ее. За ней скрывался прямой выход из библиотеки в подвалы; зачем его сделал предок, оставалось для Грэнвиля загадкой. В проеме появился дородный детина, которому пришлось низко наклонить голову, чтобы пролезть. Торс его был обнажен. Огромные сильные ручищи свисали по бокам. Покрывавшие грудь обильные волосы перепачканы кровью.
– Ну? – требовательно спросил Сайлас.
– Он так и не заговорил, – ответил детина, потрясая распухшими кулачищами. – Мои суставы разбиты в кровь, да и Бад тоже потрудился сегодня на славу.
Сайлас нахмурился:
– Что, позвать вам на помощь еще кого-нибудь? Всего один хлюпик, и тот меньше и слабее каждого из вас. Прошло столько времени, он должен уже быть готов исполнить любое ваше желание.
– М-м да, но парень оказался очень крепким. Я повидал немало дюжих парней, которые после таких побоев рыдали, как малые дети.
– Это только твои слова, – усмехнулся Сайлас. – Перебинтуй свои кулаки и начинай сначала. Он расколется уже очень скоро, и тогда вы получите достойную награду. Если до завтрашнего дня у вас с напарником ничего не выйдет, то я приглашу на замену других парней.
– Будет сделано, мой господин. – И прежде, чем уйти, детина, едва скрывая ярость, пристально посмотрел на Сайласа. Господь свидетель, он выбьет из Пая все, что надо выбить.
Дверь в подвал захлопнулась, и Сайлас улыбнулся. Ждать оставалось совсем недолго.
Он слышал, как где-то капает вода.
Медленно.
Монотонно.
Бесконечно долго.
Когда он впервые очнулся в этой комнате, то сразу же услышал звуки капающей воды. С тех пор вода капала каждый день с утра до вечера, не переставая, как капает сейчас. Этот звук хуже побоев. Если он не прекратится, выдержать будет трудно.
Гарри пошевелил плечом и постарался отодвинуться от стены. Каждое движение причиняло боль. Ему казалось, что он находится в этой крошечной комнате не меньше недели, но полной уверенности не было: следить за временем в таких условиях просто невозможно. Много времени он провел без сознания, может, часы или дни, он точно не знал. Высоко под потолком виднелось маленькое окошко, размером не больше головы ребенка, закрытое толстой ржавой решеткой. Сквозь прутья пробивались редкие травинки: значит, окно находилось на уровне земли, а он в подполе. Потолок камеры хорошо освещался, когда солнце находилось на определенной высоте. Каменные стены камеры всегда оставались влажными, а пол – грязным.
Каждую ночь то тут, то там слышалось шуршание лапок. Писк и возня иногда на какое-то время затихали, потом возобновлялись вновь. Наверное, мыши. А может быть, и крысы.
Крыс Гарри ненавидел.
Еще когда они с отцом попали в городскую богадельню, он понял, что если не будет защищать свою еду от непрошеных гостей, то быстро умрет от голода. И он научился безжалостно и беспощадно сражаться с этими тварями. С тех пор другие жители богадельни прониклись к нему уважением и больше не приставали.
Но только не крысы.
Как только начинало смеркаться, все, кто жил в богадельне, выходили на охоту, наводя страх и ужас на жителей окрестных деревень. Но только не на крыс. Эти твари преспокойно и бесстрашно залезали в карман и выедали последние крошки хлеба. Выискивая еду, они спокойно пробирались по головам детей. Не найдя пропитания, они принимались есть то, что оказывалось у них под лапками. Если от усталости или под воздействием спиртного мужчина спал слишком крепко, крысы начинали откусывать кусочки его тела. Они потихоньку отъедали пальцы рук, ног или уши. В богадельне он видел немало таких, чьи уши напоминали рваные тряпки. Но так не могло продолжаться долго. Если вдруг человек умирал ночью во сне, поутру его лицо часто становилось совершенно обезображено.
