проливать свет на причину, почему он оказался там в первый раз, разве что только лорд надеялся отыскать Торисена. Найдя вместо этого травяную хижину Индекса, он задался вопросом о собственном здравомыслии — нет чтобы быть чрезвычайно благодарным за временное укрытие, предоставленное ему домиком.
— Не знаю, долго ли мы были заперты бурей в этой жалкой лачуге, — раздраженно ворчал он, пока Индекс плевался от негодования на заднем плане. — Дня два по меньшей мере. Все равно что потеряться в море в закрытой шлюпке: бревна скрипят, травы колышутся да еще туман просачивается. Все мои слуги- кендары ужасно разболелись. Потом мы оказались там, где должна была быть Гора Албан, и я высунулся — только затем, чтобы снова быть унесенным предвестьями. Кто-то там звал тебя по имени, мальчик мой. Такой, знаешь ли, сильный голос! Я просто последовал за ним и вышел сюда.
«Это была Железный Шип», — поняла Джейм. Сейчас она стояла с вольвером на крошащейся стене Киторна, неся дозор в ожидании неминуемого возвращения мери-китов.
Вернет ли Норф когда-нибудь доверие кадета? Сомнительно. Шип отправится обратно в Тентир — снова командовать десяткой и продолжать тренировки — и наверняка будет счастлива, что все безумные приключения остались позади. Возможно, со временем она станет великим бойцом, память о котором многие века будет жить в песнях и легендах. У нее есть все задатки. Но она, как и Джейм, пленник своего прошлого, нет, даже больше, ведь Шип знает, как бороться с тем, что сделал с ней Каинрон, лишь одним оружием — холодной подозрительностью.
«Хорошеньким же вещам мы можем научить друг друга».
Ох, черт. Джейм аж подпрыгнула. Ведь почти то же самое однажды сказал ей Отрава. Разве у нее так много ума, чтобы утверждать, что она менее темна, чем он? Лучшее, что можно сделать для Шип, — это оставить ее в покое.
А насчет самой себя… Что теперь?
Кирен и Зола удалились на другой конец двора, туда, где все еще спал в дваре Киндри со свернувшимся у него на руках похрапывающим Журом. Тихие голоса ученых наполовину разбудили барса, и через его уши Джейм услышала то, что никоим образом не предназначалось ей.
— Значит, ты все-таки не провела проверку. Решила не пробовать? — говорила лордан Ярана певице-мерлогу. Зола не ответила. Кирен несколько секунд пристально смотрела на нее, а потом выругалась сквозь зубы. — Итак, что у нас есть. Согласно старым песням, только кенцир может уничтожить Тир-Ридан. Когда ты указала Сынку на Джейм, то подумала, что он докажет, что она фальшивый Карающий, убив ее. Трое, Зола, какое хладнокровие… и глупость. Его неудача не доказала ничего, кроме ее дьявольского везения.
— В следующий раз, — пробормотала мерлог, — я буду действовать лучше.
Даже ее народ хочет ее смерти. Неудивительно, что Джейм чувствует себя лучше, когда между ней и ими находится горловина колодца.
«Вода, вода, ищи…»
Она считала, что достаточно сбросить маску, чтобы стать собой. Но кто она?
Может быть, надо довершить свой уход, убежать, стать истинным «сыном» Чингетая — зря он, что ли, провозгласил это, — первым кенциром за восемьдесят лет, получившим право свободно прогуливаться по здешним холмам. Журу наверняка бы понравилось.
Да, но что делать с Серодом, который сейчас бродит по краешку двора, боясь и привлечь к себе слишком много внимания, и того, что о нем позабудут?
И если ускользнуть в холмы, с кем можно столкнуться там? По вере мерикитов, она сейчас сын Сгоревшего Человека, или любовник Земляной Женщины, или и то и другое разом? М-да. Все не только очень запутанно, но буквально так и вопит о предстоящих неприятностях.
В любом случае матушка Рвагга наверняка по-прежнему думает о ней как о воре. Этот треклятый иму. Девушка вынула медальон из кармана, как всегда чувствуя с неприязнью его силу, покалывающую пальцы через перчатки, и слой прилипшей к глине кожи. Но на этот раз что-то добавилось к кругляшу. Глаза, рот, уши…
Уши, обрамляющие грубое лицо, как дольки жесткого, высохшего яблока.
