— Достаточно льготные условия, — заметил Сталин, — а каков был объем этих поставок?
— Англичане получили различной продукции примерно на 30 миллиардов долларов, нам ее поставили примерно на 10 миллиардов.
— И насколько важны были для нас эти поставки?
— Тут трудно сказать точно, товарищ Сталин. Если считать в процентах от всего, что мы сами истратили на войну, то получается не так много — процентов пять. Кроме того, поставки танков, самолетов и прочего оружия особой роли точно не сыграли. Танки у союзников плохие, самолеты нам тоже не лучшие поставлялись. Плюс к тому из-за несовпадения стандартов ко всей этой технике приходилось поставлять боеприпасы, запчасти и даже иногда горючее. Все это только лишние хлопоты. Чем больше на вооружении разных типов техники, тем труднее эту технику использовать. Но вот поставки некоторых видов сырья и прочего были для нас достаточно важны. Они, так сказать, «расшивали» узкие места. Про алюминий я уже говорил, еще медь, олово, порох, взрывчатка, дефицитный металлопрокат. Очень много автотранспорта, только грузовиков около 400 тысяч единиц. Продовольствие в больших объемах. Радиостанции, радиолокаторы, гидролокаторы. Высокооктановый бензин для самолетов. Еще локомотивы, вагоны, рельсы. И множество важных мелочей, которых вроде и немного надо было, но налаживание их производства у себя привело бы к распылению ресурсов. Ну, например, костюмы для летчиков с электроподогревом и тому подобное. В общем, помогли нам эти поставки.
Следует только учесть, что в больших объемах все это начало поступать нам ближе к 1943 году. В самое тяжелое время выкручивались сами.
Думаю, что если на этот раз мы постараемся и не сдадим немцам столько важных промышленных и сельскохозяйственных районов, то большая часть этих поставок нам и не понадобится.
— Может быть, может быть. — Сталин задумался. — Так вы говорите, что Япония никак не может решить, на кого ей напасть? И если Америка не объявит ей блокаду, то может напасть на нас?
— Да, товарищ Сталин.
— Так вы говорите, что в случае, если мы слишком легко отобьем нападение Германии, Америка нам помогать не будет?
— Я бы не удивился, товарищ Сталин. По крайней мере, помогать они будут не в тех объемах, что были у нас. Да и условия поставок могут быть жестче.
Глава 11
На этот раз Сталин задумался надолго. Николай Иванович молчал, терпеливо дожидаясь конкретных вопросов.
— А если мы увеличим поставки в Германию, особенно нефти и нефтепродуктов? И дадим гарантии их непрерывности? Это остановит их?
— Не думаю, товарищ Сталин, только стратегические запасы пополнит. Немцы все равно побоятся сокращать свою сухопутную армию, пока рядом маячит наша. Логика требует, чтобы эта угроза была устранена. Разве только вы им союз предложите.
— А это возможно?
— Может, и возможно, — пожал плечами Николай Иванович, — но лично я не представляю, на какой основе. Слышал, в руководстве Третьего рейха есть противники войны с Россией. Заветы Бисмарка и всякое такое. Помнится, фамилия Бормана в связи с этим называлась. Но сам Гитлер явный англоман, он вообще войну с Британией считает досадным недоразумением. И явно предпочел бы с англичанами договориться. А что касается нас, то мы, с его точки зрения, дикари и недочеловеки. Европейцы, они же природные расисты.
Да еще у нас с нацистами труднопреодолимые противоречия в идеологии.
Кроме того, по результатам финской кампании Гитлер уверился в нашей слабости. Все-таки мы там довольно неуклюже воевали, все заинтересованные лица не могли не обратить внимания, что с управлением войсками у нас явные нелады.
— Значит, вы уверены, что договориться с Германией нам не удастся? — Этот вопрос Николаю Ивановичу уже начал надоедать.
— Товарищ Сталин, я ведь не политик. Просто говорю, что знаю об имеющемся раскладе сил. Как я могу быть уверенным в таком вопросе? Возможно, и есть способ остановить немцев без войны или, по крайней мере, оттянуть их нападение на год-другой. Это нам тоже выгодно, мы лучше успеем подготовиться, в особенности с учетом информации из будущего. А боеспособность противника, соответственно, снизится. Сейчас их вооруженные силы на пике подготовки, хорошо натренировались в Европе. А годик побездельничают, сменят часть опытных ветеранов на не нюхавшее пороху молодое пополнение, и уровень подготовки неизбежно упадет.
Но как нам выиграть этот год? По-хорошему, следовало бы загрузить немцев проблемами в стороне от наших границ. Но как это реально сделать? Достойных противников в континентальной Европе, кроме нас, у них не осталось. Югославы, правда, способствовали тому, что немцы перенесли вторжение на целый месяц. Возможно, следует им помочь. Или можно за пару месяцев до назначенного срока начать демонстративно передвигать войска так, чтобы противнику стало ясно, что их планы нам известны. Вопрос в том, насколько быстро штабы вермахта успеют подготовить новые?
Может, они и перенесут сроки нападения на следующий год, а может, напротив, постараются ударить побыстрее, еще в мае. В общем, не берусь я тут советовать, не тот у меня уровень компетентности.
— Плохо, товарищ Прутов, плохо, что вы уклоняетесь от ответственности, — взгляд Сталина стал жестким.
Николая Ивановича это не слишком впечатлило, он ожидал подобного наезда и подставляться не собирался. Только в очередной раз пожал плечами.
— Я не волшебник, не государственный деятель и не великий полководец. А после того, как с нашим прибытием ход истории столь явно изменился, то даже и не пророк. В тонких материях политической астрологии тоже не силен. Поэтому не следует ожидать от меня беспроигрышных советов по части внутренней и внешней политики, это не наука с техникой, где имеются железные инварианты. Откуда я могу знать, что в конкретной ситуации втемяшится в повернутые мозги того же Гитлера? Если он и сам этого не знает. Он же у них великий мастер интуитивных озарений. По его собственному мнению, неизменно гениальных.
Вы же признанный лидер государства, поэтому необходимости принятия решений и ответственности с вас никто снять не может.
А лично я, как говорится, чем могу… Но вещать непререкаемые истины не буду за отсутствием таковых. Как там у моряков? Пишем, что наблюдаем, чего не наблюдаем, того не пишем. Так и в моем случае. Что знаю, то и говорю, если могу посоветовать, то советую, а гадания не по моей части, тем более в такой зыбкой сфере, как политика.
Николай Иванович замолчал, дожидаясь реакции на этот демарш.
Реакция последовала незамедлительно и тоже в жестком тоне.
— Следует ли понимать, что советы в области политики вы давать отказываетесь? Это ваша принципиальная позиция?
— Нет, товарищ Сталин, не отказываюсь. Поймите, тут следует разделять советы общего плана и советы в области реалполитик на злобу дня. Учитывая, что общие тенденции и направления развития страны и мира мне известны, то я могу дать массу полезных советов и с удовольствием это сделаю. Но это будут советы общего плана, на перспективу. Что же касается сиюминутных политических раскладов, то тут мои возможности невелики. А у вас для этого есть разведка, дипломатический корпус, аналитики, генштаб и прочее. Вот им и карты в руки.
Сталин поморщился:
— Все хотят давать советы «общего плана», никто не хочет брать на себя ответственность в решениях «на злобу дня». Вот и вы туда же…
Николай Иванович скромно промолчал.
