Она чувствовала себя униженной вдвойне.
— Сара… прекрасно… — пробормотала она, ненавидя его всей душой. -Когда… когда я уезжала, она была в прекрасном расположении духа, бормотала Верити, делая неимоверное усилие, чтобы овладеть собой. Стыд за свою уязвимость укрепил ее волю, и, напрягшись, она чуть-чуть отстранилась от Люка, от его всепоглощающей близости и потихоньку стала приходить в себя. — Командует парадом она, пока я здесь отдыхаю…
— Опять чувство вины? — пробормотал Люк, крепче обнимая ее. — Верити, пообещай себе в твой день рождения, что никогда больше не будешь чувствовать себя ни перед кем виноватой. Принимай жизнь такой, какая она есть, плыви по течению.
Ее передернуло, как при ознобе, и она предприняла отчаянную попытку вырваться из его объятий, но безуспешно.
— Люк, прошу тебя, отпусти… — прошептала она, но он только расплылся в белозубой улыбке. И вдруг иронии как не бывало. Он резко прижал ее к себе и припал к губам. Сначала, едва касаясь, заскользил языком по кольцу ее губ, но уже через секунду впился в них с такой голодной страстью, что она напрочь забыла о сопротивлении.
Одна из тонких золотых бретелек платья соскользнула с ее плеча, а холодные пальцы Люка побежали вверх по ее спине, плечам и осторожно скинули вторую бретельку. Тонкая материя соскользнула вниз, и Верити оказалась перед ним по пояс обнаженной. Мир буйствовал, яростно вращался вокруг них.
— Ты просто чудо, — прошептал он, восхищенно рассматривая ее высокую упругую грудь.
Верити чувствовала, как оборона ее рушится на глазах, и никак не могла сдержать дрожь в теле. Его взгляд обжигал кожу, кровь клокотала в венах. Когда он, склонившись, дотронулся губами до ее груди, у нее перехватило дыхание, а он медленно и дразняще водил языком вокруг то одного, то другого твердого и упругого розово-коричневого соска.
— Ты как спелый персик…
— Люк! — приглушенно застонала она, захлебываясь желанием, которое пробуждали в ней его слова, и его голос, и то, что он с ней делал. Теперь там, где только что был его язык, она чувствовала его пальцы. Они гладили твердые бугорки ее сосков, а ладони поддерживали шелковую тяжесть груди, и возбуждение все нарастало…
— Люк, прошу тебя!
Ужаснувшись первобытному инстинкту, который проснулся в ней, она стала отталкивать Люка, всхлипывая под бременем захвативших ее эмоций.
И вдруг он отпустил ее. Ноги подкосились, и она едва не упала на песок. Закрывшись руками, униженная, она лихорадочно натягивала на себя платье, а оно никак не подчинялось.
Через несколько бесконечных секунд она опять почувствовала на руке пальцы Люка, разворачивавшие ее лицом к нему. Она дернулась, но оказалось, что он только хотел помочь ей натянуть на плечи бретельки, чего ее дрожащие руки никак не могли сделать. Он молча смотрел ей в глаза, и на лице у него нельзя было прочитать ничего.
Лишь мягкий шепоток волн и звуки музыки на террасе отеля нарушали тишину ночи.
— Lo siento. Извини, Верити, — тихо сказал Люк, и ей показалось, что его железное самообладание тоже вот-вот даст трещину. — Обещаю тебе впредь строго следовать нашей договоренности.
— Какой такой договоренности? — с дрожью в голосе спросила она.
— Что мы безразличны друг другу.
Люк был непредсказуем. На лице его опять появилось насмешливое выражение, и слова его были полны иронии.
Стыдясь за себя. Верити резко отвернулась, скинула босоножки и, держа их за ремешки, решительно двинулась назад, к огням отеля «Лагуна», злясь на мягкий мелкий песок, который не позволял ей уйти с достоинством. Паблито замахал им рукой с террасы.
— Вас к телефону, сеньор Гарсия…
Люк едва слышно чертыхнулся.
— Я же тебе говорил, меня нет, — напомнил он официанту, провожая Верити к столику.
Меньше всего ей сейчас хотелось опять оказаться в ресторане вместе с Люком, но она была настолько подавлена разноречивыми эмоциями, что просто не могла с ним спорить. Медленно и глубоко дыша, она изо всех сил пыталась восстановить хладнокровие, очень надеясь на то, что внешне она не выглядит такой растрепанной, какой чувствует себя внутренне.
— И принеси нам еще кофе, Паблито, — добавил Люк, бросив короткий, со странным блеском взгляд на ее покрасневшее, смятенное лицо.
— Вас срочно просят к телефону, сеньор.
Люк нахмурил черные брови.
— Кто?
— Сеньор де Сантана.
Верити вдруг почувствовала, что боевой настрой возвращается к ней — Люк явно занервничал. Все еще испытывая жгучую боль от нового унижения, она с удовольствием вставила:
— Сантана? Кажется, именно так звали в девичестве твою жену? Хулиетта де Сантана, так ведь?
— Мою бывшую жену, — хмуро поправил ее Люк и сузил глаза, различив вкрадчивые нотки в ее голосе. — Федерико де Сантана мой тесть.
— Тебе надо обязательно с ним поговорить, не так ли? — услужливо заметила она, глядя широко раскрытыми невинными глазами.
Бормоча какие-то испанские проклятия, Люк отправился к бару, а Верити осталась одна, наблюдая за музыкантами и танцорами, но почти ничего не видя. Надо бы потихоньку уйти и закрыться в своем домике. Но нет, она не в силах подняться, в ней не осталось ни капли энергии. Она все еще чувствовала на груди обжигающее прикосновение его губ и пальцев, у нее все еще сводило тело от подавленного желания. Но почему сейчас она чувствует себя заведенной вдвойне? Почему настолько неприятным оказалось упоминание о прошлой семейной жизни Люка?
Непроизвольно на глаза навернулись слезы. Она была беспомощна и полностью сбита с толку своими собственными чувствами. Вдруг за спиной раздался мужской голос:
— Верити! Вот так сюрприз!
Голос ей показался знакомым, но каким-то чужим.
Она резко обернулась и, не веря своим глазам, увидела Эллиота Грозвенора, собственной персоной, блиставшего в белом тропическом костюме с веточкой белых гибискусов в петлице, с бутылкой шампанского в одной руке и подарком, завернутым в розовую бумагу, в другой.
— Эллиот! — В замешательстве она смотрела на него широко раскрытыми глазами. — Эллиот! Что ты здесь делаешь?
— У нас было назначено свидание, верно? — пожаловался он комически, вытаскивая носовой платок из кармана, промокая лоб и садясь рядом с ней на стул. — Вот я и прилетел, обеднев на пару тысяч фунтов стерлингов, опоздав к ужину, но все-таки вовремя, чтобы поздравить тебя с днем рождения, Верити, дорогая!
Глава 4
— Мне просто не верится, что ты здесь, Эллиот!
Верити была настолько ошарашена, что не знала, как себя вести. Бедная Сара! Она, видимо, сообщила Эллиоту о ее отъезде, а тот быстренько заказал билет на ближайший самолет…
Как все нелепо! Что такого он в ней нашел? Ничего особенного: обыкновенное овальное лицо, обыкновенные карие глаза и орехового цвета волосы, веснушчатый нос, мало имеющий общего с классическим, а рот настолько велик, что нельзя пользоваться помадой. Что же касается фигуры, то здесь действительно вроде все в порядке — ни грамма лишнего веса и все на месте. Но она явно не тянет на