Если ты достаточно ловок и хитер, то можешь убивать крыс. Некоторые мальчишки из богадельни приспособились даже поджаривать крысиные тушки и питаться ими. Но только не Гарри. Каким бы голодным он ни был – а бывали дни, когда стенки его желудка буквально прилипали друг к другу, – он не мог заставить себя есть мясо этих отвратительных тварей. Он верил, что в мясе крыс содержится яд, который, попав в желудок или душу, менял естество человека, отравлял его. И что казалось самым отвратительным: сколько ни убивай крыс, их не становилось меньше.
Этой ночью Гарри не спал. Вокруг кишмя кишели крысы, а он хорошо знал, что они могут сделать, особенно с раненым и избитым человеком.
Нанятые Грэнвилем головорезы днем избивали Гарри, иногда по нескольку раз за сутки; продолжалось это уже неделю. Правый глаз давно заплыл, левый выглядел немногим лучше, губы растрескались, кожа на них не раз лопалась. По меньшей мере, два ребра точно были сломаны. Часть зубов выбита. На теле не осталось ни пяди живого места, не украшенного ссадинами и синяками. Если так будет продолжаться, он скоро испустит дух, стоит парням Грэнвиля разок-другой ударить не в то место или просто слишком сильно.
А потом свое дело сделают крысы…
Гарри сильно тряхнул головой. Он никак не мог понять, почему Грэнвиль не убил его сразу, как поймал. Очнувшись на следующий день после побоища в реке, Гарри с большим удивлением обнаружил, что еще жив. Почему его до сих пор не убили? Зачем вообще держать его в этом подвале, если Грэнвиль в любом случае вознамерился убить его? Они убеждали его сознаться в совершенном убийстве, что это он убил бабушку Уилла, но ведь, в конце концов, Грэнвилю все равно, убивал он кого-нибудь или нет. Смерть Гарри мало кого обеспокоит, никто не будет особенно скорбеть, разве что Уилл.
Гарри тяжело вздохнул и прислонил ноющую голову к влажному камню. Нет, это неправда. Его госпожа очень расстроится. Услышав о смерти своего любовника
Сидя в заточении, он успел хорошенько все обдумать. Вспомнил все, о чем когда-то жалел в своей жизни. Больше всего он печалился о том, что его смерть принесет леди Джорджине столько горя.
За окном раздались шаги. Гарри наклонил голову и прислушался. Они снова шли избивать. Его всего передернуло. Его разум был спокоен, но тело еще помнило боль и испытывало настоящий ужас перед очередными побоями. Перед тем как головорезы Грэнвиля вошли в подвал, Гарри закрыл глаза. Все началось снова. Он думал о леди Джорджине Мейтленд. Случись все в другом месте и при других обстоятельствах – не будь она столь знатной особой, а он простолюдином – у них все могло бы получиться. Они бы поженились и счастливо зажили в своем отдельном домике. Она бы умела отлично готовить, а он каждый вечер с удовольствием возвращался бы к ней домой. Ночами они спали бы бок о бок, он чувствовал бы, как она дышит во сне, обнимал бы ее своими крепкими руками. У них бы появились дети.
Он бы очень любил свою прекрасную госпожу.
Глава 15
– Жив ли он? – На лице Джордж, напоминавшем цветом белую бумагу, снова отразились сомнения, отчаяние и беспокойство. Серое платье страшно измялось, она не меняла его с самого Лондона, так и спала всю дорогу.
– Да, жив. – Вайолетт крепко сжала Джордж в своих объятиях, изо всех сил стараясь не показать, как ее удивили разительные перемены во внешнем виде сестры. Она отсутствовала всего-то две недели. – Да, насколько мне известно, он еще жив. Лорд Грэнвиль никого к нему не пускает.
Беспокойство не исчезло с лица Джордж. Ее широко раскрытые глаза все еще слишком ярко горели, она не моргала, словно боялась пропустить что-то важное.
