— Да. — Вид у Дэниела был явно взволнованный. — Послушайте! Можно мне оставить ваши пистолеты у себя?
Беатриса прыснула со смеху. Рено бросил на нее недовольный взгляд, а затем серьезно ответил подростку:
— Думаю, что можно.
Как только все расположились в гостиной, Беатриса, извинившись, вышла, чтобы распорядиться насчет чая и угощений.
— А птиц на вашем лице нарисовали индейцы? — спросил мальчик.
— Дэниел, — строго одернул сына отец. Подросток сразу потупил взгляд и смущенно пробормотал:
— Извините.
Рено невозмутимо ответил:
— Да, индейцы. Это татуировка.
Как раз в этот момент в гостиную вернулась Беатриса. Услышав слова Рено и обратив внимание на его помрачневшее лицо, она поспешила утешить его. Присев рядом с ним, Беатриса просунула свою ладонь под его руку. Он благодарно пожал ее.
— Меня зовут Беатриса Корнинг. Эмили сразу выпрямилась:
— Вы та самая Беатриса, о которой нам писала тетя Кристель. Итак, вы выходите замуж за моего брата.
Беатриса взглянула на Рено и с радостью сказала:
— Да, свадьба уже не за горами. Однако мисс Молине ни словом не обмолвилась о вашем приезде. Мы бы приготовились к встрече.
— По-видимому, она тоже ничего не знала. Я отправила ей письмо, но оно, вероятно, затерялось в пути. Дело в том, что у Сэмюела оказались неотложные дела в Англии, и я решила поехать вместе с ним, чтобы навестить тетушку. Представляете, как она удивилась, увидев нас? Она сразу же выложила нам радостную новость, что Рено жив и вернулся в Англию.
— Я понимаю вашу радость, — отозвалась чуткая Беатриса.
— Да?! — Эмили быстро перевела свой умный и проницательный взгляд, с Беатрисы на Рено и обратно. — Извините, а вы не представите нас нынешнему графу Бланшару?
— Самозванец, — буркнул Рено.
— Я его племянница, — вставила Беатриса, пытаясь снять неловкость.
— И моя будущая жена, — с гордостью поправил ее Рено.
— Гм… я слышала… — Эмили замялась. — Тетя говорит, что вы месяц назад вернулись домой.
— И за столь короткий срок он уже успел вскружить мне голову, — весело заметила Беатриса, ловко обходя неприятную тему.
Хмурый вид Эмили раздражал Рено. Он столько вынес за последние семь лет, а его младшая сестра наивно полагает, что он нуждается в ее житейских советах. Он открыл рот и уже готов был наговорить кучу дерзостей, как вдруг Беатриса довольно сильно ткнула его локтем в бок. Он с удивлением посмотрел на нее — взгляд у Беатрисы был внимательный и серьезный, будто она хотела предостеречь его от опрометчивого шага.
Благополучно избежав неприятного оборота, разговор в гостиной приобрел более легкий, живой и непосредственный характер. Хартли рассказал кое-что о своем бизнесе в Бостоне и Лондоне, Эмили вставила, причем к месту, в канву его делового рассказа любопытные подробности их знакомства. В основном светскую беседу поддерживали дамы, но Рено нравилось слышать приятный голос сестры, который удивительно гармонировал с мелодичным голосом Беатрисы. Давно забытое ощущение семейного счастья и домашнего уюта овладело его душой.
Наконец Эмили пожаловалась на усталость, и Хартли с озабоченным видом помог ей встать с кресла. Пока дамы обменивались прощальными словами и поцелуями, Хартли обернулся к Рено и произнес:
— Я рад вашему возвращению домой.
Рено вежливо кивнул. Он действительно был дома.
— Я слышал, что вы провели через леса спасательный отряд, чтобы освободить тех, кто попал в плен.
— Я сделал все, что было в моих силах, — ответил Хартли. — Если бы я знал, что вы живы, я бы прочесал все тамошние леса, чтобы найти вас.
Сейчас легко было рассуждать, что можно было бы сделать тогда, но выражение лица Хартли подкупало своей искренностью и решимостью, и Рено понял, что Хартли говорит это не ради красного словца.
— Но вы считали меня погибшим, — сказал Рено, протянув ему руку.
Хартли горячо ее пожал: — Добро пожаловать домой, в Англию.
У Рено перехватило дыхание. Чтобы Хартли не заметил его повлажневших от слез глаз, он быстро отвернулся. Проводив семейство Хартли до дверей, Рено вернулся в гостиную, где Беатриса пила чай. Он подошел к камину, на котором стояла фарфоровая статуэтка пастушки, принадлежавшая его матери. Внимательно рассмотрев ее, Рено перешел к окну. Все время, пока он молча ходил по гостиной, он чувствовал на себе изучающий взгляд Беатрисы.
— Ты себя хорошо чувствуешь? — вдруг спросила она.
— С чего ты взяла, что мне плохо? — помрачнел он, не отводя взгляда от окна.
— Прости меня, но мне показалось, что у тебя на душе тревожно.
Он тяжело вздохнул, опять удивившись ее чуткости и проницательности:
— Даже не знаю, но мне почему-то не по себе. Да, Эмили вернулась, рядом со мной родные и близкие, но мне по-прежнему чего-то не хватает.
— Семь лет в плену не могли пройти бесследно. Тебе нужно время, чтобы привыкнуть, освоиться, — рассудительно заметила Беатриса.
— Прежде всего, мне нужен мой законный титул.
Она спокойно выдержала его прямой взгляд и сказала:
— Хорошо. Значит, как только ты вернешь себе титул и состояние, ты перестанешь злиться и начнешь радоваться жизни?
— А разве может быть иначе? Я тебя не понимаю.
— Мне кажется, титул и состояние не могут дать полноты счастья. Ты бессознательно ищешь чего-то большего.
Рено вскинул голову, будто его наотмашь ударили по лицу. Она невольно коснулась его глубокой душевной раны, которая никак не заживала. Ему было больно и обидно, но Беатриса права, и это хуже всего.
— Ты плохо меня знаешь. Я ничего не ищу, — отрезал Рено. — Оставь свои домыслы при себе. Мне лучше знать, что мне нужно.
И он быстро вышел из гостиной.
Прошла неделя. Наступил день свадьбы. Беатриса, волнуясь, то и дело расправляла складки на подвенечном платье, которое шили в страшной спешке. Несмотря на уверения Лотти в том, что ей очень идет новое платье из переливчатого сине-зеленого шелка, Беатриса не могла сдержать волнения, от которого у нее замирало сердце и, дрожали руки.
Скорее всего, это просто сказывалось предсвадебное напряжение. Она попыталась сосредоточиться на том, что говорил и делал епископ, но его слова воспринимались как ровный убедительный рокот. Беатриса так ослабела, что боялась упасть в обморок.
Даже во время обряда венчания, когда она стояла перед алтарем, ее мучили сомнения в том, правильно ли она поступила. Не совершила ли ошибку. Нет, она все сделала правильно. Рено обещал позаботиться о дяде Реджи, предоставив ему право и дальше жить в Бланшар-Хаусе. Ради любимого дяди и его обеспеченного будущего стоило выйти замуж, пусть даже не по любви. «Не по любви» — как это было горько сознавать!
Она нахмурилась и сосредоточила свое внимание на свадебном букете. Жаль, что вместо любящего мужа ее ждал мужчина, все действия которого подчинялись холодному рассудку. Полюбит ли он ее? Она не
