профессора. Он, как обычно, поцеловал Ренату и кивнул Мэнди. Затем их препроводили к столу, за которым сидели шейх и его семья. Блистательный Рамон в красочном наряде с кинжалом у пояса стоял рядом с отцом и встречал английских гостей, — Добро пожаловать, — приветствовал их шейх.
Когда он произнес эти слова, Рамон наклонил голову и бросил красноречивый взгляд в сторону Мэнди. Заняв предназначенное для нее место, Мэнди обнаружила, что сидит прямо напротив него. Стивен расположился справа от девушки. Мэнди опасалась, что не сможет есть арабскую пищу, подаваемую на золотых или позолоченных плоских блюдах, и пробовала от каждого кушанья по кусочку. Угощение было очень обильным, и трапеза, казалось, никогда не закончится. Мэнди сама не знала, как смогла это вынести.
После нескольких неудачных попыток завязать с ней разговор Стивен перестал к ней обращаться и сосредоточил свое внимание на Ренате, сидевшей по другую сторону от него. Шейх то и дело через стол обращался к профессору, реже к Стивену. В конце концов Рената взяла дело в свои руки, она ловко завязала оживленную дискуссию о изысканиях Стивена и целях, стоящих перед ним. Она сумела подать все так, что отношения Стивена с шейхом улучшились.
Что касается Рамона, тот хранил странное, даже зловещее молчание, лишь изредка обращаясь к жене шейха, сидевшей слева от него. С отцом он не обменялся ни единым словом. Но его внимательные взгляды в сторону Мэнди были слишком часты.
Наконец мучительная трапеза подошла к концу. Все сразу оживились, столы были сдвинуты, и центр зала освободился. Гости обрадовались возможности подвигаться. Центральная дверь, ведущая во внутренний дворик, была распахнута, и Многие устремились наружу под усыпанное звездами небо.
У Рамона появился шанс, которым он не преминул воспользоваться. Пробираясь к одной из открытых дверей в надежде глотнуть свежего воздуха, Мэнди вдруг почувствовала его прикосновение.
— Ты не должна была приезжать сюда, Мэнди, — сказал он извиняющимся тоном. — Когда я увидел тебя сегодня утром, то чуть не упал с коня! Если бы я только знал, что ты там будешь… — Он не закончил фразу и посмотрел на нее сверху вниз встревоженными глазами. — Мне даже в голову не могло прийти, что Рената решит привезти тебя в Эль Хабес. Я не хотел, чтобы ты узнала о моей семье и увидела этот дом.
— А почему это тебя так волнует? — спросила девушка, стараясь, чтобы голос прозвучал беззаботно. — У тебя роскошный дом и великолепная семья. Я просто потрясена.
Она заметила, как к ним приближаются шейх со Стивеном, видно, как и остальные, решившие насладиться ночной прохладой. Рамон тоже увидел их и, увлекая Мэнди в сторону, настойчиво сказал:
— Мы не можем здесь разговаривать. Все это слишком серьезно для меня, слишком сложно. О, Мэнди, ты так много должна понять! На следующей неделе я буду в Тунисе. Разреши мне пригласить тебя на обед. Я позвоню тебе в Ла Люсьоль, когда приеду. — Он сильно сжал ее руку. — Скажи, что ты пообедаешь со мной, Мэнди. — Его голос звучал так, как будто он сейчас заплачет. Красивые губы дрожали. Все это было так нелепо, что Мэнди потеряла способность здраво размышлять.
— Разумеется, я пообедаю с тобой, Рамон, — ласково согласилась она и положила ладонь на его плечо.
В этот момент у нее не оказалось другого выхода. Волнение Рамона было очевидным и… очень загадочным. Он снова предстал перед ней в новом свете. Казалось невозможным мысленно объединить этого страдающего юношу и жестокого воина, которого она видела утром.
В зале заиграл оркестр.
— Я должен покинуть тебя и идти к мачехе, — сказал Рамон. Мгновение он стоял неподвижно, не сводя с девушки горящих глаз. — Я позвоню тебе. До встречи.
Уходя, он бросил взгляд на приближающегося к ним отца. Нахмуренные брови шейха говорили о его плохом настроении.
