жизни, и указывает ряд желательных изменений в церковно-гражданских законах о браке; см. статью: 'Имущество, титулы и дети'. Нельзя не признать справедливости некоторых из этих соображений. То же или подобное было высказываемо и на пастырских собраниях столичного духовенства и обсуждалось в докладах протоиереев Горчакова, Дернова и др. Посему мы не будем говорить здесь об этих сторонах дела, а коснемся лишь религиозно-нравственной стороны вопроса.
Обобщая изложенные нами 'обвинения' г. Розанова, можно свести их к трем главным пунктам: во-1 -х, якобы неправильно определяется богословами сущность брака как таинства; во-2-х, они ввели произвольное, не отвечающее природе деление детей на законно - и незаконнорожденных и, в-3-х, узаконили тягостные для многих формы вступления в брак, в существе своем совершенно лишние, ибо не в них сущность таинства брака, а в самом факте супружеского сожительства.
Коснемся вкратце каждого из этих пунктов.
И, прежде всего, действительно ли сущность таинства* брака - в прилеплении полов? Определять брак с этой именно стороны - не значит ли сводить его к чисто физиологическому отправлению**, забывая, что в человеке, кроме тела, есть дух и что духовная сторона выше телесной. Г. Розанов пользуется выражением Св. Писания: 'Будут два одною плотию' - для определения того, в чем состоит установленный Богом и не подлежащий разлучению от людей брачный союз, но он забывает, что при установлении брака Творцом изречено: нехорошо быть человеку (мужу) одному; сотворим ему помощника, соответственного ему (Быт., 2, 18). Ясно, что сущность брака шире, чем простое общение полов: брак предполагает общение мужа и жены не только физическое, но и духовное - в труде и отдохновении, в скорбях и радостях жизни***. Эта полнота не физического только, но и духовного общения мужа и жены в браке настолько очевидна, что отмечена даже языческим законодательством. Римское право определяет брак как 'conjunctio maris et feminae et consortium omnis vitae, divini et humani juris communicatio', т. е. как 'мужа и жены союз и общий жребий на всю жизнь, общение божественного и человеческого права'****, каковое определение, как отвечающее природе брака, удерживает и наша Кормчая (Кормч., законы градск., гр. 4, ст. 1). Посему-то, не всякое общение полов есть брак, но есть и такое общение полов, которое на языке Писания именуется прелюбодеянием, блудом***** и т. п. И Христос ясно отличил брак от прелюбодеяния и освятил Своим присутствием брачное торжество******, а прелюбодеяние осудил и воспретил*******. Есть и еще одна сторона в браке, которую никак нельзя забывать: это благословение Божие. Сам Бог приводит в раю жену первозданному человеку и вручает ее ему; и в церкви Христовой с самых первых времен******** соблюдалось требование, чтобы брак заключался о Господе (1 Коринф. 7,39), т. е. с благословения церкви. Итак, брак есть союз мужа и жены не только физический, но и духовный, союз свободный, нравственно-ответственный и свыше благословенный*********. Этими чертами он отличается как от случайных греховных********** сожительств и связей, так и от того, что мы наблюдаем в мире животных и что также следовало бы назвать браком, если смотреть на него с точки зрения г. Розанова.
______________________
* Считаем нужным заметить, что, говоря о таинстве брака, разумеем таинство в специально-догматическом значении этого слова, как 'богоучрежденное священнодействие, в котором преподается верующим, в каждом таинстве особый, благодатный дар'. Кроме этого специального значения, 'таинство' на языке церковно-богослужебном употребляется в более широком значении, в приложении к предметам и явлениям таинственным, превосходящим силы человеческого понимания. В этом общем смысле в каноне погребения говорится о 'таинстве' смерти, а в одной из песней церковных воспевается 'таинство' чудесного рождения Сына Божия от Девы: 'Таинство странное вижду и преславное...' Сопоставляя 'таинство' рождения и смерти, г. Розанов, кажется, был введен в заблуждение именно этим двояким значением слова 'таинство'. М. Сменцовский.