«Если я дам тебе защиту матушки Рвагги, девочка, что дашь мне ты?»
Не уши Серода и не ее, — уши иму, которого внесут в кенцирские дома, куда Земляная Женщина боится входить, слушающие для нее так же, как она слушала для Коттилы в Готрегоре…
— Это то самое, Рвагга? — прошептала Джейм в сморщенный лопушок. — Я все-таки получила твою защиту?
Губы иму шевельнулись у ее лица. Девушка поспешно отдернула медальон, кто знает, что у него на уме — укусить или поцеловать.
— Просто поживем и увидим, да? — тихонько сказала она, опуская кругляш обратно в карман.
Нисходящий крик и мощный всплеск притянули все глаза к бассейну в западном углу площади. Там барахталась копна мокрых юбок, издавая очень сердитый шум. Из неразберихи тряпок показалась Калистина. Водоросли увенчали ее лохматые волосы, а с одежды каскадом сыпались мальки-сомята. Миледи содрала с лица скользкую перепонку. Под ней насквозь пропитавшаяся влагой маска облепила черты с непристойной точностью.
Лура секунду с глупейшим видом таращила глаза, а потом расхохоталась.
Калистина только что увидела Торисена, однако смех ее единокровной сестры заставил миледи приостановиться — в ярости и бесплотной попытке хоть чуть-чуть привести себя в порядок.
Торисен тоже, хоть и с трудом, узнал ее и пришел в смятение.
Выражение его лица могло бы позабавить Ардета, если бы старый лорд, бросив взгляд в сторону новоприбывшей, впервые за все это время не заметил по ту сторону колодца Джейм. Пятнадцать прожитых десятилетий сделали его необычайно дальнозорким. И все-таки он замешкался, не в силах поверить своим глазам.
— Мой дорогой мальчик! Это же не может быть… но фамильное сходство… неужели?
— Что? — оторвался Торисен от разглядывания своей супруги, злобно вытряхивающей рыбу из-за корсажа. — Ох. Да, боюсь, что так.
— Но, но это же отвратительно! Ужасно! Леди-хайборн в подобном месте, с неприкрытым лицом, в этом неприличном наряде… послушай, мальчик мой, молва об этом никогда не должна стать достоянием общественности! Стоит мне только подумать, как трудно было объяснить твое эксцентричное исчезновение из Котифира…
— А кстати, что ты поведал лордам?
— За годы, посвященные мной дипломатии, я заслужил право певцов на Законную Ложь. Я сообщил Высшему Совету, что бедствия на севере требуют твоего непосредственного присутствия, в конце концов это ведь оказалось чистой правдой. Но, говорю тебе, твоя репутация не перенесет еще одного скандала!
— Но ты только что сказал, что успешно скрыл мою, э-э, эксцентричность. — Глаза Торисена вспыхнули, чего его старый друг не мог не заметить. — А что до репутации, так все знают, что Норфы безумны, как только что выхолощенные и ошпаренные раторны, говоря словами нашего учтивого Харна.
Но Ардет не слушал. Поступки Верховного Лорда со всей очевидностью выходят из-под контроля, как он всегда и предсказывал, он нуждается в опеке человека старшего и мудрого. Если он и почувствовал удовлетворение от того, что события наконец-то могут обернуться ему на пользу, то эту мысль надо отогнать. В конце концов, единственное, что беспокоит Адрика, — это спасение чести Норфов, а позицию его молодого друга укрепит союз двух Домов. И если его сына Передена и нету сейчас в живых, то есть же еще внуки! Осталось только решить, кто из них…
Торисен пытался задержать это половодье планов, но старый лорд совершенно не обращал на него внимания. И сам Верховный Лорд лишь нетерпеливо отмахнулся от капающей, кинувшейся к супругу Калистины; все ее оставшиеся чары совершенно отсырели.
— Леди, пожалуйста. Не сейчас.
Калистина отскочила, зашипев не хуже гадюки:
— Джеймс. Всегда Джеймссс…
Она подняла руку, намереваясь дать мужу пощечину. В ладони блеснула сталь.
— Нет! — закричала Джейм, рванувшись вперед, но она была слишком далеко.
