именно поэтому у Беатрисы вошло в привычку посещать дом Грэмов по вторникам — можно попить вкусного чая и мило поболтать с хозяйкой. Уютная малая гостиная Лотти выглядела очень изысканно. Гармонично подобранные к светло-красному декору серо-зеленые тона лишь подчеркивали мягкую и теплую прелесть розового цвета. У Лотти всегда был тонкий вкус, поэтому ее наряды, обстановка всегда отличались особой изысканностью. Иногда Беатриса не без лукавства задавалась вопросом: не был ли куплен Пэн, маленький белый шпиц, лишь потому, что он очень подходил к обстановке гостиной Лотти?
Беатриса с умилением посмотрела на миниатюрного Пэна, лежавшего как белоснежный коврик между ногами хозяйки и гостьи, с нетерпением ожидая кусочек печенья.
— Да, за тихоней как раз нужен глаз да глаз, — рассудительно добавила Лотти, смакуя чай.
Беатрисе, увлеченной мыслями о прекрасном, потребовалось какое-то мгновение, чтобы опять уловить нить разговора.
— Но когда он появился, его никак нельзя было назвать спокойным.
— Кто бы спорил, — невозмутимо согласилась Лотти. — В первый момент мне даже показалось, что он готов задушить тебя.
— Не нужно сгущать краски, — возразила Беатриса.
— Хорошо, хорошо, по крайней мере, теперь в течение года мне не надо будет в гостях искать тему для беседы, — лукаво заметила Лотти. Она сделала еще один глоток, сморщила нос и положила в чай еще немного сахара. — Подумать только, уже прошло три дня, а я только и слышу вокруг себя разные сплетни о безумном графе, так безнадежно испортившем политическое чаепитие.
— Увы, дядя Реджи считает, что мы стали притчей во языцех.
— Хоть раз в жизни твой дядя попал в точку. — Лотти после небольшого глотка, сделанного с явным наслаждением, отставила чашку в сторону и улыбнулась. — А теперь расскажи мне: неужели он действительно лорд Хоуп?
— Скорее всего да, — тихо ответила Беатриса и взяла с подноса бисквит. Пэн сразу приподнял голову, с интересом посмотрев на ее руку. — Но проблема в том, что из тех, кто знал его до войны и мог подтвердить его слова, не осталось никого.
Лотти отвела взгляд от подноса с печеньем и спросила:
— Что значит «никого»? У него же есть сестра, не так ли?
— Да, но она сейчас живет в колониях, — откусив печенье, проговорила Беатриса как-то невнятно. — Кроме того, есть тетка, но и она как назло за границей. Ее дворецкий имеет очень смутное представление о том, где она может быть сейчас. Да и сам дядя Реджи признался, что видел Хоупа лишь мальчиком, когда ему было лет десять или около того. Дядя тоже ничем не может помочь.
— А как же друзья-приятели? — удивилась Лотти.
— Он пока еще слишком слаб, чтобы выходить из дома. — Беатриса закусила губу. Сегодня утром ей пришлось быть очень настойчивой, чтобы удержать Хоупа в постели в розовой спальне. — Мы послали записку виконту Вейлу, который говорит, что якобы был свидетелем смерти Хоупа.
— И что?
Беатриса пожала плечами:
— Говорят, он в своем загородном поместье. Потребуется несколько дней на то, чтобы он добрался до Лондона.
— Ну что ж! В таком случае тебе ничего не остается, как играть роль заботливой сиделки возле свирепого, но довольно красивого мужчины. Учитывая избыток волос на его голове, его можно считать давно исчезнувшим графом или черноволосым негодяем под графской личиной, который может подвергнуть опасности твою добродетель. Мне не хочется об этом говорить, но я ужасно тебе завидую.
Беатриса посмотрела на Пэна, который быстро подхватил оброненный кусочек сахара и моментально разгрыз его. Она вспомнила, как Хоуп навалился на нее всей тяжестью своего тела, вызвав в ней очень сильные ощущения, в которых она пока не разобралась до конца.
