скомандовала Жасмин, но проклятая конечность и не думала слушаться.
– Привет, – пробормотала она, радуясь, что голосовые связки более склонны к сотрудничеству. Ей казалось: стук ее сердца слышен каждому посетителю совершенно отчетливо, несмотря на то, что заунывные баллады на урду доносились из динамиков.
Джош опустил руку, которую она так и не смогла пожать, и кивнул:
– Бывает, что люди немного нервничают в моем обществе. – Он улыбнулся ей настоящей голливудской улыбкой – в тридцать два влажно блестящих, идеально отбеленных зуба. Жасмин судорожно вздохнула. Ох, этот человек даже пахнет как-то по-особенному. – Расслабься, – продолжал Джош. – Я не кусаюсь. На самом деле я обыкновенный парень.
«Но я не обыкновенная женщина! – хотелось крикнуть Жасмин. – Сейчас я вообще не человек, а сплошной комок нервов». Ужасно глупо, что она не может контролировать свое тело и парень так и не узнает: она пугается не его известности и звездности, а того, что он просто красивый мужик. Нельзя же, в самом деле, сказать: «Не обижайтесь, но я веду себя как дура рядом с любым симпатичным мужчиной, поэтому ничего личного и вы не виноваты». Может, пора уже напечатать специальные карточки, какие бывают у глухих? Разместить на них такой, например, текст: «Женщина, которая дала вам эту карточку, убежала в дамскую комнату, поскольку ее тошнит при виде симпатичного мужчины. Не принимайте это на свой счет, просто небольшая проблема с нервами». М-да, круто получится…
– Мне пора. – Она вскочила с места.
– Разве вы не хотите выслушать, в чем будет заключаться ваша работа? – Джош изумленно смотрел на нее.
Надо сесть. Сесть и вести себя как обыкновенный человек, а не как испуганное маленькое дикое животное. Она заставила себя сесть на стул, но выбрала тот, на котором сидел Артуро, чтобы оказаться хоть немного дальше от мужчины. Официант немедленно возник рядом и убрал прибор Артуро. Пока он раскладывал чистые тарелки и вилки, Жасмин и Джош молчали. Жасмин сознавала, насколько молчание неестественно, следует сказать что-то непринужденно, светская беседа и все такое. Ну например: «А вы знаете, что можете оказаться моей единственной любовью, человеком, который предназначен мне судьбой? Ой, передайте мне лепешки, пожалуйста».
Джош понял, что разговор предстоит вести ему, наклонился вперед и, украдкой оглянувшись, снял очки. Жасмин коснулась своих темных очков, чтобы убедиться, что они на месте и надежно скрывают ее круглые от ужаса глаза. А его глаза – она никогда прежде не видела такого цвета, такого глубокого василькового тона. То есть темно-синий и чуть пурпура добавить?
Жасмин вновь накрыло волной ужаса и отчаяния. Его глаза того самого цвета, который закружил ее, когда она получила работу у Артуро. Его глаза того же цвета, что ее удача. Она чуть коснулась кармана, где лежал заветный лоскуток экзотической ткани, взятый в качестве талисмана.
– У меня есть проблема, – говорил между тем Джош. – Мы хотим поставить Шекспира, «Ромео и Джульетту».
«Ромео и Джульетту»?
Она могла бы, наверное, прочитать всю пьесу наизусть. Пьесу о несчастной любви. И такой же несчастной будет и ее собственная любовная история. Или нет? Или да? Надо просто дышать и слушать. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. «Черт, мне необходима эта работа и деньги, чтобы заплатить за жилье. Терпим и дышим. Вдох. Выдох».
– То, что я хочу сыграть в этой пьесе, пока является тайной для всех. Поэтому от вас требуется не только костюм для роли. Мне нужно передвигаться по Манхэттену и приходить на репетиции, но выглядеть при этом так, чтобы люди не узнавали меня. А потом, во время самой постановки, вы будете моим костюмером. И тогда никто чужой не подойдет достаточно близко, чтобы узнать меня и раскрыть инкогнито. Выходя на сцену, я останусь неузнанным, и критики станут судить о моей игре беспристрастно, понимаете?
