до ста, что мы ещё побудем вместе. Это несправедливо! Я всё время говорила себе, что будет хорошо всё, всё будет хорошо! Оказалось это не так. Я потеряла всё. Зачем уже воевать? Зачем ещё жить? Зачем? Мама была странноватым человеком. Единственным в своём роде. И вообще каждый человек- он особенный, зачем устраивать войны, кровавые побоище? Зачем??? Чтобы терять индивидуальную невозвратимую частичку вселенной? Как разрушать по пазлам картинку. Выкинешь часть, и картинка уродская. Когда кто-то умирает, мне становится больно, что этот человек уже никогда не вернётся. Никогда…никогда…никогда. Каждый человек-это чудо, которое никто не имеет права это чудо разрушать. Никто. И никогда. Поэтому по началу на войне я и не могла никого убить. Я боялась разрушить то самое чудо. Первыми моими жертвами были Грейсон и Сет. Тогда я даже не сожалела… А потом я превратилась в убийцу. Я противна сама себе. Как я могу рассуждать о том, что никого нельзя убивать? Но это всё равно несправедливо! Мама никому ничего плохого не сделала! Она никому никогда зла не желала, она лишь люто ненавидела тех, кто меня обижает, бьёт, пытается убить. Нет… Я не верю, что это всё происходит со мной. Помню когда мы просто гуляли вокруг Вязьмы-Брянской, около леса, в лесу, мирно болтали, собирали цветочки, потом приносили их домой и сушили для гербария, однажды я мама затащила в магазин с техникой и показала телевизор, мама тогда просто пулей вылетела из магазина со словами: ' Что за ерунду ты мне показала?', а однажды, когда мне было лет двенадцать, мама сказала приготовить картошку, ух тогда сколько картошки я извела тогда (просто кожуру очень толсто отрезала), одна часть картошки оказалась на плите, другая на стене, а кое-где на потолке и полу, картошка вышла ужасной, я ещё тогда решила поэкспериментировать и добавила в картошку сгущёнку… Тогда я ожидала, что мама разозлиться и скажет: ' Всё больше готовить не будешь.',а она лишь улыбнулась и сказала: ' Ничего, прогресс есть, завтра опять готовишь то же самое, но без сгущёнки. И вымой всё тут', когда я пришла домой в импровизированных доспехах с бутафорским мечом и наткнулась на маму, тогда я молила, чтобы она не сильно ругалась, а она сказала: 'Молодец, Машуня, у тебя есть хобби, это хорошо', а когда…
Так можно до бесконечности продолжать. Этого уже не возвратить. Никак и никогда.
В комнату вошёл Зайш, я не выдержала, из ящика выбралась и прыгнула на шею тому, уткнувшись в его плечо. Ливень слёз обрушился на него:
— Почему? Почему скажи? Почему они убили её? Зачем? Почему не могли в меня выстрелить? Она, она, она…. для меня всё! Понимаешь, всё! И… — дальше я уже ничего не смогла говорить, рыдания мешали. Зайш лишь похлопал по плечу.
— Маша… Я не знаю, что в таких случаях говорить. Наверное, она была очень хорошим человеком и её не забудут.
Мы стояли так долго, когда я пришла в себя и ответила:
— Извини, что так набросилась. Спасибо за слова. Можно я побуду одна? — Зайш меня понял и без слов вышел, я же забралась в свой ящик.
Мне не хотелось двигаться, с кем-то говорить, мне хотелось молчать. Даже чувство голода куда-то улетучилось. Сидела я в ящике очень долго. Очень. Там, за пределами ящика что-то происходило. Я уже тут сидела несколько дней. Кордилина не заходила. И не давала никаких заданий. Такое ощущение, что в этой коробке время остановилось. Жизнь кипела за пределами коробки. Меня никто не беспокоил. До определённого момента.
— Мария, уже прошла неделя. Да, у тебя горе, но нельзя же всё так бросать… — начала разговор Кордилина, — ты оттуда хоть раз выходила?
