принесут более добросовестное исполнение своих обязанностей, чем служащие мужчины. И это будет великое дело. Женщины ждут от представителей печатного слова защиты своих прав, как человеческих, так и женских, и дай Бог, чтобы они не ошиблись в своих ожиданиях'.
Так кончается письмо. И еще раз напомним, что это голос и просьба без немногого 193 497 в одном Петербурге взрослых девушек и вдов. Никто не откажет этому письму в признании спокойствия его тона, достоинства самой просьбы, глубокой горести, основательности доводов. Припоминаю я служащих женщин в женских гимназиях и в двух полуфинансовых учреждениях, где я ранее служил. Невозможно представить себе более кропотливых и, так сказать, переполненных ответственностью служащих, чем женщины там. Да и достаточно вспомнить нам благороднейший Красный Крест, ведомство Императрицы Марии и множество всевозможных частных человеколюбивых обществ и комитетов, где трудятся или преимущественно, или в большом проценте женщины, чтобы сознаться и признать ту до последней степени очевидную истину, что все сферы технического, письменного, административного, счетного, распорядительного, организационного труда доступны женщине в такой же мере, как и мужчине. И всюду женщина вносит мягкий дух и деликатность в службу, женственность. Да, мое личное впечатление, мои личные наблюдения, не обширные, но внимательные, говорят мне, что служащая женщина отнюдь не приобретает мужиковатости, грубых и резких манер и тона мужчины - словом, что она ровно ничего не утрачивает из прекрасного своего женского облика. А сколько ее мягкость и деликатность, ее поспешная деловитость, ее непременная сострадательность к чужому горю или затруднению даст удовлетворения всяческим клиентам, стучащимся в двери наших учреждений, начиная от школы и кончая банком, - об этом трудно говорить! Помню я, в бедном уездном городке, начальницу женской прогимназии, вдову и уже мать двух взрослых дочерей, имевшую от них внуков. Она напрягла все свои усилия, чтобы не допустить ни одну ученицу до исключения за невзнос платы; обивала пороги купцов, чтобы собирать беднейшим крошечные стипендии или на форменное платье. Она не вмешивалась в ученье, не будучи в нем очень компетентною. И так как она в него не вмешивалась, то есть педагогически не раздражалась, то все сплошь ученицы казались ей восхитительнейшими существами, и она безустанно с утра до ночи хлопотала, чтобы они были сыты, одеты, согреты и никогда, никто и ни за что не исключен из прогимназии. Имея 'должность' весьма официальную и ответственную она совершенно поглотила и затушевала ее сухие черты в трансформированном материнстве. Не знаю, жива ли она сейчас, но эту маленькую, добрую и толстую старушку я помню как прекраснейшее явление нашей общественной деятельности. Всякий 'инспектор' на ее месте был бы хуже, жестче, не говоря о том, что попросил бы вчетверо большее жалованье за свои 'мужские таланты'. Нет, решительно нужно признать, что во множестве случаев женские таланты действуют не хуже мужских, и для клиентов, просителей, 'нуждающихся и обремененных' они положительно удобнее. С точки зрения народа, публики, общества, 'просителей' - разлитие в стране женской работы можно рассматривать как огромный выигрыш, из которого получена пока самая малая доля.
Именно в интересах семьи, о которой хлопочут часто бессемейные консерваторы, нужно пожелать торжества женщин на поприще труда и полного им равенства с нами в юридическом и экономическом положении. Только тогда прочно и надежно может быть поставлена и семья, когда подадут в ней свой 'votum' заинтересованнейшие существа, матери, жены, дочери, девушки и женщины. Муж и отец всегда немножко 'прогуливается' в семье; отдыхает в ней; но подлинная его сфера, сфера труда и настоящего внимания - это служба, улица, площадь, фабрика, контора, учреждение. Женщина изводит из себя семью, буквально ткет ее из своих внутренностей и физиологически и духовно. Муж на 1/10 живет семьею, женщина на 9/10. В силу же сострадательности женщина никогда не отнеслась бы столь квиетично к таким чудовищным фактам, как проституция, детоубийство, как вывоз девушек на Восток. Она сперва по несообразительности боролась бы с этим паллиативно, торопливо, нервно, страстно; а затем эту нервность и страстность и благородство души своей приложила бы к тому, чтобы победить зло, и не паллиативно, а радикально, действуя не на симптомы, а на причины. И победила бы, и победит. Торжество женщин, как главного и страдальчески в семье заинтересованного существа, будет непременно и торжеством семьи. А как бесспорно же женщина стыдливее и нравственнее мужчины, сдержаннее и целомудреннее, то это передвижение, так сказать, от патерната к матернату будет торжеством хорошей семьи. И теперь ведь почти без прав в семье, кроме права быть вписанной в мужнин паспорт и получить от него 'билет' на поездку в соседний город, женщина силою и интенсивностью своего духа, столь родственного к Матери- Земле, столь близкого к природе, столь одновременно и наивного и мудрого, является в каждой единичной семье царицею, хозяйкою, матерью, установительницею обычаев и законов и всего 'духа дома'. А муж именно только 'бывает' в семье, 'проходит' в ней, есть 'гость' у подлинной его хозяйки. Так природа вещей одолевает гипотезы законов.
Женское медицинское образование в России
Очень трудно сказать, кто более, врач-мужчина или врач-женщина, может оказать пользу окружающему населению, если их медицинское образование и искусство практики стоят, как говорится на бирже, al pari (на уровне (ит.)). Детские и женские болезни есть законная собственность женщины-врача, а это половина существующих болезней. Заметим, что заболевание ребенка и молодой матери более несет в себе, так сказать, отдаленных последствий, нежели всякое иное, резко локализованное заболевание, и обращение к врачу вовремя особенно важно здесь. Вот почему рост женского медицинского образования в стране есть огромное условие поддержания и улучшения здоровья целой страны. Особенно это нужно сказать про Россию с ее темными далекими уголками, куда так неохотно едет мужчина-врач и куда женщина пойдет как пионер, как колонист образования. Уже и теперь можно наблюдать в качестве земских врачей женщин, неустанно работающих в уезде на врачебных пунктах, являясь так же самоотверженными, как и женщины-фельдшерицы, женщины-учительницы, женщины-сестры милосердия. Против мужчины у женщины есть большое преимущество в ее сердце и самоотвержении, и эти качества не менее ценны во враче, как и в сестре милосердия.
Петербургский Медицинский институт есть, очевидно, первый этапный пункт на том длинном пути, которым предстоит идти женскому образованию в России. В Москве получено утверждение устава общества для учреждения и там Медицинского института, и до сих пор успехи женского образования у нас шли так прочно и быстро, что нет сомнения, в ближайшие пять лет мы увидим и там медицинский институт, а затем, Бог даст, в недалеком будущем и все остальные университетские города обогатятся у нас вполне солидными и необходимыми для страны женскими высшими образовательными учреждениями. Уставом разрешены только способы собирания средств, нужных для обеспечения материальной стороны будущего института: это -пожертвования, членские взносы, устройство всяких чтений, концертов и т. п. рубрик обычных у нас сборов 'с миру по нитке' на 'рубаху бедному'. Тут есть та хорошая сторона, что общество шевелится и хлопочет около доброго дела; но женщина-врач есть такое серьезное государственное дело, что на помощь ему может тронуться и казначейство. Ибо здоровое население - это такое же условие бодрости и труда в стране, как и упорядоченность его нравственного состояния. Нигде 'посев' денег не обещает такого 'всхода' и обильной осенней 'жатвы', как здесь, где имеется главное: огромный контингент рвущихся к труду и даже рвущихся к самопожертвованию русских женщин, так вообще зарекомендовавших себя на всех практическо-человеколюбивых поприщах.
Учительницы в коммерческих училищах
Медленно, но с постоянным успехом русская образованная женщина отвоевывает больший и больший район для своего труда. В этом отношении допущение преподавательниц в коммерческие училища министерства финансов составит крупный шаг. Кажется, ни одного нельзя указать поприща, где женский труд, будучи допущен, вызвал бы потом горькие сетования на его неудачу. Везде женщина является
