Рене закрыл журнал и спрятал его в карман плаща. Он замерз, сумерки были холодными. Его новые соседи также отмечали, что было слишком холодно для этого времени года. Рене вспомнил, что во Франции холода часто наступали несвоевременно. А в Италии никогда. Где улыбалась Джулиана, там солнце растапливало все ледяные поля и замерзшие сердца.
Он смотрел на недостроенный фундамент дома. Это будет роскошный дом; даже теперь те бостонцы, которые следовали верному примеру полковника Винтропа, отбрасывая показную роскошь и живя простой жизнью, обсуждали «дворец», который скоро облагородит склон. Рене улыбнулся сам себе: это не будет дворцом. Он жил во дворцах. На его взгляд, это больше похоже на виллу, прекрасный итальянский загородный дом, который понравился бы Джулиане. Действительно, художественное оформление и сады напоминали о Тоскане и Венеции… и всегда, всегда о Джулиане.
Но пока что Рене строил другой, гораздо более скромный дом из камня и древесины, с камином, дающим тепло и уют. Ему пришло в голову, что он мог бы завести небольшую собаку, чтобы она составила ему компанию на новом этапе его жизни.
Усмехнувшись, Рене наклонился, поднял дорожный сундук и понес его в дом.
В течение двух часов он читал при свечах восхитительный рассказ о путешествиях Марко Поло. Он чувствовал себя так, как будто находился на замечательном празднике: не надо больше бдительности, ответственности. В этом необычном городе он мог бы стать обычным гражданином.
А стал волшебником.
Улыбаясь, Рене почувствовал, что голова склоняется к груди; он знал, что скоро задремлет. Впервые за десятилетие он не рассматривал сон как опасное снижение обороноспособности. Однако в силу привычки соткал вокруг себя заклинание защиты, чтобы отвратить спрятавшихся в темноте.
Рене знал, что нужно встать и переодеться в пижаму, а потом лечь в скромную постель.
Еще чуть- чуть, сказал он сам себе и зевнул, засыпая в мире и покое.
Слушай, как холодно, - громко сказала Баффи, глядя на Корделию.
- О да, очень холодно, - согласилась она, наклоняясь и с очевидным презрением исследуя ряд снежных глыб.
- Нам нужны открытки, - продолжала Баффи. - много чего еще. Мы пробудем здесь некоторое время.
Она подошла к витрине с открытками, изображавшими различные известные пейзажи и достопримечательности Бостона - Старую Северную Церковь, памятники Бункер-Хилл, Конституции США и другие. Ни одного памятника они фактически не видели с момента высадки в аэропорту Логана. Информационный центр для приезжих, кое-какие исторические организации и большое количество бензоколонок, автомобильных стоянок и кофейных магазинов оставались основными пунктами их назначения в первый день пребывания в городе, который был сердцем революционной эры в американской истории.
Баффи была утомлена ездой в автомобиле и еще больше устала от постоянного чувства страха. Джайлс ужасно вел машину: он фактически летел, если не сказать больше, стремился осуществить какой-то свой замысел прежде, чем они начали работу. Автомобиль стал скорее неудобством, чем помощью. Бостон представлял собой лабиринт из зданий, которые постоянно приходилось объезжать, и улиц с односторонним движением, извилистых переулков и парковок во втором ряду. Понятие свободного и законного места стоянки оказалось почти смехотворным, и Баффи склонялась к мысли, что лучше отправиться пешком. Бостон имел обширную систему подземки, которую местные жители назвали «Т», и, похоже, легче было добраться до места назначения на поезде метро.
Но сейчас им не везло. Вместо этого они припарковывались во втором ряду, возле лужайки, покрытой травой, или напротив ряда домов из бурого песчаника, напротив ресторанов или магазинов. Это действительно был лабиринт, хотя, по всеобщему признанию, выглядел он весьма неплохо.
Несмотря на то, что в Бостоне в это время года все еще было холодно,
