своими зарубежными соплеменниками, в особенности с влиятельными финансовыми кругами США и Великобритании…
— Я убежден, — подчеркнуто твердо сказал Сергей, — что наши советские евреи являются истинными коммунистами, интернационалистами и вообще верными товарищами.
— А я разве спорю? Все как один верные товарищи-интернационалисты. Вот только если задеть еврейские интересы, а тем паче еврейские деньги, то сразу начинаются серьезные проблемы. В общем, по этим самым «интернациональным» каналам информация за рубеж утекает широким потоком. В обратном направлении, что характерно, она тоже течет. Известно, например, что крайне важные данные об американском ядерном проекте мы получили именно из этого источника. И вообще, учитывая, против кого и в союзе с кем мы в нашей реальности воевали, вышеупомянутые связи зачастую шли нам на пользу. Поэтому на совершенно явную утечку информации приходилось закрывать глаза. А вот случись ненароком нам воевать против США и Великобритании в союзе с Гитлером…
Тут, боюсь, очень многих «интернационалистов» в превентивном порядке пришлось бы отправить в места не столь отдаленные уже как «безродных космополитов» и «агентов влияния». То есть чистка понадобилась бы: в органах, МИДе и прочих местах. В итоге нечто подобное все равно пришлось делать. Когда после войны отношения с союзниками испортились и холодная война началась.
Сергей поморщился — данная тема ему совершенно не нравилась. От подобных вещей благоразумнее держаться подальше.
— А как обстояли дела у наших разведчиков?
— С переменным успехом, то есть, честно говоря, не очень. Наши резидентуры в оккупированной Европе, ну, которые из кадров Коминтерна, долго не протянули. Контрразведка у немцев хорошая, работают четко, профессионально. А с нашей стороны имел место быть явный дилетантизм и пренебрежение элементарными требованиями конспирации. Получилось, что вроде бы совершенно самостоятельные резидентуры, принадлежащие к разным нашим спецслужбам, по факту работали в тесном контакте. Это к вопросу о причудливых еврейских связях. В итоге, стоило немцам только зацепиться за ниточку, так сразу все и посыпалось.
— А в чем конкретно была причина провала?
— Точно не помню. Кажется, сначала запеленговали один из передатчиков, был арестован радист, в руки немцам попали шифры. В расшифрованных сообщениях фигурировали фамилии конкретных агентов. А уж там немцы раскрутили всю сеть, ибо все почему-то друг друга знали. Резиденты, почуяв, что дело пахнет керосином, большей частью успели скрыться. Потом долго прятались, в том числе и от нас. Кто скрыться не успел, тех немцы использовали для радиоигры. В смысле дезинформацию нам передавали. А агентов выловили и отправили на плаху.
Сергей хмыкнул:
— Следует понимать, что никакой серьезной информации мы от них не получили?
— Ну, что-то получили, по крайней мере, вначале получали. Вроде у Шандора Радо (это наш резидент в Швейцарии) были достаточно информированные источники, в том числе в Германии. То есть была передана достаточно важная информация, которая пригодилась и в битве под Москвой, и в битве под Сталинградом. Но уже в 1942 году, насколько я помню, все сети были разгромлены. И «Красная капелла» приказала долго жить.
— «Красная капелла»?
— Жаргон германских спецслужб. Радистов было принято называть «пианистами» или «музыкантами», ориентированных на Москву (они это установили) передатчиков было несколько. Вот так и назвали нашу разведывательную сеть в совокупности.
— Понятно. Что-то еще?
— Еще Рихард Зорге. Тоже наш знаменитый разведчик, посмертно получил Героя Советского Союза. Утверждалось, что он передал информацию о готовящемся нападении на СССР. А также важную информацию о том, что Япония решила нападать не на нас, а на США. Что позволило якобы в критический момент битвы за Москву перебросить туда наши дивизии с востока.
— Вы как-то с сомнением говорите? Не уверены?
— Не уверен. Тексты его сообщений публиковались. Довольно туманная информация, если честно. Я бы на месте товарища Сталина тоже засомневался, тем более что Зорге перед этим благополучно проигнорировал недвусмысленный приказ о возвращении на родину.
— И чем все кончилось?
— Японцы арестовали его в конце 1941 года. Пытались обменять у нас на своего разведчика. Обмен не сложился, Зорге повесили.
— Ясно, жалко человека. Что-то еще?
— Из знаменитостей, ну, которые на слуху… Николай Кузнецов. Он, базируясь на партизанский отряд полковника Медведева, под видом немецкого офицера вел разведывательную деятельность в оккупированном Ровно. Обзавелся там, насколько я понимаю, очень полезными связями. Писали, что его стараниями в Центр была передана важная информация по подготовке немцев к сражению на Курской дуге, о подготовке покушения на Сталина, Черчилля и Рузвельта в Тегеране…
— Остановитесь, — прервал Сергей инженера, — вот об этом подробнее. Что за покушение?
— В Тегеране в конце 1943 года состоялась конференция союзников. Конференция проходила на высшем уровне, то есть были первые лица. И немцы готовили на них покушение. Правда, в реале до покушения дело не дошло.
— Подробности известны? Кто готовил, каким образом?
— Насколько я помню, операцию эту готовил Отто Скорцени, известный диверсант, любимец Гитлера. Но так как информация о подготовке акции попала и в нашу и в британскую разведку, то дело кончилось пшиком. Боевиков отловили, так сказать, на дальних подступах.
— Ясно. А о других покушениях на жизнь товарища Сталина вам что-то известно?
— В Москву немцы тоже посылали группу диверсантов с аналогичным заданием.
— А подробности?
— Фамилий агентов я не помню. Да это и не суть важно — простые боевики. Подхода непосредственно к товарищу Сталину у них не имелось. Собирались стрелять по машине на правительственной трассе. Для этого специально был разработан портативный гранатомет, оснащенный кумулятивной гранатой. Якобы чуть ли не в рукаве можно было эту игрушку спрятать. Группу высадили с самолета вместе с мотоциклом. Самолет тоже был специальный, способный уверенно взлетать и садиться на малых и не слишком ровных площадках. Но бдительные граждане сообщили куда следует, и почти сразу после высадки диверсантов арестовали.
— Понятно, а что за самолет?
— Названия не помню, в больших сериях он не выпускался — штучное изделие. Сложная конструкция шасси с множеством колес обеспечивала малое давление на грунт. Отсюда и дополнительные возможности по взлету-посадке. Да, вспомнил, в люфтваффе эту машину называли сороконожкой.
— Ясно, террористы были немецкие?
— Ну да, немецкие. Или вы в смысле национальности?
Сергей кивнул.
Инженер поправился:
— Нет, наши, отечественные. Офицеры из обиженных. Какой-то там у них зуб на товарища Сталина имелся. Подробностей не помню.
— Жалко, — Сергей задумался. — Вот вы сказали, что подхода к товарищу Сталину у террористов не было. А откуда они знали о его перемещениях?
— Я сказал, что не было непосредственного подхода. А маршруты правительственных трасс — это секрет полишинеля, все местное население обычно в курсе. Ну и мало-мальски толковая вражеская агентура, соответственно, тоже.
— Возможно, — не стал спорить Сергей, — а о других покушениях фашистов на товарища Сталина вам что-то известно?
— Больше не припомню. Возможно, и готовились, но эта информация не попала в широкое пользование.
