Сколько это безобразие продолжалось, Липа не помнила. Когда слезы закончились, она обнаружила себя сидящей на кровати в обнимку с кошкой Машкой. В голове было пусто и гулко, как в колоколе. Хотелось спать.
Липа решилась: никуда она не пойдет. С какой это стати она должна мыкаться по чужим углам, когда у нее есть собственная квартира?! Тем более что на улице божий день, а к ночи припрется Тимофей Чернов. Да она к тому времени обязательно проснется. Ей бы только пару часиков подремать…
Девчонка не понравилась ему с первого взгляда. И дело тут вовсе не в предубеждении. И не в том, что скользкий типчик, который втюхал ему квартиру, называл свою бывшую жену закомплексованной сукой и редкостной стервой. Типчику Тим не верил ни на грош, особенно принимая во внимание тот факт, что тот пытался его надуть: на документах недоставало одной подписи, принадлежащей той самой бывшей жене, закомплекосванной суке и редкостной стерве. Наверняка без подписи Тима ждали в будущем определенные трудности и судебные разбирательства. Если бы квартира не была нужна ему так сильно, он бы с типчиком церемониться не стал. А так пришлось лишь слегка надавить, чтобы скинул цену, так сказать, на предстоящие судебные издержки. Чувствовалось, что у продавца нет другого выхода, что избавиться от квартиры ему хочется так же сильно, как Тиму ее купить. Любопытно, из-за чего такая спешка? Из-за бывшей женушки или есть другие причины?
Впрочем, плевать. Дело сделано – это главное. А с несговорчивой бывшей типчиковой женушкой Тим как-нибудь справится.
Он знал, что настоящей владелицей квартиры является именно Олимпиада Витальевна Мартьянова. Он даже догадывался, за какие именно заслуги, и от этого злился невероятно. Хотя до сего момента полагал, что за десять лет жизни в Африке изжил в себе это бесполезное чувство.
Оказалось, не изжил. Пришлось признаться себе, что незнакомую бабу с дебильным именем Олимпиада он ненавидит всем сердцем.
Она его не разочаровала. В том смысле, что при виде ее смуглого цыганского лица и настороженно сощуренных черных глаз его неприязнь разгорелась еще сильнее. Впрочем, у него был и другой, куда более серьезный повод для злости. Ключи, которые ему выдал типчик, бывший муж девахи с дурацким именем Олимпиада, не подошли. То ли тот перед отъездом в свадебное путешествие – мы с Кариночкой давно хотели посмотреть Европу – решил напоследок Тима кинуть, то ли его бывшая женушка, редкостная стерва, сменила замки.
Как бы то ни было, Тим просидел перед запертой дверью до позднего вечера, а девица явилась только утром. Интересно, где шлялась всю ночь?
Это была нелюбовь с первого взгляда. Стоило только Тиму увидеть ее тщедушное тельце, коротко стриженные волосы и синие круги под глазами, как он сразу понял – урегулировать все полюбовно не получится, быть войне. Чувствовалось в этой девчонке что-то такое… упертое. С такой полюбовно не договоришься. Да и не хочется полюбовно, честно говоря. Полумеры его в любом случае не устроят, так что вы уж извиняйте, Олимпиада Витальевна.
Он ей, кстати, тоже не понравился. А еще, кажется, она испугалась. Тиму сначала показалось, что девчонка испугалась не его. Долго препиралась, не хотела впускать в квартиру, точно за дверью у нее спрятано что-то архиважное, для посторонних глаз непредназначенное. Тиму даже интересно стало. Настолько интересно, что пришлось прорываться с боем. Не обошлось даже без кровопролития. «Прорываясь на территорию», Тим не рассчитал силы и дверью расквасил девчонке нос. Пока она носилась со своим носом, умывалась, прикладывала холодное, он успел осмотреться. Заявленного беспорядка не было и в помине, наоборот, все стерильно, вылизано до зеркального блеска. Что же она тогда так нервничала? Какой такой компромат хотела скрыть от посторонних глаз? Не кошку же…
Кошка, зевая и потягиваясь, вышла из гостиной, потерлась о Тимовы ноги. Она была худой, облезлой и чем-то напоминала свою хозяйку. Нет, не грацией, а скорее уж облезлостью. Тим взял зверюгу на руки, почесал за ухом. Животное довольно заурчало. Из кухни выползла ее хозяйка, по большой дуге обошла Тима, направилась в кабинет, постояла посреди комнаты с испуганно-растерянным видом, устремилась в спальню, уселась на кровать, осмотрелась. Девчонка вела себя так, словно что-то потеряла. Тиму надоели эти бестолковые блуждания по квартире, и он решил перейти к делу.