Ответ. 'Таинство в специально-догматическом смысле как богоучрежденное священнодействие' и проч. имеет в себе силу и значение, пропорционально важности благословляемой вещи. Если бы в Свящ. Писании, в Бытии, 1-2, и у Матф., 19, не стояло известных слов о рождении, мужчине и женщине и о прилеплении, - то и 'догмата о браке' или 'таинства в догматическом значении' не могло бы возникнуть. Этим все и решается. В. Р-в.
** Нет, - и к психологии во время этого отправления. В. Р-в.
*** Да, но все это в 'незаконном сожитии' то же самое, что в законном браке. Даже более: что же женщина получает, соединяя судьбу с офицером, с солдатом? Ничего выгодного; значит, действует одна любовь и самопожертвование. В. Р-в.
**** Да, но тут о форме заключения ничего не говорится; определение это обнимает все натуральные хорошие семьи. В. Р-в.
***** Да что это такое? Отчего этого никогда не разберут богословы? В. Р-в.
****** Вот так и пошло отсюда все. Христос посетил в Кане венчание; отсюда заключили, что венчание и отличает брак от блуда. В то же время венчание стали давать как можно реже и труднее (вмешательство идеала девства). Отсюда уже один шаг до объявления десятков тысяч старых и верных семей - блудом. 'Луна' стала 'делаться в Гамбурге', и бочар получил все, что ему было нужно. Но 'делатели луны в Гамбурге' не приняли во внимание двух вещей: 1) венчание еврейское есть пир гостей, в то самое время как жених и невеста введены в опочивальню, в 'хуппу' (священный шатер для 'молодых'). Т. обр., Спаситель посетил не обряд обручения-венчания, а пир во время первого преспания повенчанных, и от этого- то в Евангелии не упоминается, чтобы Он видел или говорил с новобрачными, которых на пире уже не было. Т. е. Спаситель осветил посещением брака в Кане Галилейской самое 'прилепление'; освятил его и вторично благословил. 2) Христос посещал и блудниц (как мытарей), и если каноническое значение имеет посещение брака в Кане, есть каноническое же значение и в посещении блудниц. В. Р-в.
******* Где? В каких словах? 'Блудницы впереди книжников и фарисеев (=постников, ханжей) идут в царство небесное'. В. Р-в.
******** Не ранее, как с III века по Рожд. Христове. В. Р-в.
********* Признаю вполне эту формулу. Она - моя. В. Р-в.
********** Да в чем 'греховных'? чем? Уж не находит ли автор 'грех' в 'случайности', на которой делает ударение? Но что может быть 'случайнее' брака кандидатов в священники, когда они наскоро, в срок 2-3 недель, объезжают округу и женятся на первой сколько-нибудь подходящей невесте? В. Р-в.
______________________
В основу брачного союза христианство полагает взаимную любовь и преданность* супругов (1 Кор. VII, 3; Ефес. III, 18; V, 22; 28). Но что такое эта любовь? Это не та чисто животная страсть, о которой как основе семьи говорит г. Розанов**. Страсть эгоистична, капризна, случайна, изменчива в своих требованиях. Христианская любовь супругов чиста, самоотверженна, постоянна, соединена с кротостию и терпением в перенесении взаимных слабостей*** и недостатков (Еф. IV, 2). Время и годы не ослабляют этой любви****, а укрепляют и возвращают. Высший идеал этой любви указан в любви Христа к Своей церкви (Еф. V, 26-27). Эта христианская любовь супругов родит чувство взаимного долга и облегчает переносить подчас его суровые требования*****. Созидаемая на такой основе христианская семья действительно может быть и бывает союзом святым, незыблемым и неразрывным. Такую семью не разрушит 'ни скорбь, ни теснота'******, ни старость, которая охлаждает страсти, ни болезнь, которая может поразить одного из супругов, ни другие жизненные испытания. Другое дело, если в основу семьи будет положена физиология - страсть. Тогда не может быть и речи об устойчивости и прочности, - не говорим уже о святости, - брака. Страсть непостоянна и эгоистична. Она не знает верности, не признает обязанностей. Сегодня одно увлечение, завтра другое, послезавтра третье и так без конца. Неудивительно, что проповедник этой любви - г. Розанов - обращается к идеалам древней Греции с ее 'построенной на
