– Милостивые Трое. Вы что, подумали, что я закатил истерику со скуки?
– Каинрон сказал, что ты сошел с ума.
Слово повисло в воздухе, будто кто-то сказал непристойность.
– И вы не были уверены, – мягко сказал Торисен. – Как отец, так и сын, да?
Бура передернуло.
– Не глупи, – нетерпеливо и довольно непоследовательно оборвал его Харн. – Ты и так немало натерпелся, не хватало только с нами поругаться. Нусар мертв, и его отец намерен обвинить тебя в убийстве. Это означает кровную вражду, ты против всего дома Каинрона, разве что Высший Совет не разжалобится и не объявит тебя ненормальным. Но в любом случае мы не сможет выступить против Роя, а это, без сомнения, означает конец всему.
– Но, сэр, разве Совет может поверить слову Каинрона, а не слову Верховного Лорда? – спросил Бур.
Торисен издал горький смешок:
– Многие из них сделали бы это с наслаждением. Когда они признали мое требование три года назад, то сказали, что им нужен лидер, беспристрастный судья, но каждый из них – да, даже Ардет, думали, что правосудие – это как удила коня: куда потянешь, туда и пойдет. Теперь Каинрон будет обещать им все, хотя бы для видимости. А каков выбор? Безумный лорд из безумной семьи, он всего лишь сохранил мир и никого не удовлетворил.
– Так что же нам делать?
– Если Каинрон первым изложит свою сказку, заперев меня здесь и не дав ничего опровергнуть, то власть уйдет от меня навсегда. И Каинрон это знает. Следовательно, я должен быть в Готрегоре раньше него.
– Скакать? Ночью? А у тебя хватит сил?
Торисен встал, медленно, осторожно, борясь с новым наплывом тошноты.
– Я могу все, что должен.
Харн тяжело посмотрел на него, потом кивнул.
– Да. Ты всегда мог.
Бур протянул своему лорду куртку для езды и седельную сумку с костями. В конце комнаты из стены выдвинулся камень. В образовавшийся узкий ход с большим трудом протиснулся Харн. Щель все еще оставалась открытой. Торисен приостановился, положив руку на стену. Где-то в переходах, за потайными дверьми, кто-то кричал от боли.
– Кто?
– Полагаю, Киндри, – ответил комендант, каменея. – В огненной комнате Каинрон сказал что-то насчет того, что сегодня отплатит ему.
– Он платит высокорожденному жалованье? – тупо спросил Бур – Да, за Киторн.
Крик раздался снова, еще отчаяннее, и прервался на середине.
Бур невольно шагнул к двери, но Харн удержал его:
– Сейчас мы ничем не можем ему помочь. Кроме того, он выигрывает для нас время и, думаю, знает об этом.
Старый Тентир был весь продырявлен секретными переходами. Шпионы Каинрона это так и не разнюхали, а Харн разведал все уже через неделю после своего прибытия. Каменные лестницы круто спускались между сырых стен и иногда были так узки, что едва можно было поставить ногу. Харн с факелом в руке шел первым, его грузная фигура заполняла почти все пространство впереди. Пройдя около тридцати футов вниз, он уперся плечом в стену, надавил, открывая еще одну замаскированную панель, и протиснулся внутрь. Идущие по пятам последовали его примеру – и оказались в подземной конюшне.
Зашуршала солома под ногами, и семеро слуг Каинрона с оружием наизготовку мгновенно окружили проникших.
– Прости, милорд, – сказал один из них извиняющимся тоном, – но наш господин предпочел бы, чтобы ты остался.
Тени зашевелились за его спиной. Кто-то зажал голову кендара и резко повернул ее. Тот без звука упал. Остальные, обескураженные, повернулись, и еще один, хрюкнув, опустился на землю, встретившись с железным посохом певицы.
– Зола! – воскликнул Харн и бросился на помощь.
И чуть не столкнулся с кадетом, выпрыгнувшим из одного из деревянных стойл. За ним вылетели еще четверо, все норфские, все выжившие в битве в огненной комнате. Торисен присел на копну сена и стал смотреть. Пусть другие сражаются за отход, тем более что он сейчас не в форме.
– Не позволяй мне мешать тебе, – любезно сказал он Буру.
Кендар только хмыкнул. Действительно, кадеты не нуждались в помощи старика ветерана. Харн и впрямь на славу натренировал их. Бой кончился еще до того, как кто-то из людей Каинрона успел поднять тревогу.
– Рада, что ты наконец вспомнил меня, – сказала певица Харну, когда они связали упавшего кендара и заткнули ему рот. – После того пустого взгляда, которым ты одарил меня в огненной комнате, я уж решила, что остатки разума совсем тебя покинули.
– Нет, они просто отправлялись в долгое путешествие. Зола и я были кадетами и командирами в Южном Войске задолго до того, как ты появился на свет, – обратился комендант к Торисену. – Она сложила с себя звание после того, как секира чуть не отсекла ей ногу, хотя я до сих пор твержу, что хороший лекарь может