— А, вот где вы все! — раздался веселый голос Ренаты, всегда появлявшейся вовремя. Она взяла шейха под руку и притянула к себе девушку. — Ваша жена пообещала, что сейчас будут танцы!
Битых два часа отсутствующим взглядом Мэнди наблюдала за бесконечными монотонными арабскими танцами и пением. Будь у нее другое настроение, они, возможно, показались бы ей очаровательными, но сейчас ее сердце было переполнено какими-то неопределенными опасениями, смущением и тоской. Она поняла, что ее обычно тихая, бедная событиями жизнь закончилась и начинается совсем другая — неизвестная и тревожная.
Стивен больше не сидел среди высокопоставленных гостей, а, скрестив ноги, расположился на полу с группой молодых арабов, с которыми, казалось, нашел общий язык. Снова и снова взгляд Мэнди обращался в его сторону. Почему-то глядя на него, у нее теплело на сердце. От Стивена исходил какой-то импульс доброты, надежности и мужской силы — все это успокаивало ее мятущуюся душу.
Глава шестая
За необыкновенным путешествием в Эль Хабес последовала самая обычная неделя, без особых происшествий и потрясений. Мэнди все время была занята: она расшифровывала записи, которые профессор привез с шурфов Стивена. Сам Стивен, устроившись наверху в своей спальне, одновременно служившей ему кабинетом, корпел над пишущей машинкой.
Рамон не звонил. Шли дни, и Мэнди почувствовала, что напряжение, охватившее ее, ослабело. Возможно, он сам понял, что их дружба ни к чему не приведет, хотя, безусловно, она нравилась ему. Но если в соображениях Стивена по поводу матримониальных планов шейха относительно своего старшего сына была хотя бы доля истины, возможно, и Рамон сейчас уже смотрит на нее как на «маленькую мисс», которая не очень-то вписывается в его дальнейшие жизненные планы. И чем больше было увлечение ею, тем вероятнее, что ему захочется побыстрее покончить с этим. В принципе Мэнди не имела ничего против того или иного решения, но все равно она испытывала чувство сожаления. Рамон был так мил, и она не осталась равнодушной к его романтической внешности, вежливости и явному восхищению, которое он выказывал по отношению к ней. Его необычное происхождение, повадки воина только придавали ему еще большее очарование.
Если бы он исчез из ее жизни так же незаметно, как и появился, ей следовало только обрадоваться. И она уверяла себя, что рада. С течением времени она все меньше думала о нем. В памяти его образ хранился как приятный эпизод из тунисской жизни. Как цветной снимок, который она возьмет с собой домой и время от времени будет смотреть на него с чувством ностальгии.
Возможно, это было неизбежно — результат постоянного общения — но чем дальше от нее отодвигался Рамон, тем решительнее вперед выступал Стивен. Она держалась на расстоянии от него, умышленно разжигая в себе неприязнь и негодование при воспоминании о том, как он разговаривал с ней в Эль Хабесе.
Стивен же вел себя так, как будто ничего не произошло, и каждый день перед ланчем приглашал ее купаться на пляж. Когда он в первый раз предложил сопровождать ее, девушка удивилась:
— Мне казалось, что ты предпочитаешь прохладную воду в утренние часы?
— Да, — согласился он, — но и второй заход после жарких утренних часов, проведенных за пишущей машинкой, тоже неплох.
Это было резонно, и ей ничего не оставалось, как согласиться на совместный поход. Что она могла ждать от Стивена Хирона, кроме фамильярного отношения взрослого человека к маленькому неразумному существу, нуждавшемуся в его советах и наставлениях?
Тем не менее, скрывая это даже от самой себя, девушка наслаждалась приятными минутами, проведенными вместе в теплой голубой воде, после которых так хорошо лежать рядом на горячем песке. В это время пляж был густо усеян коричневыми телами постояльцев фешенебельного отеля «Золотые пески». Разогретые морем и солнцем, люди расслаблялись, ни о чем не думая. Казалось, солнце прожигает их до самых костей.
Мэнди наслаждалась божественным потоком тепла и света. Всем своим существом она чувствовала рядом с собой присутствие Стивена. Загорелый, мускулистый, он лежал очень близко, положив голову на
