. Плетущая Мечты пошатнулась, ее глаза расширились от внезапного ужаса. Она остановила танец. Камень под ними начал осыпаться. Джейм тоже стало трудно держаться. Она не знала, падает ли со скалы или с метафорического моста, неважно – никакой опоры больше не было. Если женщина сейчас дотронется до нее, она наверняка упадет, а Плетущая Мечты, наоборот, может вернуть себе равновесие. Джейм видела, как паника подхлестывает ту и заставляет колебаться. Прежде Госпожа пожинала души словно во сне. А забрать одну сейчас, осознавая, что она делает, означает конец невиновности, истинное падение, потерю чести, но также и возможность выжить.
Внезапная улыбка озарила истершиеся черты Плетущей Мечты. Ее рука, не дотрагиваясь, обвела лицо Джейм, будто ласково погладив, и мост, на котором она стояла, провалился. Джейм крикнула и рванулась вперед подхватить, но опоздала. Растянувшись на краю сломанной арки, она видела, как чужая душа с развевающимися белыми волосами падает вниз, в пустоту. Вслед летели куски камня. Мост распадался. Джейм вжалась в него, боясь шевельнуться, инстинктивно зная, что и утес под ней сейчас обваливается. Позади сквозь вой ветра кто-то выкрикивал ее имя:
– Джеми, дай руку! Ты слышишь меня? Ответь!
– Я слышу тебя, Сенетари, – прошептала она. Ее рука словно по собственной воле отцепилась от камня и метнулась за спину, подталкиваемая детской верой, которая, казалось, уже давным-давно умерла.
Чужая рука сомкнулась на ее запястье и, когда арка ушла из-под нее, выдернула из темноты в слепящий свет, и девушка упала лицом на горячие камни утеса.
Рев ветра наполнил весь мир. Джейм чувствовала, как неистовый поток воздуха хочет оторвать ее от земли, но кто-то держал ее, прижимая. Она слышала, как скрипят сгибающиеся деревья на Старейшем Острове. По горловине неслись сорвавшиеся с ветвей серебристых плакучих ив листья. Что происходит? Даже сквозь плотно зажмуренные глаза бил, слепя и оглушая, свет, словно само солнце закатилось за эту скалу, и все вокруг падает во тьму в его сердцевине. Пока душа Плетущей Мечты удерживала опасное равновесие, сквозь врата ее тела в пустоту могли нырять только другие души. Теперь она провалилась за остальными, и туда же устремилось и вещество мира. Принеся себя в жертву, Джеймсиль спасла и дочь, и свою так долго балансировавшую на грани честь, но не разрушила ли она этим весь Ратиллен? Несколько бесконечных мгновений было очень похоже на то, но тут ветер споткнулся и начал умирать.
Джейм рванулась, освободилась и оглянулась. Мгновение ослепленные глаза ничего не видели, потом зрение вернулось – как раз вовремя, чтобы успеть ухватить сияющую точку, яркую, как далекая звезда, уменьшающуюся и исчезающую на самом краю обрыва. Вход, которым была Джеймсиль, Плетущая Мечты, замкнулся сам на себя, навсегда закрывшись. Если разрушение тела отпускает душу, то Госпожа наконец обрела свободу – если такие правила действуют и за пределами Цепи Сотворений. Джейм поймала себя на том, что молит бога, которого презирает, чтобы так оно и было.
Потом она опустила глаза и увидела распластавшегося рядом переврата Тирандиса, его пальцы глубоко погрузились в камень, как бледные корни. Она выползла из-под его левой руки. Торисен все еще лежал под правой. Джейм поспешно вытащила брата.
– Как ты, нормально? – спросила она, когда он, пошатываясь, сел.
– Вполне… кажется. Слишком много всего свалилось разом – включая и тебя.
– Извини. Я не планировала такое драматическое появление… Трое!
Тирандис шевелился. Девушка думала, что он мертв, надеялась на это ради него же самого, забыв, как сложно переврату умереть. Он приподнялся на локте. Его лицо двигалось, будто под кожей что-то ползает. Потом он закашлялся и забился в страшных конвульсиях. Слышно было, как ломаются кости. Джейм сбросила сдерживающую ее руку брата и упала на колени рядом с перевратом. Мускулы его спины и плеч корчились под ее ладонями, как змеи.
– Скажи, что делать! – закричала она, мучась от беспомощности.
Припадок утих, и секунду Тирандис лежал неподвижно, задыхаясь. Потом перекатился. В руке переврат держал Костяной Нож.