Я помотала головой, но тут же сообразила, что она не увидит и поэтому ответила еле слышным сиплым голосом:
— Нет.
— Мария, вылезай, — перешла со мной на 'ты' Лина. — Просто хочу с тобой поговорить.
— Не думаю, что есть о чём…
— Мне применить силу?
Пришлось вылезти, мы вдвоём сели на ящик, и Кордилина была одета в той же одежде, только вот было всё зашито-перешито, она не обратила внимания на мой взгляд и начала:
— Думаешь я тебя не понимаю и что я ничего не теряла?
Я промолчала. Мышцы болели, конечно, я там неделю просидела.
— Я в одночасье потеряла сразу трёх дорогих людей. Правда это было давно. Лет пятнадцать- четырнадцать назад.
Я повернулась в её сторону:
— И кто это был?
— Это были родители и сестра. Отец неосторожно обращался с коллекционным оружием, и однажды напоролся на него, мать в тот же день покончила с собой.
— Это…ужасно.
— Да, мне тогда лишь пятнадцать было, а вот с сестрой… Ей было столько же, меня тогда не было дома. Я была в другом месте. Её убили.
— А как именно?
— Не думаю, что это столь важно и это не слишком приятная тема для разговора.
Я немного напрягла память и спросила:
— Ей тогда, в Темнолесье, выжгли глаза?
Лина повернулась в мою сторону:
— А ты откуда знаешь? Хотя, ты же видишь прошлое… Да, это был самый тяжёлый период в моей жизни. Я даже хотела умереть тогда. Но я пообещала просто отомстить за них. Я стала ещё сильнее тогда, я перестала быть наивной, я стала мощнее. Теперь ты видишь на что я способна.
— Кордилина… Ты, то есть мама тебя испугалась, почему?
— Видишь ли, — было видно, что она не хотела об этом говорить, — Мария, просто после смерти сестры, я осталась одна и меня силком взяли в один клан. Жестоких и беспощадных убийц. Зачем, не знаю, но взяли против воли. Наверное, они увидели во мне огромную силу. Они обучили кое-чему, например, то, чтобы раны быстро заживали, научили хранить силу, поэтому я могу, например, очень быстро и долго бегать, и ещё многим вещам научили. Но. Они убийцы, они убивают слабых, дабы нести свою пропаганду господства сильных. Я же была против этого, мне долго не удавалось бежать. Но лишь благодаря одному, я сбежала оттуда… Но раньше эти пропагандисты орудовали лишь на Северном, Южном и Восточном королевстве, на Западном они зачем-то забрали меня… Но запад слишком большой. И напасть они решились лишь сейчас. Они очень опасны.
Кордилина вышла из комнаты. Она права, не надо раскисать. Надо действовать. И отомстить. Этот 'хозяин' попляшет у меня, ой как попляшет!
Тогда, на складе, он обвинял Кордилину в том, что она предала их, их идею очень давно… Так вот значит что за идея! Я взглянула на меч, взяла его и посмотрела на кончик острия, там была вырезана надпись.
Тогда я изучила эфес, там стоял иной символ.
Интересно, а что они все означают? Первый, это скорей всего имя, а вот второй… Он был на записке грабителей, он ещё был… В том аэйровийском дворце! Он там был практически везде, но я на это не особо обращала внимания. Надо найти Зайша.
Эх если была бы мама… Маш, прекрати, надо действовать. И все они так попляшут!
Зайша я нашла быстро, он был недалеко от комнат. Я без приветствия спросила:
— Что это за символ? — я показала на символ.
— Это герб Аэйровийской империи.
— Хорошо, а это как переводится? — я показала на остриё меча.
— Эм… Если убрать древнее произношение и сказать на нашем языке, то здесь написано: ' Аллариан'.
Так… Аллар, это скорей всего сокращено от Аллариана.
— Вот чёрт! — воскликнула я вслух и пошла в кабинет Лины.
Не успела я приблизиться, как услышала тихое и красивое пение:
