больше усилий и меньше жаловаться.
— Кормление грудью лучше всего для ребенка. — Джейк наклонил голову и поцеловал ее грудь. Она тихо вздохнула. Было поразительно, что после всех испытаний, которые прошло ее тело, Джейк все еще мог вызвать в нем желание самым легким прикосновением. И даже иногда просто взглядом.
— Возвращайся в постель, — прошептала Элис.
Он взял ее за руку.
— Только если ты пойдешь вместе со мной.
Она увидела, что сейчас он смотрит на нее, как тогда, в Нью-Йорке. Глаза горят, взгляд призывный и очень возбуждающий. Ее бросило в жар.
—
Я не могу. — Элис показала на Розу свободной рукой. — Она еще не закончила.
— Хорошо. — Джейк потерся носом об ее шею. Элис задрожала от удовольствия. — Я только пытаюсь тебя поддержать. Ты же это знаешь, не правда ли?
Элис кивнула, и внезапно к ее усталым и готовым закрыться глазам подступили слезы.
–
Ты счастлива, дорогая? — Он внимательно смотрел на нее.
–
Конечно, счастлива.
–
Ты не сожалеешь, что отказалась от бешеной гонки за успехом? Что приехала сюда жить со мной? — Локон длинных темных волос упал ему на глаза, а его кончик коснулся его губ. От этого у нее в низу живота возникло еще более сильное желание.
Элис покачала головой, снова шмыгнула носом и улыбнулась.
–
Конечно, нет. — Она покрепче прижала к себе Розу, довольно сосущую грудь. — Как я могу?
–
Хорошо. Я тоже счастлив, дорогая. — Он поцеловал ее в губы долгим поцелуем. — И если ты не бросишь кормить грудью, я буду еще более счастливым.
В доме на Фицерберт-плейс Хьюго открыл один глаз. Было где-то около полуночи. В темноте что-то шевелилось. Шевелился ребенок. Или Тео, как они — или, скорее Аманда — наконец решили его назвать. Хьюго тщетно пытался указать, что учился с одним Тео в школе, и того из-за отсутствия достижений в учебе прозвали Тупой. Хьюго, который сам не добился больших успехов в учении, опасался, что его сына ждет такая же судьба.
Хьюго напряженно прислушивался, но ничего больше не услышал. Похоже, Тео снова за
снул. Хьюго собирался сделать то же самое и зарылся под пуховое одеяло.
Аманда рядом с ним спала так, что ее, казалось, и из пушки не разбудишь. Жена лежала просто как бревно и не шевелилась. Странно, что он, а не она всегда просыпался, когда шевелился ребенок. С другой стороны, в эти дни Аманда постоянно вставляла в уши беруши.
–
Но ты же не услышишь, как плачет Тео, — возражал Хьюго.
–
Вот именно, — кивнула Аманда, вставляя специальные цилиндрики из пенорезины в уши. — Как раз ради этого я их и использую.
–
Но ты же его мать.
–
Да, а ты его отец. А Харрис его няня. — С этим словами Аманда перевернулась на другой бок и натянула пуховое одеяло на голову.
–
Уааааа! — снова начался недовольный крик на высокой ноте. Хьюго так и не перестал удивляться, что такой маленький ребенок способен создавать столько шума. Как у него получается такой крик? Хьюго резко сел и посмотрел на часы. 2:37 утра. Он толкнул Аманду вбок.
Она пошуровала в ухе и достала одну из грязных затычек, к которым он уже стал привыкать, но все равно испытывал отвращение, находя их на полу в спальне или в кровати.
–
В чем дело? — рявкнула она.
–
Тео. Он плачет.
–
О, проклятье! — выругалась жена. — Что с ним еще такое, черт побери?
—
Он — ребенок, Аманда, черт побери! Поэтому он и плачет, черт побери!
–
И что делает эта проклятая старая летучая мышь? — гневно спросила Аманда. — Предполагается, что она должна присматривать за ним в ночное время, черт побери!
— Черт ее знает, — простонал
Хью
го.
А старая летучая мышь вообще слышала Тео? Обычно слышит, следует отдать ей должное. Когда бы Тео ни включался, как думал о начале крика Хьюго, в прошлом крики почти сразу же прекращались. Двери мягко открывались и закрывались, и ребенком занимались профессионально. Но, может, сейчас няня Харрис особенно глубоко заснула.
Черт побери, в 2:38 вставать ужасно. Время для этого ну совершенно не подходит! А поскольку было очевидно, что Аманда не встанет, придется ему. Хьюго поморщился, откинул одеяло и тут же поежился. Холод спальни мгновенно ударил ему в голую грудь. Хьюго всегда спал полностью обнаженным, чтобы быть постоянно готовым к действию, как он шутливо говорил различным подружкам на протяжении многих лет. Хотя теперь, практически дав обет безбрачия, в холоде, в сельской местности, он начинал задумываться, стоит ли ему и дальше продолжать спать обнаженным. Заверения Лотти, которые она давала Лауре, в том, что половые отношения можно возобновить через несколько недель, определенно не подходили к его случаю.
–
Раньше у меня была здоровая половая жизнь, — стонал он пару ночей назад, жалуясь Аманде.
–
О, да? И с кем? — рявкнула она в ответ.
–
Уааааа!
Поскольку Аманда опять запечатала уши и заснула, Хьюго опустил ноги на пол. Ощущения напоминали ныряние в холодное море и были совсем неприятными. Обнимая себя руками, чтобы хоть как-то согреться, Хьюго, шатаясь, вышел из спальни и отправился наверх, на третий этаж. У двери в детскую он схватился за ручку, толкнул дверь и замер. Он словно примерз к полу, и ему стало еще холоднее, чем только что было из-за полной обнаженности.
Свет в детской горел. В углу, над кроваткой Тео склонилась знакомая широкая спина. Пока Хьюго стоял, примерзнув к полу, спина развернулась, и на него в ужасе уставились выпученные разъяренные глаза.
— Мистер Файн! — резко выдохнула няня Харрис и приложила большую руку к груди.
Хьюго развернулся и бросился вон. Но перед тем как спасаться бегством, он отметил поразительный факт. Няня Харрис даже без четверти три была одета не в махровый халат, а в форменное платье. И на голове у нее были не бигуди, а шапочка.
Фактически скатываясь с лестницы, Хьюго слышал, как няня Харрис продолжает разговаривать сама с собой. Ее восклицания выражали глубочайшее отвращение. Хьюго не мог различить, что именно она говорила. Но, похоже, опять упоминался лорд Файрбурн.
Глава 10
Теперь приближалось Рождество, и Элис испытывала такое же
Вы читаете Женушки из Бата
