— Тише! — прервала его Джульетта. — Слышишь?
— Что?
— Кто-то снаружи разговаривает.
— Тебе почудилось. Так вот, три дня назад я в твоем трактире…
— Да тише же, Дитер! Вот черт, замолчали!
— Мерзкое местечко, — мрачно доложил актер.
Джульетта обиженно засопела.
— По-моему, нормальный трактир! И свиные ножки у нас всегда свежие!
— Не обижайся. «Мерзкое местечко» — это я про него. — Дитер со злостью пнул стенку желудка носком шлепанца. — Пищеварительная система у гадюки ни к черту — ну сколько можно нас болтать в животе? Надоело-о!
Голос Дитера сорвался на истерический визг. Актер, чего с него возьмешь, снисходительно подумала Джульетта. Сплошные эмоции, никаких мозгов. Придется брать бразды правления в свои руки.
— Лично я не собираюсь безучастно сидеть и ждать, пока меня переварят! — доложила она, энергично потягиваясь.
— У тебя и не получится, — язвительно заметил Дитер. — Сейчас змий снова проголодается, и мы вволю набегаемся, чтобы не попасть под струи желудочного сока.
— Эта зеленая дрянь, — догадалась трактирщица.
— Нет. Зеленая дрянь бывает еще и синей, и желтой, но это всего лишь ферменты. Они безвредны, и даже немного полезны. Волосы знаешь, как расти начинают? Потрогай мою голову. Вот здесь потрогай. Чувствуешь?
— Ого! — восхитилась Джульетта, ощупав действительно густую шевелюру.
— Только руки береги, — предупредил Дитер. — Старайся не подставлять.
— Почему? — насторожилась Джульетта.
— Зарастут гуще, чем голова.
В мокром тоннеле повисло молчание.
— Эй! Ты еще здесь? — рискнул нарушить тишину Дитер. — Трактирщица-а!
— Не ори! — сухо ответила из дальнего угла Джульетта. — Я проверяю стену желудка. Надо же прикинуть, как выходить.
— Чтобы выйти, надо сначала перевариться! Я же тебе уже объяснил!
— Еще чего! Я скорее изорву зубами эту тушу, чем буду сидеть и скулить! На тебе еще осталась какая-нибудь одежда? Или только эти лохмотья?
— Только сорочка, — признался актер. — И еще ночной колпак.
— Плохо. Придется нарушить приличия. Раздевайся! — приказала Джульетта.
— Что ты собираешься делать?
— Лезть вверх, в сторону его горла. К самому входу.
— Не торопись. Сверху может упасть то, что змий проглатывает.
— Вот и хорошо. Нам как раз нужен предмет, которым можно пощекотать его. Так ты разденешься? Без веревки не залезть.
— Куда ты собираешься лезть?
— Как куда? Вверх, конечно!
— Глупая женщина! Где этот самый верх, ты знаешь?
— Обычно, низ бывает под ногами, а верх над головой! — вскипела трактирщица.
— Так это обычно. А здесь другие законы, смотри!
Мужчина подхватил подол ночной рубахи двумя пальчиками и резво взбежал на стену.
— Ну? — раздался из угла его визгливый голос. — И где теперь, по-твоему, верх? Там? Или там? Или, может быть, там?
Джульетта устало вздохнула и присела на корточки.
— Все равно я что-нибудь придумаю, — пообещала она.
— Давай, я жду. Что же ты молчишь? Никак не придумывается? Эй! Эй, ты! Да отзовись же! Что с тобой! О, черт!..
Мимо пронесся поток жидкого мусора, среди которого торчали палки, обрывки бумаги и чей-то ботинок.
— Эй! Ау! — разрывался Дитер. — Жива?
— Молчи! — спокойно сказала трактирщица в пространство.
— Почему ты не откликалась? — возмутился актер, плавно скользя по стене вниз. — Я уже решил, что опять остался один! Нельзя же так пугать!
— Молчи, я думаю.
Вечер после ужина. Черная Башня
— Вот, — доложил Наставник по заклинаниям, выталкивая вперед худого юношу. Стеснительный новичок прижимал руки к бокам и мялся, отчего его фигура казалась какой-то неопределенно извилистой. — Наш осведомитель Фузик. Страдает нарушениями сна, поэтому согласился на ночную работу.
Ректор сделал приветливое лицо.
— Что ж, Фузимир, я рад нашему сотрудничеству. Ты умный молодой человек и можешь оказать городу неоценимую помощь. Расскажи мне, как себя ведет курсист Кендр. Меня интересуют любые подробности, которые показались тебе необычными. Не стесняйся и не спеши. Смотри мне прямо в глаза и рассказывай.
Фузик, глаза которого немного косили, попытался выполнить приказание буквально и развести их по местам. Когда это у него не получилось, он ограничился тем, что уставился честным правым глазом в лицо Ректора и начал:
— К-к-к-к-к… К-курсист К-к-к-к… Кендр сегодня утром ск-к-к-к… сказал…
— Он все время будет так заикаться? — шепотом спросил Ректор у пана Зелинского.
— Только на букве «к».
Тем временем старательный Фузик, спотыкаясь, добрался до конца фразы. Ректор, который уже успел забыть, что там было в начале, не рискнул попросить повторить, и Фузик продолжал.
— Потом я увидел, к-к-к-к-к… как они взяли к-к-к-к-к… какой-то бюст, привязали к-к-к-к нему веревк- к-к-ку и понесли вверх по лестнице к-к-к-к…
— Я правильно понял тебя: курсист Кендр и его слуга привязали к бюсту веревку и унесли его вверх?
Фузик облегченно кивнул.
— Чей бюст?
— К-к-к-к-к… — начал Фузик.
— У нас в башне стоит только один бюст! — быстро перебил его пан Зелинский. — Мерлина!
— Погодите, я чего-то запутался. Ты не мог бы повторить внятно.
— Я говорю, к-к-к-к-к…
— Лучше напиши! — не выдержал Ректор.
— Это будет еще хуже, — мрачно предупредил целитель.
— Он что — заикается даже на письме? — удивился Ректор.
— Нет. У него почерк чуть хуже, чем у Куриной Лапки.
— Понятно… А он не может обходиться без слов с «к»?
Курсист Фузик грустно покачал головой.
— Бедный словарный запас, — со вздохом прокомментировал пан Зелинский.
— Хорошо, давай тогда так, Фузимир. Я подведу итог, а ты кивнешь. Ты хотел сказать, что курсист Кендр и его слуга взяли бюст Мерлина в холле, привязали к нему веревку и на руках отнесли эту громадину