Жасмин стремилась осмыслить происходящее. Это было нелегко, потому что она пыталась не обращать внимания на его глаза, но куда бы она ни смотрела, она видела их синий цвет. Краем сознания она все же умудрилась обдумать изложенную ей идею, и затея эта показалась ей совершенно немыслимой.
– Зачем это все? – спросила она.
– Это долгая история.
«Ох, лучше бы он уже что-то рассказал, а то я через две минуты разрушусь… самоуничтожусь».
– Вам нужен гример, – сказала она.
– Нет, это не годится. Мы должны сами справиться с гримом и остальными элементами маскировки. О происходящем должно знать как можно меньше людей. Так что нам придется полагаться в основном на ваши костюмы и мой актерский талант.
Он верит в возможности цвета, с радостным удивлением осознала Жасмин, и в тот же момент ей стало легче, дурнота прошла. Первый раз она встретила мужчину, который понимает, что правильно подобранные цвета одежды и дизайн способны творить чудеса. Да она сделает его кем угодно, сделает для него все, что угодно. Неужели ей действительно повезло и в словах Эми была правда: этот парень – ее вторая половинка, близкий ей по духу человек? Невероятно, чтобы цвета совпали случайно; ее счастливый цвет в точности повторяет цвет его глаз.
Джош провел рукой по волосам, и Жасмин торопливо отвела взгляд, не позволяя себе смотреть на мускулы, которые управляли его движением. Да ладно, она видела его тело на картинках – этот парень совершенен. Такое тело очень просто одеть: чем меньше затей, тем лучше. Благородная простота подчеркнет все, что нужно. Но сложность будет состоять в том, что в этот раз необходимо не подчеркнуть, а скрыть. Спрятать красоту узнаваемого человека. Жасмин обнаружила, что подобная мысль встречает в ее душе стойкое неприятие. Она подобрала бы для него такие вещи… цвета. Какой же цвет? Ох, лучше никакого. Самый идеальный вариант для Джоша Тоби – нагота. Ой, об этом не надо было думать – желудок завязался узлом, и она выдавила побледневшими губами:
– Я не тот человек, который вам нужен.
– Как же так? Мне показалось, что вы, и только вы, подойдете для этой работы.
Голова начала кружиться. Нет, только не приступ паники.
– Вас будет невозможно замаскировать таким образом, чтобы люди, находясь рядом, на сцене или в небольшом зале, не узнали популярного актера.
Да уж, его даже среди толпы спрятать не удастся, одна улыбка чего стоит! В одной мочке его уха сексапильности больше, чем у других мужиков во всем теле.
– Чтобы люди не узнали вас, требуются действительно радикальные изменения. Нужно, чтобы вы стали своей противоположностью…
Жасмин чуть было не добавила: «Чтобы вы стали мной». Бросив на своего визави быстрый взгляд, она поразилась тому вниманию, той пристальности, с какой он взирал на нее. Даже странно… Может, у нее петрушка в зубах застряла?
Впрочем, вероятно, это один из фирменных приемчиков сердцееда и он на всех так смотрит? Обучался с инструктором и тренировался перед зеркалом, наверное. Вдруг это сто первый способ завоевать любую женщину из какой-нибудь книжки? Дать ей почувствовать, что она единственная.
Не-ет, она сама в это не верит. Этот мужчина не учился обольщать, ему это просто не нужно. Он абсолютно естественен, и в этом его сила. Вот рождаются же некоторые мужчины математиками, спортсменами. А этот родился обольстителем.
– Простите, но у меня не получится, – выдохнула она. – Нельзя спрятать такого знаменитого человека.
Жасмин вскочила, резко оттолкнув стул. Слишком резко – он упал, задев соседний. Внезапный звук словно прорвал тщательно выстроенную ею плотину, и паника вырвалась наружу. Сердце колотилось как бешеное, ноги дрожали и грозили вот-вот превратиться в желе. Дыхание убыстрялось с каждой секундой, спазм перехватил горло, она даже не смогла попрощаться. Жасмин кивнула и бросилась бежать.
– Жасмин, постойте!
Однако девушка не остановилась. Она вырвалась из ресторанчика и, обессиленная, привалилась к стене, прижав руку к груди, где учащенно билось сердце. Эми, где же Эми? Она обещала ждать в машине
