настоящий момент мы не чувствовали такого голода, чтобы заставить себя есть их.
След был легко заметен; на каждом метре пути было множество ярко-красных брызг. Милаб прошел почти триста метров, пока не свалился.
Мы нашли его за скалой во все увеличивающейся луже крови; копье круто вздымалось вверх. Когда я его выдернул, раздался ужасный булькающий звук. Бренда проверила, действительно ли он мертв.
Мария казалась очень возбужденной; она кусала губы и, как мне показалось, старалась сдержать слезы. Странная женщина. Суровая и чувствительная одновременно. Она обращалась с плати, как по учебнику и, несмотря на это, казалось, питала к ним сентиментальные чувства. Я тоже в известном смысле любил их, но считаю, что ни одного из них не взял бы с собой домой.
Бренда тоже была возбуждена; теперь она начала давиться, сдерживая рвоту. Это я виноват, я должен был предложить ей уступить мне работу с ножом. Но она не попросила меня об этом.
Лучше я припомню о необходимом. Теперь я заканчиваю записи. Нужно сосредоточиться на том, чтобы не оказаться захваченными врасплох.
Назад, к началу. Мы высадились в полночь на тропический материк; было довольно жарко. Работали мы быстро и без света (что бы я сейчас отдала за очки ночного видения!), чтобы соорудить купол нашей базы.
В некотором смысле выражение «база» неверно, так как мы покинули ее уже следующей ночью, чтобы не возвращаться три с половиной года. Так, во всяком случае, мы думали. В самом деле, эта база была не более чем оговоренным местом встречи; местом, где мы собирались ждать, чтобы нас забрали, когда закончится наша миссия. Мы, конечно, не предусматривали, что будем вынуждены бежать к ней, чтобы укрыться от плати.
Площадка была замаскирована кое-как; база выглядела как скальный купол, возвышающийся среди джунглеподобной местности, где никаких других скальных возвышенностей не было. Согласно тогдашним нашим знаниям, ни один плати не забредал так далеко на север, так что наши заботы о неприметности базы объяснялись скорее обычаями, чем действительно имеющейся или предполагавшейся необходимостью. Между тем, мы знали, что некоторые плати в их ритуальных странствиях заходили так далеко. И оказалось благословением, что мы не довольствовались просто установкой силового поля.
Думаю, лучшим примером на Земле были бы джунгли бассейна Амазонки. Кроме того, тут много вулканов, делающих пребывание здесь немного горячее и напряженнее. Настоящая парная с примесью двуокиси серы, дополняющей запах свежей растительности. На полянах аромат тропических цветов, досадным образом напоминающий у большинства видов запах гниющего мяса.
На начальном этапе экспедиции в нашем распоряжении было современное энергетическое оружие, скрытое внутри вполне настоящих копий и топоров. Конечно, спортивнее было бы выступить навстречу мезозойской фауне с более примитивным оружием, но у нас не было большой тяги к подобного рода приключениям. Мы часто неожиданно оказывались лицом к лицу с созданиями, напоминавшими динонихусов нашего мелового периода — ростом примерно с человека, но невероятно проворных и состоящих только из когтей и зубов. Они передвигаются стаями, очевидно, охотясь на мирных растительноядных. Мы никогда не видели группы менее чем в шесть экземпляров, а однажды подверглись нападению стаи из двадцати таких зверей. Пришлось убить всех; наши лучевые ружья беззвучно разрывали их на дымящиеся куски мяса. Ни одну из этих тварей ни в малейшей степени не заботила судьба соседа; они просто продолжали наступать, пригибаясь к земле и рыча.
Их мясо напоминало по вкусу курятину, но было очень жестким.
Чтобы достичь побережья, нам понадобилось девять дней пути вдоль реки. (Упоминала ли я, что сутки здесь длятся двадцать восемь часов? Наш ритм жизни соответственно перестроился, но были другие психологические факторы, и большинство из них утомляло.) Мы нашли подходящее скалистое образование и зарыли все наше современное оружие в ста шагах севернее его, Затем еще в ста шагах на север мы зарыли энергетические батареи наших ружей и оставили только один гразер для защиты нашей группы, который выбросили перед тем как добрались до первого острова; и в нашем распоряжении не осталось ничего, кроме кремней и обломков скал; и коренные зубы со счастливыми воспоминаниями.