Она долго не желала поверить очевидному, прижимала к разбитому носу пакет майонеза, сосредоточенно хмурилась, а когда до нее, наконец, дошло, вызверилась, и Тим окончательно понял, что с таким противником, как она, легкой победы не жди. Это только с виду она хлипкая, а заглянешь в глаза – кремень девка, упертая и отчаянная. И отчаяние это граничит с легким помешательством. Тим шкурой чувствовал, что с девчонкой что-то не то. Ладно, недосуг ему в чужих проблемах разбираться, дел еще полным-полно. А вот припугнуть Олимпиаду Витальевну не помешает, на запуганного человека легче повлиять.
Пригодился нож, прощальный подарок Ассана. Хорошая получилась острастка, девчонка аж взмокла от страха. Все, начало положено, неделька-другая, и он ее выживет. Да она на коленях умолять будет, чтобы он выкупил ее долю. Кстати, неплохо бы узнать, кто тот покупатель, о котором она говорила: случайный человек или такой же, как он сам, остро заинтересованный. Сама девчонка, пожалуй, ни о чем не догадывается. В противном случае, вряд ли стала бы избавляться от квартиры. Или все-таки догадывается? Ничего, у него есть время разобраться.
С ключами пришлось повозиться. Олимпиада Витальевна на замках не экономила, ключики к ним были мудреными; Тим лишь с пятой попытки нашел мастера, согласившегося изготовить дубликаты. Потом была встреча с «одним человечком» Коляныча. Беседа затянулась, знакомый Коляныча оказался человеком общительным, и разговор о делах как-то незаметно перетек в более неформальное русло: с братанием под водочку и огурчики. Тим освободился ближе к ночи, заехал в круглосуточный супермаркет, затарился самым необходимым на первое время, нащупал в кармане джинсов две связки ключей. Все, теперь можно ехать домой. Считать то место домом было непривычно. И не дом это вовсе, а так, часть плана. И девчонка тоже часть плана, и не хрен ее жалеть. Она вот его не пожалела, даже посудой отказалась поделиться, жадина.
Дверь открылась с тихим щелчком. В квартире было темно, отчетливо пахло мужским одеколоном. Вот оно что, Тим усмехнулся, теперь понятно, отчего его соседка так вызверилась. Ему бы тоже не понравилось, если бы кто-то посторонний внес коррективы в его романтические планы. Интересно, тот тип, сердечный друг Олимпиады Витальевны, уже ушел? Тим включил в прихожей свет, осмотрелся: на полочке для обуви только женские босоножки. Значит, ушел. Это хорошо, потому что встречаться с соседкиным кавалером ему не хотелось.
Из спальни, зевая и потягиваясь, вышла кошка, посмотрела на Тима с упреком – шастают тут всякие по ночам, спать не дают.
– Извини, задержался, – сказал Тим шепотом и погладил кошку по выгнутой спине. Та в ответ требовательно мяукнула, потрусила в детскую. Оттуда, из чернильной темноты мяукнула еще раз, теперь уже призывно.
Тим разулся, прошлепал в комнату. Кошка сидела перед дверью, ведущей на крышу.
– Хочешь на свежий воздух?
– Мяу!
Он открыл дверь, кошка шмыгнула на крышу. Тим вышел следом. На улице было хорошо – щербатая луна, звезды яркие, почти как в Африке. В душе шевельнулось чувство, поразительно похожее на ностальгию. Захотелось вдруг плюнуть на все и вернуться. Он был практически счастлив в той своей жизни. У него же все было: дом, деньги, хорошая работа, верные друзья. И перспективы радужные, договор с концерном «Тойота» почти на мази. Еще чуть-чуть, и можно открыть в Дакаре Тойота-центр, а это уже совсем другой уровень. Это достойный, абсолютно легальный бизнес, реальная возможность завязать с полукриминальным прошлым и выйти из тени.
А он все бросил. И ради чего? Ради фантома, смутных догадок и сомнительного удовольствия встретиться лицом к лицу с прошлым, от которого бежал десять лет назад. Захотелось курить, а еще кофе. И не то безобразие, которое пила его нынешняя соседка, а настоящий мадагаскарский кофе. Хорошо, что он прихватил с собой пачку.
Тим вернулся в квартиру, прошел в кабинет. Рюкзак стоял на прежнем месте, но Тим был на сто процентов уверен, что девчонка не преминула сунуть в его вещи свой любопытный распухший нос. Ну и бог
