Вытирая глаза, она решила, что с ее стороны было очень наивно полагать, будто она сумеет изменить представление Александра о ней и о мире в целом.
Их пари было ошибкой с самого начала. Ужасной ошибкой, которая повлекла за собой их сближение, тогда как самым благоразумным было бы держаться подальше друг от друга. Силы небесные, неужели она обречена страдать из-за собственной неспособности делать лишь то, что благоразумно? Неужели ей всегда предстоит следовать опасными дорожками?
Она выглянула из окна — замок уже исчез вдали. Скоро Маклейн обретет способность двигаться. Возможно, он отправится в спальню герцогини, где и проведет остаток ночи. Думать об этом было больно, но Кейтлин не выпускала эту мысль из головы. Ей придется представлять себе подобные картины, чтобы не предаваться напрасной скорби.
Ее глаза снова наполнились слезами. Почему, ну почему Александр не из тех мужчин, что женятся?
Этой ночью, когда она смотрела в его глаза, ей почудилось, что она видит там ответный огонек. В глубине ее души возникло желание бросить на ветер все меры предосторожности и побежать прямо к нему в объятия. Провести ладонями по теплой коже, восхитительному плоскому животу, приникнуть к губам в страстном поцелуе, чувствуя, как он вздрагивает в ответ на ее ласки.
Беда лишь в том, что этого ей мало. Или все, или ничего. Вглядываясь в ночную темень за окном, она снова заплакала. Именно что ничего. Только это она и получила.
Глава 21
Кейтлин прислонилась лбом к холодному оконному стеклу своей спальне. Там, снаружи, оконный свет отражался на ровной поверхности свежевыпавшего снега. Англию завалило белыми хлопьями. Казалось, снег никогда не прекратится.
Постучав, в спальню вошла сестра, Мэри.
— Принесла тебе горячего молока. Может быть, тебе удастся заснуть.
— У меня все в порядке, спасибо.
— Нет. Моя комната прямо под тобой, и я слышу, как ты ходишь туда-сюда почти всю ночь напролет. — Мэри подала Кейтлин чашку, над которой поднимался пар. — Пей.
Кейтлин послушно выпила молоко, хотя охотно вылила бы его за окно. Мэри плотнее запахнулась в теплую шаль поверх ночной сорочки и подошла к камину.
— Этот снег когда-нибудь прекратится? Идет уже два дня.
— Все лучше, чем дождь на прошлой неделе.
Мэри скорчила рожицу:
— Дождь, снег… Как мне все надоело!
Кейтлин вздохнула, и на влажном стекле образовался туманный кружок. Она смотрела, как нескончаемый снег ложится на землю медленными хлопьями.
— Сначала это кажется очень красивым.
— Красиво, но нам уже достаточно. Папа говорит — если снег не перестанет, придется снова расчищать дорожки. — Мэри поежилась. — Как жаль, что ему с мамой пришлось отправиться в путь в такую погоду. Но кто бы мог подумать, что у тети Лавинии действительно случится сердечный приступ? Она всю жизнь жалуется на сердце.
— А я рада, что она поправляется. Мама ее очень любит.
— Как и все мы, — согласилась Мэри.
За окном подул холодный ветер, и Кейтлин стало зябко. Она приспустила шторы, подошла к камину и свернулась калачиком в кресле напротив сестры.
Мэри не сводила с сестры задумчивого взгляда темно-карих глаз.
— Ты закончила вязать сумочку?
— Нет.
— Прочитала книгу, которую тебе принес Уильям? Про похищенную наследницу?
— Нет.
Мэри кивнула, словно ждала именно таких ответов.
— Полагаю, ты не сплела ни ярда кружев, не вышила…
— Сегодня я ничего не сделала, — быстро перебила ее Кейтлин.
— Мы очень тревожимся за тебя.
— Почему?
— Потому что ты не делаешь ничего, только слоняешься по дому. Ты даже почти ничего не ешь.
— Я в порядке! Это все погода.
Мэри приподняла бровь:
— Я думаю, это из-за Маклейна.
Закрыв глаза, Кейтлин в сотый раз пожалела, что доверилась сестре. Но ей просто необходимо было выговориться! Разумеется, кое о чем она умолчала — это было слишком личное, чтобы говорить о нем вслух. К тому же это воспоминание причиняло ей боль. Тем не менее Мэри знала достаточно, а об остальном могла догадаться.
— Мэри, не надо.
Сестра тяжело вздохнула:
— Да знаю я, знаю. Я только… — Ее брови сошлись на переносице. — Кейтлин, только не лги самой себе. Ты бы не страдала так, если бы…
— Если бы что? — с вызовом спросила Кейтлин.
Поколебавшись, Мэри тихо сказала:
— Если бы ты его не любила.
Кейтлин показалось, что ее сердце сейчас разорвется. Мэри вздохнула:
— Я просто подумала… прости. Я не хочу совать нос не в свое дело. Я уверена, ты и сама знаешь — проходит время, и боль притупляется. Возможно, тогда ты захочешь поговорить.
— Думаю, так и будет. Спасибо, Мэри.
Снова подступили слезы. Кейтлин торопливо поднесла кружку к губам и залпом выпила молоко.
Мэри встала и обняла сестру.
— Тогда я пойду. Спокойной ночи.
Дверь за ней затворилась, тихо щелкнул замок. Кейтлин снова предалась воспоминаниям — и хорошим, и плохим сразу.
Она любила Александра Маклейна, любила страстно и глубоко, всем своим существом. Слезы мешали видеть. Кейтлин на ощупь добралась до постели, бросилась ничком и зарыдала.
Когда сил плакать уже не осталось, она встала, умылась, переоделась ко сну и потушила лампу. Снова забралась в постель и лежала долго-долго. Жаль, нельзя перестать думать. Перестать чувствовать.
Постепенно она стала засыпать, но тут же проснулась. Ее разбудил стук ветки за окном. Она сонно поморщилась. Это не ветка! Похоже, кто-то запустил в окно камушком.
Звяк! Звяк! И снова — звяк, звяк…
Сбросив одеяла, Кейтлин спустила ноги на пол. Наверное, один из братьев снова задержался. Обычно они стучали в окно первого этажа, к Уильяму. Видно, уж очень крепко он заснул и ничего не слышит. Она набросила халат, нашарила туфли.