Во время наших тренировок на Сельве мы строили много лодок из подобных материалов, но тут все оказалось совсем иначе. Длинный день и отсутствие удобной постели, на которой можно было бы выспаться, заставили нас повозиться. Ни палатки, которая бы защищала от летающих насекомых, ни чистой и удобной одежды, которую можно было бы одеть утром; ни того, ни этого. Да еще ужасная жара и вездесущий запах гниения; несмотря на все наши антиаллергены, которыми пичкала нас наша модифицированная система внутренней секреции, все это заставило нас попыхтеть.
Нам удалось разжечь огонь, подаривший чувство безопасности и поджаренное мясо и существенно облегчивший строительство лодок. Мы свалили два могучих дерева, выжгли сердцевину и тем самым изготовили долбленые каноэ такого вида, какой использовали маори для заселения южной части Тихого океана. Но мы не могли себе позволить поставить парус, так как плати не знали этой техники. Правда, парус все равно мало чем помог бы, так как летом тут большей частью царит мертвый штиль. Мы, конечно, не слишком жаждали плыть по такой жаре на веслах двести пятьдесят километров, но понемногу сделали бы и это.
Херб был вполне приличным гончаром, поэтому я освободила его от строительства лодок и заставила изготовить несколько десятков кувшинов для воды и обжечь их. Вода была самой большой проблемой для нас, так как вряд ли можно было рассчитывать на дождь в течение тех недель, что мы проведем в море. Питание же, напротив, не представляло проблемы; мы могли копьями бить рыбу и, как предполагалось, птиц (хотя есть сырых птиц — не самое любимое мое занятие). Кроме того, у нас был некоторый запас копченого мяса динозавров.
Я заставила построить лодки такими, чтобы каждая из двух могла вместить все двенадцать человек, на случай, если вдруг с какой-то из них случится несчастье. В качестве дополнительной меры безопасности мы предприняли пробный заплыв, гребли день и ночь и встали на якорь близ реки. Потом приняли последнюю ванну в пресной воде, наполнили кувшины, перетащили все на борт и на закате солнца вышли в море.
Мы намеревались грести всю ночь с десятиминутными передышками через каждый час и после восхода солнца продолжать путь еще несколько часов, пока по солнцу можно надежно определять направление. Затем хотели вставать на якорь (глубина моря нигде не превышала десяти-двенадцати метров) и весь день прятаться от солнца под матерчатым навесом; рыбачить, спать и посвящать себя возвышенным разговорам и беседам. Продолжать движение мы собирались только при достаточно низко опустившемся солнце, по которому можно было бы ориентироваться.
Много дней все шло по плану, а потом изменилась погода.
Появилась лишь легкая дымка, но и ее было достаточно, чтобы полностью связать нас. У нас не было никаких навигационных приборов, и мы полностью зависели от треугольника из слабо видимых звезд, обозначающего южный полюс неба. Нет звезд — нет движения.
Это как раз и оказалось той ситуацией, в которой я поняла, что хорошо подобрала людей. Когда две ночи спустя небо снова прояснилось, никто не выразил желания вернуться, хотя каждый был в состоянии сосчитать кувшины и прикинуть, на какое время хватит воды. Еще несколько дней безветрия — и возникла бы серьезная опасность умереть от жажды, так как земли нигде не было видно.
Я рассчитала, что за ночь мы преодолевали около двадцати пяти километров. Мы гребли все яростнее и сократили перерывы на отдых до пяти минут; кроме того, мы гребли час после восхода солнца, рискуя сбиться с курса.
Дни проходили в невеселом молчании. Кто не спал, убивал время ловлей рыбы тем самым способом, о котором я уже рассказала. Это был метод эскимосов, хотя мы сидели не у проруби: поднимешь руку с копьем и направляешь взгляд на точку прямо под поверхностью воды; как только рыба появляется в пределах досягаемости по ту сторону этой точки, бросаешь копье. Ни один эскимос не предавался этому занятию с большим вниманием; и ни один из них не бил рыбу не столько ради мяса, сколько ради воды.
За эти дни, проведенные в море, мы научились различать, какие виды рыб имеют достаточно сочное мясо, чтобы его можно было бы высосать, а каких из-за солоноватой крови, пропитывающей их ткани, следует избегать.
