затрепетало, и в разрезах промелькнули обнаженные розовые бедра и стройные ножки.
Оскар удовлетворенно кивнул и благосклонно принял из рук стеснительной красавицы стакан с зеленым напитком.
— Прекрасный отель! — похвалил он. — Сам Будда не пожелал бы лучшего!
— Воистину не пожелал, — согласился хозяин. — Но это не совсем отель.
— То есть как? — поперхнулся Оскар. — А вывеска? «Дом Чайхана»?
— Я Чайхан. А это мой дом, — сказал хозяин, шумно прихлебывая из своего блюдца.
— Ради бога, простите! Вышла ошибка! Аллах попутал! — извинился Оскар, подскакивая на подушках и обливаясь горячим чаем. — Я немедленно покину ваше жилище и…
— Зачем покину? — удивился хозяин. — Оставайся, гостем будешь! Тем более такой дипломатический человек! Тем более — с тайной миссией! Неужели хорошие люди не поймут друг друга? Это не по-божески.
— Так ты наш? — изумился Оскар. — Местный? А я думал, эмигрант с востока. Или с запада. Или с юга.
— В пяти поколениях местный, — сказал Чайхан. — Сейчас с семьей познакомлю.
В полумраке углов заблестели не менее дюжины пар глаз. Оскар мог бы поклясться, что не заметил их раньше.
— Дед, теща, жена, дочь, сыновья с невестками и внуки! — гордо представил хозяин дома, высоко поднимая светильник. — Моя семья — твоя семья!
Оскар огляделся. Удивительно, но в относительно небольшом помещении на подушках и свернутых длинными рулонами коврах вольготно расположились все пять поколений. Старый дедушка с трубкой кальяна, приросшей к трясущейся губе. Пожилая женщина в пестром сари. Женщина помоложе со ступкой в руке, кажущаяся уменьшенной копией старшей. Сам Чайхан. Лейла. Двое парней примерно ее возраста, играющих в нарды. Две молодые красавицы, хлопочущие над котелком карри. И группка ребятишек в углу, привязывающих кошке к хвосту колокольчик.
— Есть еще Коралл, мой младшенький, но он где-то шляется, — доложил Чайхан. — Не мальчишка, а бич Божий. И Аарон, мой троюродный брат. Брат сейчас в отъезде, проворачивает важный гешефт. Кувшин с мышами перед входом видел? Это его. Продает в Башню на опыты. А ты, пан Оскар, откуда сам?
— М-м-м… да, в общем, я тоже где-то в каком-то смысле и некотором роде человек смешанных кровей, — сказал Оскар, лучезарно улыбаясь. — Но моя мама была с востока.
— Вай! — Оживившаяся бабулька в сари выронила из рук кувшин и, подскочив к Оскару, принялась ощупывать его ногу. — Вай, дорогой! Сними штаны, посмотреть хочу!
— Ведите себя прилично, мама! — строго сказала женщина в таком же сари и оттащила старушку.
— Скажи, дорогой! У тебя случайно нет на правой ягодице родинки в форме молящейся девы? — выкрикнула бабулька, выкручиваясь из рук дочери.
— А что? — насторожился Оскар.
— Не обращай внимания, — положил ему руку на плечо Чайхан. — Бабушка никак не может успокоиться. Все ищет пропавшего сорок лет назад внука. Ты на него похож.
— У меня вообще нет родинок! — выкрикнул Оскар. — И я устал быть на кого-то похожим! Целый день…
— Да понимаем мы, успокойся. И насчет матери с востока ты приукрасил…
— А вот и нет! — возмутился Оскар.
— Докажи! — вскинулся Чайхан. — Вот так сидеть умеешь?
И он ловко скользнул на подушку, скрестив ноги.
Оскар пренебрежительно усмехнулся. Чего не сделаешь для установления контакта!
— И так, — он скрестил ноги, — и так, — он переплел ступни друг с другом, — и даже вот так! — он завернул ногу за ухо и сплел за спиной руки.
Чайхан уважительно цокнул языком. Из угла донеслись рыдания бабушки и всхлипы: — Это он, мой Раджик! Кровиночка моя! Только он мог так изящно сидеть на подушках! Чутуранга хаданга асана не под силу простому смертному! Мой пропавший мальчик! У него амнезия! Радж! Радж!
— Я не Радж, — строго сказал Оскар. — Просто в нашей семье любили вечерами пить чай, сидя на ковре.
— И мама так сидела? — недоверчиво переспросил Чайхан, косясь на задранную в потолок ногу Оскара.
— Моя мать была женщиной широких взглядов! — твердо сказал Оскар, расплетаясь и принимая более удобное положение.
— Что ж… вина и почетный халат дорогому гостю.
Лейла молнией улетела за ковер и вернулась, неся на вытянутых руках нечто пестрое, ватное и промасленное.
— Надевай, уважаемый. Еще мой прапрадедушка его носил.
Оскар подчеркнуто благоговейно набросил на плечи реликвию, стараясь не морщить нос. Судя по запаху, прапрадедушка носил халат, не снимая, с детства до последнего часа.
Задетая полой халата сумка свалилась на пол, и оттуда выкатился примятый рулон клозет- папира.
— Что это? — заинтересованно спросил Чайхан.
Оскар объяснил.
Неизвестно почему, но эта деталь окончательно убедила хозяина дома в высоком дипломатическом положении гостя. Проследив траекторию восхищенного взгляда Чайхана, который буквально пожирал глазами заморскую диковинку, Оскар опомнился. Кажется, на востоке принято быть щедрым.
— Дарю, — великодушно сказал он. — Презент.
— А ты сам как же? — вежливо спросил Чайхан, прижимая подарок к груди.
— Послезавтра прибудет карета с вещами. В ней этого папира… — Оскар изобразил жест, который должен был убедить Чайхана, что карета не то что наполнена, а буквально набита аналогичными рулонами.
— Насчет гостиницы, это ты хорошо придумал, — задумчиво сказал Чайхан, ставя перед Оскаром плошку с каким-то блюдом, похожим на сладкий плов, но издающим запах карри. — Что значит умный человек. Вот накоплю денег и открою гостиницы по всему миру. Назову именами детей, как думаешь? Шератон, Савой, Лейла.
— Думаю, будет звучать, — радостно согласился Оскар, приступая к трапезе. — Отель «Шератон». По-моему, хорошо!
— Только вот Коралл… Не мальчишка, а бич Божий, насчет него сомневаюсь я… Достоин ли мой хулиган…
— Даже не сомневайся! Коралл-бич — звучит великолепно! Так и представляешь себе море, песок…
— И чтобы фонтан в холле, — мечтательно сказал Чайхан.
— Это будет совсем уж замечательно.
— И потолок с цветочной росписью и выдержками из священных книг.
— Кошерно! То есть, я хотел сказать, шикарно!
— А перед входом лужайка и места для карет…
— Угу.
— И одна из комнат будет не просто комната, а с большой-пребольшой…
Речь Чайхана лилась безостановочно, как водопад. Оскар уже доел плов и начал жалеть, что когда-то мечтал о большой семье с кучей родственников. Недаром говорят, что если Господь хочет наказать, то выполняет глупые желания. В чувстве юмора Всевышнему не откажешь. От визга младшеньких Чайхана закладывает уши, и это еще полбеды. Главное — халат, который живет своей жизнью.
Тело под ним чесалось и зудело. Несколько раз Оскар незаметно приспустил его с плеч, надеясь на то, что реликвия соскользнет на ковер позади него, но неведомая сила подтягивала этот симбиоз природы и портновского искусства на место. Если халат даже выбросить из окна, с тоской подумал Оскар,