— Беатриса? — Лотти присела возле нее, водя наморщенным носиком, будто что-то учуяла. Однако вид у Беатрисы был совершенно беззаботный.
— Да?
— Твое «да», Беатриса Корнинг, просто очаровательно. Оно звучит так, будто у тебя во рту сладкий крем! Что происходит с тобой?
Беатриса поморщилась:
— Знаешь, он днем бредил…
— Неужели?
— А когда его перенесли в спальню…
— Что же было дальше?
— Это случилось как-то непреднамеренно…
— Боже мой!
— Он каким-то образом опрокинул меня на постель и оказался… — Беатриса взглянула на возбужденное лицо Лотти и, прикрыв глаза, добавила: — прямо на мне.
В комнате воцарилась тишина. Беатриса метнула в сторону Лотти мгновенный взгляд. Лотти безмолвно смеялась, будто на время утратила дар речи.
— Но ведь ничего такого не случилось, — обиделась Беатриса.
— Как это ничего? — нарочито строго спросила, обретя дар речи, Лотти и шутливо заявила: — Да он скомпрометировал тебя.
— Ничего подобного. Рядом стояли слуги.
— О, прислуга не в счет! — Лотти вскочила и принялась громко звонить в колокольчик.
— Нет, в счет, — настаивала Беатриса. — Там было трое слуг, трое свидетелей. Что ты делаешь?
— Хочу заказать еще чаю. — Лотти многозначительно взглянула на опустошенный поднос. — Я полагаю, что нам нужен полный чайник и еще тарелка печенья.
Беатриса опустила глаза:
— Дело в том, что…
— В чем?
— Он выглядел таким испуганным, Лотти. Лотти присела и поджала губы:
— Он обидел тебя?
— Нет, — Беатриса отрицательно покрутила головой, — хотя на какой-то миг мне стало страшно, и я почти задыхалась, но это пустяки. Главное было в его глазах. Нет, он вовсе не намеревался убивать меня. — Она сморщила нос: — Ты, должно быть, считаешь меня полной идиоткой.
— Конечно, нет, дорогая. — Лотти покусывала свои губы. — А ты уверена, что, находясь в доме дяди, он не представляет никакой опасности?
— Даже не знаю, — Призналась Беатриса. — Но что нам остается делать? Если мы выбросим его на улицу, а он, в самом деле, окажется графом, то нас все осудят, и вполне справедливо. Возможно, он даже приведет в дом судебных приставов и затеет судебный процесс против моего дяди. Но для начала я поставила у его дверей охрану.
— Предусмотрительно, — заметила Лотти, но по-прежнему выглядела встревоженной. — А ты думала о том, что будет, если он настоящий граф и наследник?
В эту минуту в гостиной появилась горничная с чайным подносом, что на минуту отвлекло Лотти и избавило Беатрису от необходимости сейчас отвечать на мучающий ее вопрос. Если смотреть правде в глаза, то она очень боялась будущего — вернее, того, что оно несло. Если мужчина в розовой спальне — виконт Хоуп и ему удастся отстоять свои права на титул и наследство, то ее вместе с дядей Реджи ждет печальная судьба. Их, по-видимому, выселят из Бланшар-Хауса. Они потеряют все: поместье, доходы с поместья, которыми они так привыкли пользоваться в течение последних пяти лет. Дядя Реджи, конечно, страшно расстроится.
И вообще, неизвестно, как подобная ситуация может отразиться на его здоровье. Дядюшка мог говорить что угодно, считать приступ апоплексии чем-то не заслуживающим внимания, но Беатриса хорошо помнила его искаженное бледное лицо, как он хватался рукой за сердце и с трудом мог дышать. От всплывшей в ее памяти картины у нее защемило сердце. Что же им делать? Нет, она не хотела потерять своего горячо любимого дядюшку.
