– Вот именно. К диску предлагался электронный адрес и предложение «поговорить».
– Поговорили?
– А что мне оставалось? Если бы я отказалась, диск попал бы к следователю, а вкупе с чеком – это очень весомое доказательство моей причастности к убийству. Липа, меня бы посадили, а Анфиса умерла бы!
– Что хотел от тебя этот шантажист?
– Ему нужна была информация о тебе. Все, до мельчайших подробностей: начиная с биографии и заканчивая твоими фобиями.
– И ты дала такую информацию?..
– Прости. Он сказал, что ему не нужна лично ты. Он просто хотел, чтобы ты съехала с квартиры. Я хотела урегулировать все миром. Вспомни, я же предлагала тебе продать квартиру. Если бы ты меня тогда послушалась, ничего бы не случилось.
– Значит, все это: цветы, запах, кровь, колье – это он меня пугал. Твой шантажист?
– Да, он пообещал, что не причинит тебе вреда. Я взяла с него слово.
Она взяла с него слово – смешно. Можно подумать, люди, которые не брезгуют шантажом, держат данное слово.
– Как он попадал в квартиру?
– Я не знаю.
– Ладно, – Липа потерла виски. – Он меня пугал, подбрасывал в квартиру вещи, разливал кровь, но видения?! Откуда у меня видения и галлюцинации?
Инга очень сильно побледнела, поймала Липину руку:
– Прости меня, прости пожалуйста…
– Это ты?! – Она отказывалась верить. Кто угодно, только не Инга.
– Ты боялась недостаточно сильно, нужен был толчок, что-то такое, что заставило бы тебя воспринимать действительность искаженной. Тот человек настаивал.
– На чем? На том, чтобы ты подсунула мне наркотики?! – Липа не хотела кричать, но не смогла удержаться. – Во что ты их намешала?
– В сахар, – сказала Инга шепотом. – Это не наркотики, это психотропы, не очень сильные. Я рассчитала безопасную дозу: три чашки кофе в день, по три чайных ложки три раза. Не должно было быть никаких галлюцинаций, только рассеянность внимания и легкая тревожность.
– По две чайных ложки три раза в день, – повторила Липа с горечью. – Прямо как в аптеке. А я глушила кофе литрами! Потому что боялась до ужаса, боялась заснуть! Как тебе такая арифметика?!
– Я не думала…
– А если запить твой чудесный порошок алкоголем? Какой, по-твоему, получится коктейль?! – Она говорила, а по щекам бежали горькие слезы. – Если бы не Тим, я бы уже была трупом…
– Если бы не Тим, с тобой вообще бы ничего не случилось. – Инга резко встала, отошла к окну.
– Что ты сказала? – Она вытерла слезы кухонным полотенцем, испуганно посмотрела на подругу.
– Я сказала, что это именно он все затеял.
– Почему он?
– Потому что это именно ему в конечном счете досталась квартира, потому что это он был с тобой в последние дни. – Инга вдруг тоже разревелась.
Минут десять они выли в голос. Вернее, в два голоса. Липа просто ревела, а Инга еще и курить пыталась, захлебывалась слезами и дымом, заходилась кашлем и все равно курила.
Липа успокоилась первой. Ну, успокоиться не успокоилась, но рыдать перестала, выбралась из-за стола, умыла лицо холодной водой, сказала, не глядя на подругу:
– Хватит убиваться, все закончилось.
– Что закончилось? – спросила та испуганно.
– У меня нет квартиры, зато есть приличный счет в банке.
– А со мной что?
– Что с тобой? Где я еще найду вторую такую подругу?
– То есть ты меня прощаешь? После всего, что я тебе рассказала?
– Ты, кстати, могла бы и не рассказывать, я бы никогда ничего не узнала.
– И продолжала бы считать себя психически неуравновешенной личностью, – Инга робко улыбнулась.
– Вот только давай без психоанализа, подруга.
Они еще немного поплакали, горючими слезами скрепляя пошатнувшийся было фундамент их дружбы, а потом Инга спросила:
– Что ты теперь собираешься делать?
Липа легкомысленно пожала плечами. Вообще-то, легкомыслие это было лишь видимым, а на душе скреблась и подвывала стая бродячих кошек. Все то страшное, что с ней произошло за последние недели, организовал Чернов. Сначала и до конца срежиссировал пьесу под рабочим названием «Свести с ума Липу». Даже тот факт, что вчера он спас ей жизнь, не мог служить оправданием. Наоборот, все очень даже логично: ему не нужен труп Олимпиады Витальевны Мартьяновой, ему нужна была живая Олимпиада Витальевна, способная поставить свою подпись в купчей на квартиру. Он собирался отпраздновать сделку… Как жестоко и как коварно…
– Мне нужно домой.
– Куда?! – всполошилась подруга.
– Туда! Там мои вещи и кошка. Я же тебе рассказывала, что завела кошку.
– А если там будет он?
– Ну и что? Я его не боюсь.
– Липа, он убил Никоненко.
– Убил, – повторила она эхом. Она могла заставить себя поверить, что Тимофей Чернов мошенник и авантюрист, но верить в то, что он убийца, не получалось. – Я его не боюсь. Он ничего мне не сделает.
– Почему?
– Во-первых, потому что он не в курсе, что я уже все знаю, а во-вторых, зачем ему лишний шум?
– А в-третьих?
– А в-третьих, мне все равно нужно собрать вещи. Можно будет пожить у тебя, пока я не куплю новую квартиру?
– Живи, сколько хочешь, только давай я съезжу с тобой.
– Не надо. Это точно будет выглядеть подозрительно. Он может догадаться.
– Все-таки это опасно, – не сдавалась подруга.
– Не опасно. Не забывай, я уже жила с ним. – «И спала», – добавил внутренний голос…
Все, вот он и разгадал загадку отца!
Тим достал из сейфа небольшой железный контейнер, снял с контейнера крышку и невесело улыбнулся. Вот она, любимая игрушка отца, коллекция старинных монет. Каждая монетка в отдельности стоит целое состояние, а полная коллекция вообще бесценна.
Ее начал собирать еще прапрадед Тима. Наверное, тогда это было всего лишь невинной забавой, аристократической блажью, а сейчас вдруг стало очень серьезным, настолько, что отец поплатился жизнью за свое увлечение.
Отец. Даже после смерти он смог манипулировать людьми, загадывать шарады, сталкивать лбами домочадцев. Коллекция не была указана в завещании. Это могло означать только одно: отец ее где-то спрятал. Все знали его нелюбовь к банкам, он сам неоднократно об этом заявлял и по старинке предпочитал хранить ценные вещи в доме, в надежном тайнике. Было логично предположить, что именно в доме надо искать коллекцию. Тим вспомнил разруху, которой встретили его родные пенаты, и усмехнулся. Похоже, Марина рассуждала так же, как и он сам. Дело не в ремонте, она планомерно искала тайник. А потом, когда от загородного дома не осталось камня на камне, Марина вспомнила про московскую квартиру и про то, что отец сделал в ней перепланировку. К слову, не только Марина вспомнила, но и дядюшка.
Вспомнить-то вспомнили, да только отец и тут обвел всех вокруг пальца, отписал квартиру Липе. Теперь, когда Тим узнал Липу поближе, он был совершенно уверен, что о коллекции она ровным счетом
